Маски времени (сборник) - Роберт Силверберг

Мы поднялись в просторный зал вокзала и нашли его запруженным морем потных, разукрашенных людей. Над ними реяли плакаты с какими-то непонятными фразами или просто с ругательствами. Транспортная полиция тщетно пыталась навести хоть какое-то подобие порядка. Апокалипсисты что-то скандировали, но я уловил лишь отдельные слова: «…судный день… огонь… судный день…»

Элен Макилуэйн застыла, как. зачарованная. Апокалипсисты интересовали ее ничуть не меньше шаманов какого-нибудь затерянного в джунглях племени, а потому, придя в себя, она шагнула к толпе. Крейлик попросил ее вернуться, но она его не услышала, занятая сбором научной информации. Бородатый пророк судного дня протянул руку, ухватился за сложную конструкцию из маленьких пластмассовых дисков, нанизанных на переплетенные нити, наряд Элен в то утро, и рванул ее на себя. Диски посыпались во все стороны. В наряде появилась брешь длиной в восемь дюймов, от шеи чуть ли не до талии. В нее выскочила одна грудь, удивительно упругая для женщины ее возраста я довольно-таки большая, учитывая поджарость ее фигуры. Элен же завибрировала от возбуждения. Ухватившись за свою добычу, она упрашивала апокалипсиста открыть ей таинства нового культа. Тот с проклятиями вырывался. По знаку Крейлика три здоровенных полицейских двинулись ей на помощь. Одного из них Элен поприветствовала пинком по яйцам. Тот застонал, согнулся, а в следующее мгновение его захлестнула волна фанатиков. Больше мы этого полицейского не видели. Двое других вытащили дубинки-парализаторы и принялись охаживать близстоящих апокалипсистов. Пронзительные крики боли огласили зал, заглушая уже привычное скандирование: «…судный день… огонь… судный день…». Несколько полуголых девиц оказались между мной и Элен. Когда я вновь увидел ее, она стояла одна: охранники дубинками отогнали апокалипсистов. Наконец она вернулась к нам, еще не отойдя от пережитого. «Потрясающе, потрясающе, — повторяла она снова и снова. — Какое оргазмическое безумие!» А от стен эхом отдавалось: «…судный день… огонь… судный день».

Крейлик предложил Элен пиджак, но та отмахнулась, не стесняясь своего голого тела, а может, наоборот, с удовольствием выставляя его напоказ. С большим трудом полиции удалось вывести нас наружу. Уже в дверях нас догнал жуткий крик боли. Наверное, так мог кричать лишь человек, которого топили перед тем, как четвертовать. Я так и не узнал, кто это кричал и почему.

«…судный день…» — и захлопнувшаяся дверь отсекла все вопли апокалипсистов.

Машины стояли наготове. Нас отвезли в отель в центре Манхэттена. Со сто двадцать пятого этажа мы могли любоваться наползающими друг на друга громадами небоскребов. Элен и Колфф, потеряв всякий стыд, потребовали себе двухместный номер, остальные получили одноместные. Крейлик вручил каждому толстый пакет инструкций, расписывающих, как вести себя с Ворнаном в самых разнообразных ситуациях. Я засунул пакет в угол, даже не посмотрев, какими советами решили побаловать нас государственные люди. И долго стоял у окна. По пешеходному уровню спешили прохожие. Иногда задевали друг друга, после чего следовала возмущенная жестикуляция. По автотрассе то и дело пролетали, не обращая внимания на прочий транспорт, сбитые в стаи мотоциклисты. Тоже апокалипсисты, решил я. И давно такое творится? Стало предельно ясно, что я утратил связь с реальным миром, не представлял себе, что требуется совсем немного времени, чтобы ввергнуть в хаос любой, выбранный наугад город. Я отвернулся от окна.

Вошел Моргов Филдз. Принял мое предложение выпить, я нажал соответствующие кнопки на пульте управления, я бар-автомат выдал нам два бокала рома. Мы сидели в креслах, не спеша тянули сладкий, крепкий напиток. Я надеялся, что Филдз не станет донимать меня многословными рассуждениями, столь любимыми психологами. Но оказалось, что он не из болтунов и не старался произнести пять слов там, где хватало двух.

— Как в сказке, не правда ли?

— Вы о человеке из будущего?

— О всеобщем настроении. Конец столетия.

— Столетие-то выдалось длинным, Филдз. Может, человечество с радостью провожает его. И та анархия, что мы наблюдаем, разновидность праздника, а?

— В ваших словах есть доля истины, — признал он. — А Ворнан Девятнадцатый эдакий Фортинбрас,[26] явившийся, чтобы привести нас в чувство.

— Вы так думаете?

— Во всяком случае, такое возможно.

— Пока он не принес много пользы. Наоборот, он сеет беспорядки там, где появляется.

— Непредумышленно. Он еще не привык к нам, дикарям, и постоянно нарушает наши племенные табу. Дайте ему время освоиться, и он начнет творить чудеса.

— С чего вы это взяли? Филдз почесал левое ухо.

— Он такой обаятельный, Гарфилд. Есть в нем искра божья. Разве вы не увидели по его улыбке, что она дарована ему небесами?

— Да, да. Но почему вы думаете, что он воспользуется этим даром рационально? Почему не позабавиться, не взбудоражить толпу? Он — наш спаситель или просто турист?

— Все это мы и выясним через несколько дней? Вы не будете возражать, если я закажу себе еще бокал?

— Закажите три. — Я приглашающе махнул рукой в сторону пульта управления. — Не мне оплачивать счет.

Вернувшись в кресло с полным бокалом, Филдз долго молчал.

— Среди ваших знакомых нет человека, который спал с Эстер Миккелсен?

— Что-то не припомню. А должны быть?

— Я спросил наобум. Она, должно быть, лесбиянка.

— Что-то мне не верится. Да так ли это важно? Филдз рассмеялся.

— Прошлым вечером я пытался ее соблазнить.

— Я это заметил.

— Сильно набрался.

— Это уж точно.

Филдз помолчал, прежде чем продолжить.

— Эстер произнесла странную фразу, когда я пытался завлечь ее в свою постель. Она сказала, что не спит с мужчинами. Причем таким обыденным тоном, как бы между прочим, словно только полный идиот мог придерживаться противоположного мнения. Вот я и подумал, может, я чего не знаю, а следовало бы.

— Спросите Сэнди Крейлика, — предложил я. — У него заведено досье на каждого из нас.

— Нет, нет. Я имею в виду… недостойно с моей стороны…

— Совращать Эстер?

— Нет, обращаться к чиновнику за подобной информацией. Пусть это останется между нами.

— Между нами, профессорами? — уточнил я.

— В некотором смысле, — Филдз улыбнулся с видимым усилием. — Знаете, старина, я не собирался отягощать вас своими проблемами. Просто подумал… а вдруг вы что-то знаете о ее…

— Ее наклонностях?

— Вот именно.

— Абсолютно ничего. Она блестящий биохимик. Как личность, немного замкнутая. Это все, что я могу вам сказать.