Чародей - Сара Дуглас

— Нет! — простонал он.

Фарадей с Аксисом поежились, почувствовав его отчаяние.

— Отныне нас ничего не связывает. Убирайся.

Далеко на севере, в ледяном замке, Горгрил подставил лицо ветру и радостно завопил. Тимозел! Теперь он его! Его!

В комнату вошла темнота, угрожавшая поглотить его. Горшок рассыпался, и Тимозел почувствовал: то последнее, что оставалось в нем от мальчика, которым он был когда-то, рассыпалось и исчезло. Мальчика этого никто не оплакивал больше, чем сам Тимозел. И человека, которым он стал, никто больше его самого так сильно не ненавидел.

Он, однако же, неспособен был сопротивляться медленному умерщвлению души. В голове теснились мысли, которые ему не принадлежали, и он чуть не кричал от отчаяния. Чужие воспоминания вторгались в его жизнь. Однажды, однажды… проснувшись, он обнаружил себя возле колодца. Из глубины доносились крики девушки, которую он будто бы там утопил.

Этот случай чуть не свел Тимозела с ума.

Кем он стал?

Какие силы управляют теперь его жизнью?

Подняв к Фарадей залитое слезами лицо, Тимозел знал, что вопросы эти уже отпали. Она отказалась от клятвы, которую он дал ей на верность, и он попадет теперь в услужение Горгрилу.

— Убирайся, — сказала Фарадей. — Убирайся из моей жизни.

Тимозел медленно разогнулся, глядя на Фарадей, прикрывшую наготу синим плащом. Разве он плохо ей служил? Тимозел делал только то, что считал правильным.

— Прошу прощения, — слабым голосом сказал он и не знал, у кого просит прощения: у Фарадей, Аксиса или у обоих.

— Прошу прощения, — повторил он, повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Пошел по двору, сел на первую оседланную лошадь, проехал через Карлон. Слезы текли ручьем.

Все, кто видел его, сторонились, давая дорогу.

Выехав из ворот, Тимозел поехал на север, он уже чувствовал хватку Горгрила.

Долго, очень долго Аксис и Фарадей не видели Тимозела.

Глава шестидесятая

ТЕНСЕНДОР НА БЕРЕГАХ ОЗЕРА ЧАША

С убийства Борнхелда прошло восемь дней, и во время торжественной, эмоционально окрашенной церемонии Аксис объявил воссоздание Тенсендора. Случилось это позже, чем ему бы того хотелось: Аксис неправильно рассчитал время, потребное для восстановления физических и душевных сил. На восточном побережье Чаши собралось фактически все население Карлона. Армия Аксиса — икарийцы, ахары и рейвенсбандцы — смешалась с городским населением и тысячами других ахаров, специально приехавших на торжество. Горожане, те, что и раньше не являлись особенными приверженцами Сенешаля, дружелюбно встретили икарийцев. Другие же ахары (особенно из сельской местности) сторонились их, а некоторые косо посматривали в их сторону, хотя, как ни странно, особого переполоха отмечено не было.

Растерявшись от происшедших событий и скучая по Юдит (та предпочла остаться в Тэаре), Эмбет не устояла перед чарами Повелителя Звезд и поселилась с ним в одном из дворцовых покоев. Она понимала, что интрижка долго не продлится, но в этот момент ей очень хотелось опереться на чье-то плечо. Скоро она, по всей видимости, вернется в Тэар. В Карлоне ей делать нечего. Двое младших ее детей были уже женаты и жили далеко от нее, на западе, а Тимозел… Тимозел пропал. Эмбет отвернулась от ликующей толпы и медленно пошла к городским воротам.

В ночь дуэли Азур до рассвета расхаживала по восточному берегу Чаши, ждала, ждала. Завидев взмывший над дворцом золотой штандарт, Азур разрыдалась — и от облегчения, и от горя: она знала, что навсегда потеряла Аксиса. Теперь он достанется Фарадей.

Азур сильно нервничала из-за предстоящей церемонии. Аксиса она не видела с тех пор, как тот уехал на единоборство. От Велиара, правда, слышала обо всем, что за это время произошло в Карлоне. Сегодня она увидит его… и Фарадей. Говорили, она светится от радости. А почему бы, собственно, и нет? Ведь все восемь дней она провела с Аксисом.

А тут еще и беременность. Аксис передал, чтобы она надела подаренное им платье. Беременности шел пятый месяц, и, хотя икарийские дети были маленькими, живот торчал больше, чем когда она ходила в это время с Калумом. Да, горько улыбнулась Азур, платье — это тебе не туника: беременность не спрячешь.

Темно-красный цвет оттенял белую кожу и синие глаза Азур. Има украсила ей волосы крошечными жемчужинками, таким же жемчугом расшито было и платье. Это наряд знатной женщины, думала Азур, глядя на себя в зеркало, пока Има убирала ей волосы.

Она услышала шаги, и в комнату в золотом парчовом наряде вошел Исгрифф. Он должен был сопровождать Азур на церемонию. Последнее время он общался с ней больше других. Проводил с ней вечера, старался рассмешить рассказами из собственной жизни, говорил об Исбадде, столице Нора, о молодых своих годах, проведенных на кораблях пиратов. Чувствовал, когда надо помолчать, и просто сидел рядом, глядя на потрескивающий огонь и почесывая голову алаунту.

Исгрифф сделал комплимент Азур, а потом вдруг уставился на ее живот.

— Если тебе понадобится что-нибудь, Азур, сразу же обращайся ко мне, — сказал он и взял ее за локоть. — Аксис будет полным дураком, если не возьмет тебя в жены.

— Фарадей обладает огромной магической силой, — сказала Азур, но Исгрифф взял ее обеими руками за плечи и слегка встряхнул.

— Никто, слышишь меня, никто не может сравниться с тобой, Азур! Аксис потеряет свою душу, если даст тебе уйти!

Странно, что он такое говорит, подумала Азур и недоуменно уставилась на него. Красивое лицо Исгриффа расплылось в улыбке, и он потрепал ее по щеке.

— Пойдем, прекрасная леди, — весело сказал он, — В Спиредоре нас ждут великие события.

В сопровождении Исгриффа Азур с Калумом на руках медленно шла через толпу. Аксис зарезервировал для них места в первом ряду. Все приветливо им улыбались и кланялись. Оба обращали на себя внимание благородным обликом и богатой одеждой, а от ребенка веяло таким величием, что люди от удивления открывали рты.

У подножия башни соорудили помост. Справа от него уже сидели на стульях Велиар с Каной и Магариз с Ривкой. Они встали и поприветствовали Азур и Исгриффа.

— Ты выглядишь великолепно, — прошептала Ривка на ухо Азур.

— Я выгляжу беременной, — пробормотала она в ответ.

Велиар чмокнул Азур в щеку и, взглянув на живот, ничего не сказал, однако она заметила в его глазах сочувствие.

К помосту приблизились Хо'Деми с Са'Кией. Оба в белоснежных медвежьих шкурах, кончики меха выкрашены в небесно-голубой цвет. Обильно смазанные жиром волосы заплетены в мелкие косички, голубых и зеленых стеклянных бусинок и медных колокольчиков — больше обычного. Выглядели они просто замечательно: настоящие дикари — испещренные голубой татуировкой лица и кроваво-красное солнце в середине лба. Расцеловавшись с друзьями, радостно поприветствовали знакомых. Как же долго ждал этого события рейвенсбандский народ!