Вечный бой - Альфред Ван Вогт

И вдруг Слейд понял, что ему передали огромное количество информации.

Исходившая от центральной башни светящаяся дымка, которую он видел ночью — теперь он вспомнил, что во время утренней прогулки она была видна как легкое марево, — это и есть барьер. Что за барьер? По всей видимости, достаточно прочный, чтобы не пропустить космический корабль. Барьер такой энергетической силы, которая недостижима на Земле.

Но это значит, что город в осаде и, судя по степени упадка, находится в ней уже сотни лет. Мысли его замерли в нерешительности. Это, сказал он себе, смешно. Как бы они смогли жить? Откуда бы достали пищу? Они ведь не могут жить за счет крови друг друга.

Слейд посмотрел в свою тарелку, но там уже почти ничего не осталось, кроме каких-то овощей под слоем соуса или подливки. Он поднял глаза… Если он собирается предотвратить крупную катастрофу, то ему лучше что-нибудь сказать, и побыстрее. До того, как он успел что-либо произнести, заговорила Амор:

— Один дерзкий налет и, — она улыбнулась от яростного возбуждения, — конец!

Некоторое время игра чувств на ее лице приковала внимание Слейда. Эта высокая девушка, которая носит с собой плеть для вампиров из Нейза, — довольно опасное существо, подумал Слейд. Конечно, все дело в окружающей обстановке. Материальная среда определяет сознание, которое в свою очередь влияет на поведение и выражение лица и устанавливает возможности органов чувств.

Только сейчас он впервые подумал, что если он решит посвятить себя этому миру, то перед ним образец девушки, на которой бы он в конце концов женился. Он с интересом посмотрел на нее, готовый развивать эту мысль и дальше. Но понял, что его сознание просто пытается улизнуть от единственно важной проблемы — нападения, планировавшегося на ближайшую ночь! Он сказал:

— Очень сожалею, но сегодня ночью корабля здесь не будет.

Амор вскочила на ноги, глаза ее широко распахнулись.

— Как же все наши планы! — воскликнула она.

Амор была подавлена. Калдра долго выходила из ступора и наконец стало понятно, что до нее дошел смысл слов Слейда.

— Корабля не будет?!

Слейд сказал:

— Сегодня утром корабль должен был подать мне сигнал, но… — ему казалось, что он потеет, но это было ментальное ощущение, а не физическое. Он собрался с духом и продолжал, — сигнал не поступил.

Для экспромта неплохо, подумал он и успокоился, несмотря на то, что не решил свою основную проблему. Он видел, как Амор направляется к двери. На пороге она остановилась.

— Мне надо отменить нападение.

Дверь хлопнула, и наступила тишина.

Амор долго не приходила; Калдра и Слейд поужинали вдвоем перед самым закатом.

Амор вернулась поздно. Она тяжело опустилась в свое кресло и начала рассеянно ковырять еду, которую принесла ей Калдра. Несколько раз Слейд поймал на себе ее задумчивый взгляд из-под ресниц. И не только задумчивый. Он не мог определить, какой.

Слейд решил, что из-за этого волноваться не стоит. Он подошел к огромному окну гостиной и стал молча глядеть на город. Через некоторое время к нему присоединилась Амор.

Мрачный, окутанный ночью город, видимый из окна башни, тихо погружался в темноту. Казалось, что он сливается с тенью.

Слейд все смотрел и смотрел. Наконец, если не считать мерцающих огоньков и почти невидимого барьера, темнота стала полной.

То, что со мной произошло, — редчайшее явление в истории нервной системы человека. Родился у предгорий на западе Соединенных Штатов, воспитывался на ферме, быстро сделался процветающим брокером в небольшом западном городке. И теперь оказался здесь, в этом темном, обреченном городе на планете, цивилизация которой находится в смертельной опасности.

И все же это была не чужая планета, а просто иной уровень существования Земли, открывшийся его сознанию оттого, что у него три глаза вместо двух.

Она стояла рядом с ним, женщина этого мира, молодая, сильная и, наверное, свободная.

Скорее всего, это именно так. Слейд был в этом просто уверен. И хотя в настоящих условиях брак почти не имел смысла, он уже давно так серьезно не думал о женщинах.

Слейд понимал, что если он останется, ему придется жениться на девушке из этого мира. Амор же казалась вполне подходящей кандидатурой, и Слейд думал о ней в течение всего вечера.

Возможно, в этом мире окажутся женщины и более привлекательные, чем эта, но они далеко.

Слейд сказал:

— Амор.

Ответа не последовало.

— Амор, что ты собираешься делать потом?

Девушка встрепенулась.

— Буду жить в пещере, конечно. Мы все должны так поступать.

Слейд был поражен ответом. Что значит — все должны? Почему? Ему как-то не верилось, что Амор и ее группа придерживается первобытного образа жизни.

Он вспомнил, что вроде пытался обзавестись девушкой.

— Амор.

— Слейд.

Она как будто и не слышала его; по тону это не был ответ на его обращение.

Слейд откликнулся:

— Что?

— Вам это покажется ужасным, но я когда-то пила кровь.

Признание казалось бессмысленным, однако смысл слов его обеспокоил.

— И Калдра тоже. И все остальные. Не думаю, что я преувеличиваю. Этого не описать.

Картина начала проясняться. Почувствовав отвращение, Слейд облизал свои вдруг пересохшие губы.

К все-таки он еще не понимал, к чему она клонит.

— Мне было проще перестать, — говорила девушка, — и не начинать снова… но только до сегодняшнего дня… прошлой ночи. Слейд, — голос ее стал жалобным, — у тебя крепкая кровь. Я весь день это чувствовала.

Слейд вдруг понял, к чему она клонит. Он вспомнил о тех мужчинах и женщинах, которых она утром хлестала плетью. На самом деле эти удары были направлены на ее собственную слабость.

— Ты не можешь себе представить, — продолжала Амор, — каким потрясением для меня и для Калдры были твои слова о том, что сегодня атака не состоится. Они означали, что ты пробудешь здесь, по крайней мере, еще один день. Слейд, это ужасно несправедливо. Ведь Лиар прекрасно известно наше положение.

Отвращение усилилось. Слейду показалось, что еще немного, и его вытошнит. Он тихо произнес:

— Значит, тебе хочется моей крови.

— Совсем чуть-чуть.

В ее голосе послышались те самые отвратительные хнычущие нотки. Этого было достаточно, чтобы в воображении Слейда нарисовалась яркая картина того, как она попрошайничает на улицах. Слейд почувствовал омерзение.

Тут ему в голову пришло, что он не вправе ее осуждать. Но его чувства уже пересиливали здравый смысл. Ведь это была девушка, которой Слейд собирался сделать предложение. Он произнес резко: