Иудейские древности (Книги 1-20) - Иосиф Флавий

10. Таким образом, благодаря великому усердию царя, этот подарок отличался как по ценности своего материала, так и по изяществу отделки и формы и мог служить образцом для других художников, причем царь постарался сделать его если и не отличающимся по величине от уже имевшегося в [Иерусалимском] храме стола, то по крайней мере по искусству, по новизне устройства, по блеску отделки и значительно более ценным и видным.

Равным образом были сооружены две золотые чаши на резных чешуйчатых подставках, шедших от основания до середины ножки и усыпанных по краям разноцветными камнями. Затем на каждой из них был сделан замысловатый в локоть ширины витой рисунок из всевозможных камней, а под ним помещался вплоть до краев рельефный узор в виде плетеной сетки. Верх красоты являли прелестные, помещенные посредине чаши щитовидные камни величиною в четыре дюйма. Края же каждой чаши были окружены венком из лилий, листвы и виноградных лоз, обвивавшихся вокруг всего сосуда. Таким-то образом были сооружены эти золотые чаши, из которых каждая вмещала в себе по две амфоры. Серебряные же чаши блестели, сильнее зеркала, так что в них гораздо лучше, чем в зеркалах, отражались изображения всевозможных предметов. Помимо этих сосудов царь велел заготовить еще тридцать других фиалов, из золота правда, но уже без драгоценных камней, а украшенных зато искусными рельефными изображениями в виде веток плюща или виноградных лоз.

Все это было сделано так не только вследствие опытности художников, обладавших удивительными познаниями в своем искусстве, но гораздо более вследствие чрезвычайного усердия и рвения самого царя. Последний не только предоставил художникам обильнейшие средства и не щадил в этом смысле казны, выказывая крайнее великодушие, но отказался даже от государственных дел своих и сам присутствовал и лично руководил всею работою художников. Это же, в свою очередь, повлияло на то, что художники необычайно старались, так как они, видя усердие царя, с особенною тщательностью отнеслись к своей задаче.

11. Таковы были жертвенные дары, отправленные Птолемеем в Иерусалим. Первосвященник Элеазар поместил их в храм, почтил по возможности лиц, доставивших эти дары, и затем отпустил посланных обратно к царю, вручив им подарки для последнего. Когда эти люди прибыли в Александрию и Птолемей узнал об их прибытии и приезде семидесяти старцев, он тотчас послал за своими уполномоченными, Андреем и Аристеем. Явившись к царю, последние вручили ему письмо первосвященника и сообщили ему то, что первосвященник велел передать ему словесно. Так как царь очень хотел повидаться с прибывшими из Иерусалима старцами и побеседовать с ними относительно перевода законов, то распорядился отправить домой всех лиц, явившихся к нему по делам, сделав на этот раз исключение из общего правила и поступив вопреки обычаю. Дело в том, что докладчики являлись к царю через каждые пять дней, послов же он обыкновенно принимал раз в месяц. Теперь, однако, он отпустил всех, лишь бы иметь свидание с посланниками Элеазара.

Когда эти старцы предстали перед ним с присланными первосвященником подарками и со свитками, на которых были золотыми буквами записаны законы, царь [немедленно] спросил их о книгах, а они показали их ему. Царь в течение некоторого времени с удивлением рассматривал тонкий пергамент и изумлялся невидимому скреплению отдельных листов между собою (которое было сделано очень искусно); затем он поблагодарил старцев за их приезд и выразил еще большую признательность по адресу пославшего их, а наибольшую Господу Богу, от которого исходили данные законы.

Когда же и старцы и все присутствующие в один голос пожелали царю всех благ, царь в волнении от великой радости прослезился; ведь большая радость обыкновенно выражается подобным же образом, как и глубокая печаль. Велев затем отдать книги соответствующим чиновникам, он лишь теперь обратился к посланным с приветствием, причем сказал, что он нарочно сперва поговорил с ними по поводу их приезда, а потом уже приступил к частной беседе с ними. Тот день, продолжал он, в который они явились к нему, он обещал обратить в праздник, и, на самом деле, в течение всей его жизни этот день считался таковым. Это как раз тот самый день, в который он одержал на море победу над Антигоном. Затем он пригласил старцев к себе на обед и распорядился отвести им наилучшие помещения вблизи дворца.

12. Никанор, которому было поручено оказать должный прием гостям, позвал Дорофея, на обязанности которого лежало вообще заботиться о вновь прибывших, и повелел ему озаботиться доставлением каждому из старцев всех удобств. В этом смысле царем были сделаны следующие распоряжения: в каждом городе, где не имелось ничего для удобства чужеземцев, имелось лицо, на обязанности которого лежало заботиться о приеме иностранцев и доставить им все, что соответствовало их обычаям, чтобы гости, найдя здесь все по-домашнему, были вполне довольны и не чувствовали неприятности на чужбине. Так было сделано и относительно иудейских старцев этих, причем на долю Дорофея выпало позаботиться о предоставлении им всевозможных удобств во время их пребывания. Поэтому он сам достал все нужное для угощения гостей и велел поместить, по специальному приказанию царя, приборы на столе с двух сторон. Царь распорядился разместить одну половину старцев против себя, а другую рядом со своим ложем, и при этом не упустил случая опять оказать им высокую честь. Распределив затем таким образом места, царь приказал Дорофею заготовить все так, как к тому привыкли явившиеся из Иудеи гости. По этой же причине царь отослал всех прислужников при жертвоприношениях, самих жрецов и всех обыкновенно молившихся за трапезою и предложил одному из присутствующих иудеев, священнослужителю Елиссею, произнести молитву. Елиссей выступил вперед и помолился, присоединив к молитве благословение царю и всем его подданным. На это из толпы присутствующих раздались приветственные клики и рукоплескания, а затем уже, по восстановлении тишины, все приступили к еде. Пропустив некоторое время, сколько ему казалось уместным, царь начал философскую беседу и задавал вопросы из области физики [ ] каждому из гостей своих, и так как не нашлось среди них ни одного, который не сумел бы дать царю на всякие вопросы толкового ответа, то Птолемей очень этому обрадовался и распорядился устраивать такие обеды в течение двенадцати дней. Всякий же, кому вздумалось бы познакомиться с вопросами, предложенными на этих пиршествах, может прочитать о том в книге, написанной Аристеем [ ] по этому поводу.

13. Когда же удивление свое выказал им не только царь, но и [присутствовавший при этом] философ Менедем заявил, что все это результат внушения свыше, потому-то во всех речах иудеев и констатируется совершенно естественная при таких условиях логическая сила, связанная с изяществом формы, то все разговоры прекратились, а царь громко заявил, что уже самое присутствие иностранных гостей является для него величайшим благом, ибо они принесли ему ту пользу, что он научился от них, как следует править царством. Потом он распорядился вручить каждому (из старцев] по три таланта и назначил лиц, которые должны были сопутствовать им при уходе каждого в его помещение.

По прошествии трех дней за старцами явился Димитрий и, пройдя с ними Heptastadion (это дамба на море к острову [ ]) и миновав мост, достиг с ними северной части острова и ввел их всех в расположенный на морском берегу дом, который по своей уединенности был особенно пригоден для научных занятий. Приведя их сюда, Димитрий указал им на то, что тут имеется все нужное для перевода закона, и просил их немедленно приняться за дело. Переводчики с величайшим усердием и трудолюбием стали ежедневно беспрерывно вплоть до девятого часа заниматься переводом, а затем покидали его, чтобы позаботиться также о своем теле. На это им в изобилии было отпущено все нужное, и к тому же Дорофей доставлял им многое от царского стола (ибо царь сделал соответственное распоряжение). Рано поутру они являлись ко двору и, приветствовав здесь Птолемея, возвращались в свое место, где омывали в море руки и, очистившись таким образом, вновь принимались за свой перевод. Когда же перевод был по прошествии семидесяти двух дней окончен и записан, Димитрий собрал всех иудеев в то место, где происходил самый перевод законов, и прочитал работу громко в присутствии переводчиков. Все собрание выразило одобрение не только мудрым старцам, изъяснившим таким путем законодательство, но и Димитрию, за его счастливую мысль, осуществлением которой он даровал им столь великое благодеяние. При этом народ просил также дать прочитать закон старейшинам.

Тут же все - первосвященник, старшие переводчики и начальники над иудеями - высказали пожелание оставить перевод в таком виде, в каком он сделан, и не изменять в нем ничего, так как он вполне точен и удачен. Все присоединились к этому пожеланию и высказали мысль, чтобы всякий, кто усмотрит в переводе что-либо лишнее, какое-нибудь дополнение или упущение, немедленно справился и указал бы на необходимость поправки; в этом случае они поступили вполне предусмотрительно, ибо таким образом они навсегда гарантировали неприкосновенность и сохранение раз признанного текста.