Отражения (Трилогия) - Вероника Иванова

Впрочем, это я думал, что доктор — сельский, но обнаружив, что в его усадьбе имеет удовольствие проживать принц всё того же Западного Шема (только на сей раз старший) в компании и под защитой умелого телохранителя, понял: судьба свела меня совсем не с простыми людьми. И не в самых простых обстоятельствах. Так, наследник престола Дэриен страдал слепотой, которая не поддавалась излечению — ни обычному, ни магическому. Точнее, маги, приглашённые ко двору, не смогли установить причину болезни. Зато я — смог. И не только установить, но и уничтожить эту причину... Спросите, зачем влез не в своё дело? А из благодарности. Потому что принц спас мою жизнь, когда селяне горели желанием забить меня камнями. За что? За то, что я напугал своим клеймом дочку местного старосты. Хотя на самом деле я пытался ей помочь... И помог, но уже гораздо позже — во время самих родов. Помог и был торжественно провозглашён «Мастером», к своему огромному неудовольствию. Так и прошла половина лета — в сельских работах, попытках разобраться с загадкой болезни принца и... встречах с прошлым — приёму посланцев из дома. Сначала меня навестила Лэни, а потом удостоил визита шадд’а-раф. Кто такая Лэни? Волчица. А шадд’а-раф — кот. Только не думайте, что я живу в зверинце! Хотя... в некотором смысле... Оборотни они. Оба. Но дело не в этом, а в том, что посыльный, который доставил мне книги по магии (один из учеников Рогара, молодой маг по имени Мэтт, который, надо сказать, помог мне тогда справиться с шаддой), увидел, как легко я справляюсь с метаморфами и... доложил о сем казусе своей наставнице, коя не преминула заполучить в свои жадные руки столь ценный для изучения объект. Мою тушку. И ведь, изучала! За что поплатилась жизнью. Но я не жалею о случившемся, потому что алчность магички позволила мне свести знакомство с сестрой уже встреченных мною принцев. И не только свести, а ещё и провести. Провести Инициацию юного Моста во имя спасения целого города...

Ещё не запутались? А я вот, почти...

Ненавижу болеть, но в этот раз простуда подвернулась на моём пути весьма и весьма удачно. Что самое смешное, с лёгкой руки доктора, который, внимательнейшим образом подсчитав количество скучающих в сарае дров, решил, что их не хватит для обогрева на оставшиеся до отъезда три недели. Кто бы сомневался — так топить! В течение часа ваш покорный слуга уже успел не раз проветрить кухню, чтобы не задохнуться от становящегося невыносимым в тёплом воздухе аромата сушёных трав...

Так вот, разумеется, первым делом Гизариус постарался заинтересовать колкой дров меня, на что пришлось высказать вполне справедливое сомнение относительно моей привлекательности с топором в черепе. Не то, чтобы я совсем уж не знаю, с какой стороны подходить к топору, но махать тем увесистым инструментом, которым располагал доктор, мне не хотелось — пришлось живописать возможный результат моих взаимоотношений с рубящими предметами. Доктор долго смеялся, но, в конце концов, сжалился над ленивым работником и нашёл дюжего парня в деревне. Зато складирование поленьев целиком и полностью легло на меня. Я и не протестовал, хотя пришлось пару часов сновать между поленницей и полем боя с дровами, вот только... Сначала был одет вполне по погоде, но с каждой перенесённой охапкой палок мне становилось всё теплее и теплее, пока... Я не остался в одной рубашке. Как назло, солнце лишь делало вид, что греет, чем окончательно ввело меня в заблуждение. Заблуждение, вылившееся в простуду, прихватившую меня на следующий же день...

Кашель, сопли и раздираемое болью горло — мой организм не оставила без внимания ни одна из этих пакостей. В результате я несколько дней валялся в постели, закутанный в одеяла и поглощал лекарства в неимоверных количествах. Самым безобидным из зелий был настой малины, но, к моему величайшему огорчению, ягоды в него не попали. Зато листьев, плодоножек и ещё какой-то трухи я наглотался достаточно для того, чтобы горько пожалеть о своей беспечности...

В болезни был только один очевидный плюс: масса свободного времени, кое я употребил с пользой для себя и с некоторым уроном для докторского имущества.

Всё хорошее когда-нибудь заканчивается: не сегодня — завтра Гизариус объявит мне о полном и безоговорочном выздоровлении, и тогда придётся оставить моё любимое занятие до лучших времён. Какое занятие? Составление логических цепочек, конечно. Причём — в отсутствие необходимого количества информации, поскольку я, как водится, не удосужился задать «важные» вопросы, когда имел шанс получить ответ. Правда, не очень-то и хотелось...

Я вернулся за стол и сдвинул в сторону исписанные корявым докторским почерком листы бумаги, дабы освободить место для собственных заметок. Да, дядя Гиззи, решив, что жар и головная боль — позади, усадил меня разбирать каракули, которые, по его мнению, описывали, сколько и каких корешков он заготовил в течение лета. Я, на свою беду, не догадался, в чём фокус, когда бойко прочитал несколько строк на подсунутом под нос листке... Ну, а раз уж почерк был мне понятен, доктор довольно потёр руки и вывалил на кухонный стол (предмет мебели с самой большой горизонтальной поверхностью во всём доме, а потому — самый удобный для работы) ворох бумажных клочков...

Я честно нырял в сплетения букв и приводил неудобоваримые сокращения в пристойный вид, а также... Улучал минутки, чтобы заняться своими делами. Тем более, что мне были доверены чистые листы, баночка с чернилами и связка гусиных перьев...

Ну-с, что у нас получилось? Раскладываю столе свои клочки, кстати, изрисованные не менее странными, чем у доктора, значками.

Сплошные зигзаги. И все — с разрывами. Это так плохо, что... даже хорошо: если сейчас неправильно соединить все сюжетные линии, придуманные жизнью, можно будет переиграть назад...

Кое-что было ясно, как день. Кое-что представлялось необъяснимым только на первый взгляд, а во втором приближении приобретало знакомые черты. Некоторые детали я не знал и не горел желанием узнавать, зато мог реконструировать ход событий и без выяснения подробностей. Ну а кое-что... Или, вернее, кое-кто оставался совершеннейшей загадкой. Загадкой, которую не хотелось разгадывать. Ни за что и никогда. Однако мерзопакостность положения вашего покорного слуги заключается в том, что рано или поздно мне приходится браться за «грязную» работу, и, следовательно... Эта загадка от меня не убежит. Как бы я ни умолял...

С чего же всё началось? Разумеется, с трактира. Вообще, постоялые дворы и гостиницы — это места, в которых странности и нелепости так и норовят произойти. Почему? Да просто потому, что человек останавливает здесь повозку своей Судьбы на крохотный вдох Времени. А чем короче мгновение, тем меньше внимания мы ему уделяем, не так ли? Путники, заглянувшие на огонёк, редко разглядывают хозяина и слуг гостеприимного крова, но, плотно перекусив и расслабившись под благотворным влиянием горячительных напитков, спешат излить душу случайному собеседнику, оказавшемуся за их столом. Наутро дороги уносят людей в разные стороны, быть может, чтобы больше не позволить им свидеться, но... Случается и по-другому. И глупая встреча в захудалом трактире способна взбаламутить самую спокойную и ленивую воду... Так вышло и со мной.