Хроники крови. Пенталогия (ЛП) - Хафф Таня

Построй храм. Собери тех, кто будет мне поклоняться. Мы сможем сделать все, что пожелаем, с этим миром. В этом нет сомнений.

У него на самом деле не было планов, идущих за обретением свободы, но, разумеется, ему предстоит сделать еще много.

*

Рэйчел Шейн вышла из лифта на цокольном этаже, подошвы ее кроссовок почти бесшумно ступали по кафельному полу. Ее беспокоил Илайджа. Доктор Ракс всегда был энергичным человеком, он намеревался сделать отдел египтологии Королевского музея Онтарио одним из лучших в мире, несмотря на чахлый бюджет и засилье бюрократов, но за все годы, что она знала его — прекрасные годы, нельзя хотя бы самой себе не признаться в этом, — Ракс никогда не выглядел столь одержимым.

Женщина остановилась возле поста охраны и плотнее запахнула плащ. Даже отсюда было заметно, что на мостовой между зданиями пузырятся под дождем лужи. Если бы не разразившийся ливень, все здесь было бы таким же, как в недавнем прошлом.

«Недавнее прошлое…» Она снова вспомнила, как они, словно во сне, снимают полотняную полоску с мумии. Никакой документации. Никаких фотографий. Даже никакого упоминания об иероглифах. Все это было весьма стра…

Внезапная вспышка боли, взорвавшейся красными искрами огня где-то под веками, заставила Рэйчел вжать голову в плечи. Она безвольно осела перед дверьми помещения охраны, гладкое стекло скользнуло по влажной коже щеки, когда она попыталась встать на ноги. «Это инсульт?» И вслед за этой мыслью возникла ужасающая картина полной и абсолютной беспомощности, куда худшей, чем смерть. «О Господи, я слишком молода». Она не могла овладеть дыханием, не могла вспомнить, как работают легкие, не могла осознать вообще ничего, кроме ужасной боли, пронизывающей все ее тело.

Словно отстраненно, женщина увидела с трудом протиснувшегося охранника — ее тело мешало ему открыть дверь. Он обнял ее за талию, а потом полуповел, полупонес к креслу.

— Доктор Шейн? Доктор Шейн, что с вами?

Она в отчаянии ухватилась за звук своего имени. Боль начала слабеть, оставив ощущение, будто внутри у нее прошлись проволочной щеткой. Нервные окончания пульсировали, и на мгновение будто огромное золотое солнце заслонило все пространство караульного помещения.

— Доктор Шейн?

Затем солнце исчезло, и боль прошла, как если бы ее никогда и не было. Она потерла виски, пытаясь вспомнить, что она чувствовала, — и не смогла.

— Вызвать «скорую помощь», доктор Шейн?

«Скорую помощь»? Эти слова проникли в сознание.

— Нет, благодарю, Эндрю. Все в порядке. Не беспокойтесь. Просто мне стало нехорошо.

Охранник нахмурился.

— Вы уверены?

— Определенно.

Женщина глубоко вздохнула и встала. Мир остался таким, каким был всегда. Напряженность, сковывавшая только что ее плечи, исчезла.

— Ну, если вы уверены… — Сам Эндрю в этом был далеко не убежден. — Вы, должно быть, переволновались, еще бы, такое в вашем отделе произошло. — Он вернулся за свой письменный стол, все еще следя за доктором Шейн обеспокоенным взглядом. — Говорят, они собираются увезти мумию?

— Мумию?

— Ну да. Они говорят, что Ник Эллис наткнулся на нее в темноте и она испугала его до смерти.

— О, та самая мумия… — Удивительно, как возникают слухи. Она улыбнулась и покачала головой. Учитывая, что полиция множество раз побывала в лабораторном зале, сотрудникам отдела было бессмысленно пытаться сохранить честь мундира, делать вид, будто ничего не случилось. Просто нужно убедить научную общественность, что они и не намеревались ничего обнаружить в приобретенном саркофаге. — Там никогда не было мумии, Эндрю. Только пустой гроб. Который, как я полагаю, выглядел довольно пугающим среди ночи.

Охранник был слегка разочарован.

— Так никакой мумии в нем нет?

— Вот именно.

Эндрю вздохнул.

— Это определенно делает все менее интересным.

— Извините. — Доктор Шейн помолчала, держась рукой за наружную поверхность двери и устремив на охранника твердый взгляд, почти граничащий с угрозой. — Я была бы признательна, если бы вы способствовали распространению

истинной

истории.

Он снова вздохнул.

— Разумеется, доктор Шейн. Там никогда и не было никакой мумии…

*

Его пальцы, судорожно сжимаясь, рвали простыню, которой он укрывался, а стук сердца эхом отдавался от стен спальни. Он опять проснулся, полный воспоминаний об ослепительно сверкающем солнце посреди лазурного небосвода.

— Я не хочу умирать!

Но что означают, в таком случае, воспоминания о солнце?

В течение одной ночи ему удалось вытеснить эти воспоминания, смыть их кровью во время охоты. Две следующие ночи снова сделали солнце реальной угрозой его жизни.

Он откинул разорванную простыню и сел на край кровати, положив руки на бедра. Ладони были влажные. Несколько мгновений он внимательно рассматривал их, а затем яростно стал вытирать досуха, пытаясь припомнить, потел ли хоть один раз за четыреста пятьдесят прожитых им лет.

Запах страха наполнил всю комнату. Ему следовало уйти отсюда.

Обнаженный, неслышными шагами он пересек свои апартаменты и подошел к окну, из которого открывался великолепный вид на Торонто. Прижавшись ладонями и лбом к холодному стеклу, он заставил себя дышать глубоко и медленно, пока не успокоился. Проследил поток машин вниз по Джарвис; отметил великолепие нескольких улиц, пересекающих Йонг-стрит, перевел взгляд на золотые ленты, опоясывающие ближайшие офисные башни, — окна учреждений, в которых допоздна трудились добросовестные служащие; он знал, что, по мере того как сумерки сменяются полной темнотой, другие подобные ему существа начнут появляться на улицах, смешиваясь с человеческой толпой. Это был

его

город.

Затем Генри Фицрой поймал себя на мысли, что размышляет о том, как будут выглядеть на рассвете эти высокие стеклянные башни, отражающие розовый и желтый свет; переплетающиеся асфальтовые ленты — жемчужно-серые вместо черных; осенние краски деревьев, словно драгоценные камни, рассыпанные по городу под сверкающим куполом голубых небес. И многое ли он сможет увидеть, прежде чем золотой солнечный круг воспламенит его плоть и он умрет снова, и на этот раз уже окончательно. «Иисус, Повелитель призраков, защити меня». Вампир отстранился от окна и дрожащими пальцами начертил на стекле знак креста.

— Я

не хочу

умирать. — Но он не мог изгнать образ солнца из своего сознания. Он потянулся к телефону.

— Нельсон.

— Вики, я… — Что, в самом деле, с ним происходит? У него галлюцинации? Или он попросту спятил?

— Генри? У тебя все в порядке?

«Мне необходимо поговорить с тобой». Он хотел сказать это, но внезапно утратил способность произносить слова.

Очевидно, она все же кое-что расслышала.

— Я сейчас буду у тебя. — Тон Вики не оставлял возможности для возражений. — Ты дома?

— Да.

— Там и оставайся. Я поймаю такси. И успокойся: что бы ни произошло, мы с этим справимся.

Уверенность подруги частично сняла напряженность с его рук, костяшки пальцев которых побелели от усилия, с каким он сжимал телефонную трубку, и его рот искривился в некой пародии на улыбку.

— Не спеши, — сказал вампир, изо всех сил пытаясь взять себя в руки, — у нас есть время до рассвета.

*

Хотя вина была частью причины, по которой доктор Ракс, после того как Рэйчел Шейн ушла домой, оставался в своем кабинете, разгребая завалы ненавистной канцелярской работы — он позволил груде бумаг, скопившейся у него на столе, достичь гигантских размеров, — у него было ощущение чего-то незаконченного, что удерживало его в кабинете, словно он ждал некоего события, которое неизбежно должно было произойти. Ракс небрежно вывел свои инициалы на последней странице бюджетного отчета, с шумом захлопнул папку и пополнил ею стопку исходящих документов. Затем, вздохнув, он начал бессознательно чертить что-то на листке настольного календаря. Если бы только не было так чертовски трудно сосредоточиться…