Творения. Том I - Ефрем Сирин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30. ЖИЗНЬ БЛАЖЕННОГО АВРАМИЯ И ПЛЕМЯННИЦЫ ЕГО МАРИИ[210]
Хочу вам, братья мои, рассказать прекрасную и совершенную жизнь чудного мужа, которую и начал, и совершил он со славой. Но боюсь представить это чудное и ясное свидетельство, изображающее боголюбивую его добродетель. Ибо житие мужа прекрасно и совершенно, а я немощен и неучен. Изображение добродетели светло и чудно, а краски мрачны и страшны. Впрочем, хотя немощен я и неучен, однако ж буду говорить; хотя не постигаю вполне совершенства и не имею достаточных сил описать все, однако ж поведаю, что могу, о жизни второго Авраама. Того самого, который был в наши времена и на земле проводил житие Ангельское и небесное, приобрел терпение, подобное адаманту, и сподобился пренебесной благодати, потому что в юности своей очистил себя, чтобы стать храмом Святого Духа, и уготовал из себя сосуд святой, чтобы вселился в нем призвавший его Бог.
Итак, сей блаженный имел родителей весьма богатых. Они любили его не в меру для естества человеческого и с детства обучили в ожидании возвести в чины. Но не так восхотел сам он: с юного возраста проводил время в церквах, в сладость слушал Божественные Писания и усердно изучал их. Родители принуждали его вступить в брак, но не того хотелось ему. Однако же после многократных их требований согласился он на это из великого к ним уважения. Но когда в седьмой день совершался брак и он с невестой сидел на брачном ложе, внезапно, подобно некоему свету, воссияла в сердце его благодать. Оставил он ложе и вышел из дома Свет благодати служил для него вождем; ему-то последуя, оставил он город и, на расстоянии двух миль найдя пустую келью, вошел в нее и поселился в ней с великой радостью, и в веселии сердца своего прославлял Бога. Ужас объял родителей его и родных после того. Всюду ходили они и искали блаженного. По прошествии же семнадцати дней нашли его молящимся в келье Богу и, увидев его, удивились. Но блаженный сказал им: «Чему дивитесь? Прославьте лучше Бога, Человеколюбца, избавившего меня от тины беззаконий моих, и помолитесь о мне, чтобы до конца носить мне иго, которое Господь сподобил меня, недостойного, принять на себя, и чтобы, пожив благоугодно Господу, исполнить на себе волю его». Они сказали ему в ответ: «Аминь». Аврамий умолял их не часто беспокоить его. Загородив дверь, заключился в келье, оставив одно небольшое окно, в которое принимал пищу.
Ум его озарился благодатью, и преуспевал он в совершеннейшем житии своем, приобрел великое воздержание, неусыпность и слезы, смиренномудрие и любовь. Молва о нем разнеслась повсюду, и все, слыша, приходили, чтобы увидеть его и получить от него пользу, потому что дано было блаженному слово премудрости и разумения. И этот слух и эта молва о нем были как бы светозарным светилом для родителей его. Скончались же родители Аврамия через десять лет по отречении его от мира, оставив ему имение и много золота. Но он упросил одного искреннего друга своего раздать это бедным и сиротам, чтобы самому не иметь препятствия к упражнению в молитвах; сделав так, жил беспечально. О том было попечение у блаженного, чтобы ум его не связан был ничем дольним; ничего не имел он у себя на земле, кроме одного хитона и власяницы, которые носил, да еще была у него чашка, из которой вкушал пищу. Но при всем этом приобрел он крайнее смиренномудрие и равную ко всем любовь: богатого не предпочитал бедному, начальника – подчиненному, но всех равно уважал, не смотрел на лица человека, никому никогда не делал смелых выговоров, но слово его, при любви и кротости, растворено было солью. Ибо приходил ли кто когда в сытость от сладости слова его, слыша превосходный ответ его? Или мог ли кто когда достаточно насмотреться на почтенное и ангелоподобное лицо его? Но во все время своего подвижничества, со всяким усердием подвизавшись более пятидесяти лет, не изменял он правила. По безмерному усердию и по любви, какую имел ко Христу, все это время казалось ему как бы немногими днями, и вся подвижническая жизнь не удовлетворяла его.
В окрестностях города находилось весьма большое селение, в котором все жители, от малого до большого, были язычники. Никто не мог обратить их. И хотя тамошним епископом поставляемы были многие пресвитеры и диаконы, однако ж ни один не был в состоянии отвратить их от идольского безумия, но все удалялись без успеха, не имея сил переносить тесноту воздвигаемого на них гонения. Не раз и не два приходило к ним множество монахов, но и они не более успели в их обращении. В один же день епископ сидел со своим причтом, вспомнив о блаженном, сказал бывшим при нем: «Не знаю подобного совершенного мужа, который бы в мое время[211] для всякого благого дела столько же украшен был, как господин Аврамий, всеми добродетелями, какие любит Бог». Клирики сказали ему в ответ: «Действительно, Христов он раб и совершенный подвижник». Епископ же продолжал говорить им: «Намереваюсь рукоположить его в языческое селение, потому что терпением своим и любовью в состоянии он будет обратить жителей к Богу». И восстав немедленно, вместе
