Меч и перо - Мамед Ордубади

Талиа перестала плакать.

- Не наговаривай на себя, Абубекр. Я знаю, ты не трус. Иначе я не смогла бы полюбить тебя. Но я боюсь за тебя и немогу никому доверить твою жизнь!

- Милая Талиа, ты заблуждаешься. Я буду не среди чужих, а в окружении родных мне людей, которые уважают меня. Ведь моя мать Гёзель - простая крестьянка. Твоя сестра Гатиба потому и ведет эту борьбу: она не хочет признавать наследником престола сына крестьянки. Но на моей стороне Азербайджан. Азербайджанские воины ждут меня под Казенном. Я еду не один, Талиа. Из Арана приехала моя мать Гёзель. И она, и ее братья и другие мои родственники едут вместе со мной!

Не успел велиахд сказать это, открылась дверь и в комнату вошла высокая, статная женщина лет сорока пяти-пятидесяти. Увидев молодых людей, она ласково улыбнулась,

- Это моя мать, Талиа! Подойди к ней, поцелуй ее руку, она не противница нашего счастья. Ты дорога ей так же, как и я. Гёзель мужественная женщина и в то же время нежная

мать!

Гёзель, взяв молодых людей за руки, сказала:

- Будьте уверены, победа принадлежит тому, на чьей стороне правда! Я никогда не мечтала о титуле мелеке и не добивалась, чтобы мой сын стал падишахом. Но Азербайджан защищал и защищает право своего сына. Когда атабек Мухаммед был убит, я и мои сыновья находились в Азербайджане. Я не стала ввязываться в борьбу за наследство. Потом был убит Кызыл-Арслан, и, наконец, враги решили отнять жизнь у моего сына. Поэтому я иду сражаться с врагами вместе с моим народом. Я буду защищать не только жизнь моего сына, но и свою родину! Милая девушка, я вижу, ты любишь Абубекра и будешь верна ему. Ты это доказала делом. Твоя сестра - мой смертельный враг, но ты всегда будешь моим другом, и моя любовь будет принадлежать тебе, как и Абубекру. События этих дней подтверждают, что азербайджанцы верны и непоколебимы в дружбе! По дорогам от самого Ширвана до Казвина движутся караваны с военными припасами и продовольствием для нашего войска. - Гёзель сияла с руки красивое кольцо и, надев его на палец Талии, добавила: - Это твое обручальное кольцо, Талиа, После победы состоится ваша свадьба!

Она вышла из комнаты.

Глаза Талии светились восторгом, а по щекам текли слезы.

- Твоя мать Гёзель действительно красавица, - сказала она, глядя на дверь, за которой скрылась мать Абуоекрв. - Я встречала немало девушек и женщин, которых звали так же, но она - единственная достойна носить это имя.

- Ты тоже непередаваемо хороша, жизнь моя, - сказал Абубекр, целуя Талиу в губы.- До свидания, моя ненаглядная! Я прощаюсь с тобой, но мы скоро увидимся!

Абубекр ушел.

Оставшись одна, Талиа прошептала:

- Это война - война между двумя братьями и двумя сестрами. Посмотрим, на чьей стороне окажется судьба!

Мюшавирэ, созванное приехавшим из Тебриза велиахдом Абубекром, закончилось поздно ночью.

Сразу же после этого Фахреддин вызвал раиса конного отряда шамсаддинцев.

- До рассвета вы должны захватить Шарифабад! - приказал он. Одновременно конница карабахцев захватит окрестность у источника Макул, который находится в трех ферсахах от Казвина.

Утром пришло известие, что шамсаддинны после ожесточенного кровопролитного боя захватили Шарифабад. Карабахская конница же, посланная к источнику Макул, столкнулась с превосходящими ее по численности силами иракцев и вступила с ними в сражение.

Как только это стало известно, к ним на помощь помчались шамкирцы. К вечеру иракцы, оставив на поле боя много оружия и боеприпасов, отступили.

На следующий день многочисленные отряды багдадской кон-нипы, выступив из Сунэгана, атаковали Шарифабад. Битва у города продолжалась три дня и закончилась победой азербайджанцев.

Враги,стремясь во что бы то ни стало отбить у азербайджанцев выгодную позицию у источника Макул, бросили на них несметные отряды иракской конницы, но через четыре дня, потеряв больше половины своих аскеров, были вынуждены отступить. Два дня длилась передышка.

Фахреддин получил известие о том, что противник перешел к обороне, закрепившись в Казвине и прилегающих к нему деревнях Сияхдехюн, Шал и Сунэган.

На третий день пятьсот камнеметов, подвезенные к позициям врага, начали обстреливать его оборонительные сооружения. Весь день и всю ночь каменный град сыпался на головы иракских и персидских аскеров. Неприятельское войско понесло большие потери. Случалось, камень весом в десять батманов [Батман восточная мера веса (от 2,5 до 10 кг) ] лишал жизни сразу нескольких человек.

Гютлюг-Инанч, видя, что оборона не приведет ни к чему хорошему, и его войско лишь напрасно теряет людей, решил атаковать противника всеми своими силами.

Рано утром, когда солнце только поднималось над холмами Сэкзабада, Гютлюг-Инанч повел свою армию в наступление. Однако ему не удалось застать азербайджанское войско врасплох,- еще ночью один из перебежчиков известил азербайджанцев о замысле правителя Рея.

На равнине у деревни Сэкзабад два войска сошлись. Казалось, схлестнулись две молнии. Началась ожесточенная рубка. Звенели мечи, ржали лошади, громко кричали аскеры. Под ударами мечей и палиц вдребезги разлетались щиты. Кони, топча тела убитых и раненых, спотыкались и грохались о землю.

Около полудня к тому месту, где сражался Фахреддин, вырвался всадник, закованный в дорогие стальные доспехи, с пышным султаном на шлеме.

- Стой, Фахреддин, остановись! - закричал он.

Фахреддин обернулся и узнал сына Гатибы Гютлюг-Инанча.

- Что тебе?! - спросил он сурово. - Или хочешь померяться со мной силой?

- Нет, с тобой я не собираюсь драться! Я могу убить тебя, но после этого война не прекратится. Война идет между двумя братьями. Пока один из них не погибнет, бойня будет продолжаться!

Сражение на поле пристановилось. Аскеры с любопытством слушали разговор двух сардаров.

- Абубекр, защищая свою жизнь, послал на смерть тысячи людей! выкрикнул Гютлюг-Инанч. - Пусть лучше сам выйдет сразиться со мной. Пусть покажет нам, как он владеет мечом. Здесь, на этом поле битвы, собрались знаменитые пехлеваны, сардары и герои Востока! Пусть они будут нашими хакемами [Xакем - судья]. Посмотрим, кто из нас двоих унаследовал силу и ловкость Джехан-Пехлевана Мухаммеда. Кто победит, тот и будет править этим государством!

Гютлюг-Инанч чуть натянул поводья, и конь его загарцевал на месте, приседая на круп. Все, кто видел сардара в эту минуту, невольно залюбовались его бравой осанкой и богатырским телосложением.

Фахреддин подъехал к нему на коне.

- Все народы знают, кем, по чьему желанию начата эта война! Ее затеяла женщина, чьим мечтам не суждено сбыться, которая получает наслаждение от смерти ближних, крови и клеветы! Мечи азербайджанских аскеров решат наши разногласия!

Гютлюг-Инанч, резко дернув поводья, осадил своего коня.

- Фахреддин, мне известно, ты храбрый пехлеван, хотя я впервые сталкиваюсь лицом к лицу с тобой. Прошу тебя, как аскер аскера, не произноси имени моей матери! Если я начну поносить твою мать, война будет продолжаться еще дольше. Мне известно, ты непримиримый враг рода Инанчей. За это ты еще поплатишься, а пока скачи и передай мой вызов тому, кто послал тебя сражаться! Я обращаюсь к азербайджанцам! Пусть никто не вмешивается в единоборство братьев!

Со всех сторон послышались выкрики;

- Верно! Пусть братья сойдутся!

- Дайте им померяться силой !

- Посмотрим, кто ловчее!

Фахреддин, видя, что азербайджанские аскеры тоже одобряют вызоз Гютлюг-Инанча, повернул коня и поскакал к чинаровой роще, где стоял шатер велиахда.

Приближенные Абубекра начали возражать против того, чтобы он вышел на поле боя померяться силами с Гютлюг-Инанчем. Но тут в шатер вошла его мать Гёзель.

- Чего ты ждешь? - гневно сказала она. - Или Фахреддин не передал тебе вызова сына Гатибы?! Интересно, что ты ответишь ему?! Только знай, трусливого, малодушного сына я убью сама! Вставай, облачайся в доспехи! Все ждут тебя! Скачи на поле битвы. Пусть весь Восток узнает, что отвагу и силу атабека Мухаммеда унаследовал не сын арабки, а ты, сын азербайджанской крестьянки. Гютлюг-Инанч гарцует там на своем коне, ждет тебя. Ты должен показать, на что ты способен! Но запомни ты не убьешь его, так как я не смогу любить сына-братоубийцу.

В ответ на слова матери велиахд улыбнулся.

- Пусть все, кроме моих слуг выйдут из шатра! - попросил он.

Надев на себя боевые доспехи, Абубекр вышел из шатра и вскочил на длинноногого каракового жеребца арабской породы - подарок Фахреддина.

Забили литавры, зазвучали рога, возвещая о приближении велиахда к полю боя.

Абубекру и Гютлюг-Инанчу не терпелось поскорее взглянуть друг на друга: это было любопытство не просто двух врагов, двух соперников, но и братьев по отцу. Каждый из них немало слышал об отваге другого, ибо восточные поэты слагали дастаны об их подвигах.