Последнее воплощение - Антон Белозеров

— Я! — отозвалась Комета.

Шашшасин со смесью надменности и иронии посмотрела на ее шлем с одной полосой:

— Ты уверена?

Комета хотела ответить какой-нибудь колкостью, но сдержала свой гнев:

— Если тебе нужен наш лейтенант, то вон он, сзади. Можешь подождать.

— Подождать? — недоумено-презрительно переспросила Шашшасин. — Ну уж нет. Пусть он сам поторопиться. За мной!

Последний приказ относился к эсэсовцам, но его можно было расценить и как попытку навязать свою волю десантникам. Нахежак даже сделал пару шагов следом за ними.

Его остановил только голос Кометы:

— Подождем лейтенанта Криго!

Когда эсэсовцы отдалились шагов на двадцать, Мавух тихо, но с чувством произнес:

— Ну и стерва! Мы их ждали, а она с нами так по-скотски…

Комета ничего не ответила. Она все еще находилась под впечатлением от встречи с Шашшасин. Не могло ли случиться так, что эта надменная девушка-лейтенант также была одним из ее воплощений? Или же они обе были воплощением чего-то большего, что пока не могли ни опознать, ни осмыслить? Если так, то помимо «светлого воплощения» могла существовать еще и «темная» ипостась…

Когда лейтенант Криго нагнал свой отряд, десантники с радостью приветствовали друг друга. Они расстались всего пару часов назад, но за это время уже успели потерять больше половины своих товарищей.

Комета коротко доложила лейтенанту, как действовала ее группа, умолчав, разумеется, о своем таланте сверхвидения. Криго же рассказал о том, с чем столкнулись десантники на нижних уровнях гнезда шишкарей.

— Мы спускались вниз до тех пор, пока не уперлись в гигантское подземное озеро. Там коридоры расширялись и превращались в просторные пещеры. Шишкари несколько раз бросались на нас всей своей массой, а мы отбивались, как могли. Потом они разбегались, и мы искали их в этом проклятом лабиринте. Временами непонятно было, кто на кого охотится. Шишкари выдергивали из наших рядов по одному солдату и тотчас же разрывали на части. Прямо на наших глазах. А потом мы столкнулись и с эсэсовцами. Но с ними мы обменялись всего несколькими выстрелами — шишкари нас быстро разлучили. Вот так.

Комета думала, что Верховный Генералиссимус и его ближайшее окружение должны быть довольны сегодняшним представлением. Однако, подойдя к транспортерам, десантники увидели скучные и недовольные гримасы старших офицеров, а также вытянувшиеся от удивления лица эсэсовцев. Лейтенант Шашшасин кусала губы, словно останавливала рвущуюся с языка непристойную брань.

Полковник Арбал, начальник базы десантников, объявил:

— Верховный Генералиссимус Урл-Азурбар присудил ничью. Обе команды: и эсэсовцы, и десантники, проявили волю к победе, решительность и стойкость. Обе команды достойны похвалы и награды. Я поздравляю всех с успешным завершением состязания!

Однако в голосе полковника не было ни радости, ни гордости за своих воспитанников. Впрочем, точно также выглядели и руководители Службы Спасения. И не удивительно! Ведь каждый из них ожидал, что победа достанется именно его команде. Объявленная ничья с их точки зрения была равносильна поражению. Вместо одной победы — два проигрыша! Не слишком хорошее начало для военной кампании против Кси-Лодердолиса.

— Это нечестно! — возмущенно произнесла лейтенант Шашшасин. — Мы уничтожили шишкарей вдвое больше!

— Не вдвое, а всего на шестнадцать единиц, то есть на шесть процентов, — холодно поправил ее гранд-майор Жажаржан. — Зато десантники выключили одиннадцать наших солдат, а мы у них — только семерых. Для сотрудников СС это недопустимые потери.

— Но о команде соперников в боевой задаче не говорилось! — не успокаивалась Шашшасин. — Должны считаться только шишкари! На самом деле победили мы — эсэсовцы!

И тут заговорила Комета:

— Я согласна с лейтенантом Шашшасин!

На нее тотчас же обратились изумленные и растерянные взоры.

— Ты согласна, что эсэсовцы победили? — спросил полковник Шукх, представитель Генерального штаба.

— Я имела в виду, что ничья — это недостойный исход боя для воинов Верховного Генералиссимуса. Я предлагаю определить победителя в поединке!

И эсэсовцы, и десантники оживились и заинтересовались.

— Так, так! — произнес гранд-майор Жажаржан. — И кто же будет участвовать в поединке?

— Я… и лейтенант Шашшасин. Я вызываю ее на решающее состязание, которое определит, кому достанется победа!

Наступила тишина. Шашшасин смерила Комету взглядом и презрительно протянула:

— Ну-у-у, девочка, и когда же мы начнем?

— Я готова прямо сейчас! Но, думаю, место и время назначат наши командиры.

А командиры десантников и эсэсовцев в это время о чем-то совещались, причем Комета заметила, что говорят они не столько друг с другом, сколько с какими-то невидимыми собеседниками. Несомненно, в их шлемах имелись устройства связи, которых были лишены солдаты и офицеры на полигонах.

Наконец, полковник Шукх с сияющими глазами объявил:

— Только что я говорил с самим Верховным Генералиссимусом Урл-Азурбаром. Его очень обрадовало твое предложение, Комета. Он говорит, что именно так должен поступать истинный воин-патриот своей Родины: сражаться до победы! Он хочет лично наблюдать за поединком, так как самые лучшие камеры не смогут передать накала борьбы и сияния воинского духа. Поэтому он приказал нам отправляться на базу Службы Спасения Аор-Науф. Там и состоится ваш поединок. Офицеры и солдаты, по транспортерам!

Заметно повеселевшие командиры направились в свой летательный аппарат.

Но полковник Арбал заявил:

— Я полечу вместе со своими воинами в транспортере!

Гранд-майор Жажаржан усмехнулся:

— Можете попрощаться со своим солдатом Кометой! Лейтенанта Шашшасин еще никто не побеждал!

Противница Кометы перед посадкой в свой транспортер обернулась и еще раз внимательно посмотрела на девушку:

— Наверное, до вашей базы еще не дошли рассказы обо мне. Иначе ты бы не решилась бросить мне вызов.

Комета в тон ей ответила:

— Если бы ты слышала обо мне, то не решилась бы этот вызов принять!

На этом команды эсэсовцев и десантников расстались и разошлись по своим машинам. Три летательных аппарата одновременно поднялись в воздух и начали набирать высоту. Выглянув в иллюминатор, Комета проводила глазами гнездо шишкарей, которое быстро уменьшилось и вскоре исчезло позади. «Прощайте и простите меня, невинные существа и невольные враги,» — подумала она.

Но долго предаваться скорби Комете не позволил полковник Арбал. Подсев к девушке, он прямо и без обиняков спросил: