Я, маг! (сборник) - Дмитрий Казаков

Харальд поморщился, сдерживая желание зажать уши.

На стены домов упали оранжевые отблески факелов. В перерывах между куплетами слышались шаги и позвякивание оружия.

А ещё живет на свете – страшный кот!

Лучше всякого пропойцы пиво пьет!

На этом пение прекратилось, кто-то хрипло закашлялся. Певшие показались в поле зрения Харальда, и он замер, прижавшись к стене.

Пятеро мужчин, среди них толстый и низкорослый Иоасаф.

Дверь «Пчелок» распахнулась. Сноп света вырвал из тьмы грязную улицу со здоровенной лужей посередине.

– Принимайте гостей! – бросил родовитый и вместе со свитой ввалился в дом.

Харальд выждал некоторое время. В окне, выходящем на улицу, на втором этаже, замерцал огонек свечи. Там находится комната для самых богатых посетителей, с роскошной кроватью и отдельно сервированным столом. Туда и только туда пойдет Иоасаф.

Харальд отлепился от стены. Взлохматил волосы, извлек из котомки полупустой бочонок пива. Горько пахнущей жидкостью прополоскал рот, часть вылил на грудь и на лицо. По запаху и по виду теперь – типичный гуляка.

Шатаясь, он пересек улицу и взобрался на крыльцо. Зацепился ногой за что-то и с грохотом упал, не забыв огласить ночь ругательствами. И только после этого распахнул дверь.

– Да, – сказал он входя. – Вот темнотища!

Внутри было тепло, а нос щекотал сладкий аромат притираний. Вокруг стола в углу сидели четверо мужчин – судя по всему, из свиты Иоасафа. В мутных взорах, обратившихся на вошедшего, читалось подозрение.

«Где ещё двое?» – подумал Харальд с беспокойством, а вслух сказал:

– Хозяйка, я желаю развлечься!

– А заплатить ты способен? – поинтересовалась та. Гостя она явно не узнала.

– А то! – Харальд гордо приподнял подвешенный к поясу кошель и позвенел им.

– Сара! – позвала хозяйка, во взгляде которой при виде денег появилось радушие.

Откуда-то выскользнула стройная черноволосая девушка. Подошла ближе, и Харальд сразу навалился на нее, словно не в силах стоять, обнял за талию. Краем глаза заметил, как клевреты родовитого перестали его разглядывать.

Они пошли наверх. Харальд пошатывался и продолжал цепляться за спутницу. Та была вынуждена тащить его одной рукой, а в другой руке нести подсвечник. Пахло от девушки розами, судя по сноровке, таскать пьяных посетителей было для неё делом обычным.

Без признаков усталости она довела Харальда до двери, и только тут он отпустил её. Дал войти и скользнул следом, быстро и ловко, более не пошатываясь. Она не успела обернуться, когда он очень мягко, но сильно ударил её по затылку.

Подхватил обмякшее тело, не давая ему упасть, и прислушался.

Из соседней комнаты доносились страстные стоны, но в общем было тихо.

Он быстро и сноровисто связал девушку (пригодилась найденная в комнате простыня), заткнул ей рот (подушкой) и уложил на кровать.

Затушил свечу и вышел в коридор.

Здесь было прохладно, гуляли сквозняки.

Человек, умеющий бесшумно ходить по лесу, не растеряется и в городе. Быстро и ловко, не скрипнув и половицей, Харальд добежал до комнаты, где должен был быть Иоасаф, и слегка приоткрыл дверь.

Внутри дышали, мощно, часто и с присвистом.

Харальд вошел, окунувшись в запахи пота и вина. Стены здесь были украшены гобеленами с весьма фривольными картинками, а кровать располагалась под балдахином розового атласа.

Очень кстати.

Приблизившись, Харальд вытащил нож и слегка отодвинул занавес.

Голым родовитый показался ещё уродливей. Коротконогий, безобразно жирный, он походил на красную жабу, и движения его были столь же судорожными, как у обитательницы болот.

Из-за плеча Иоасафа видна была женская головка. Золотые волосы разметались по подушке, а глаза красавицы были закрыты. На лице её гримаса блаженства вдруг сменялась выражением отвращения… Потом снова наступили мгновения счастья.

Харальд ощутил сожаление, что девушку придется убить. «Она ни при чем!» – мелькнула мысль. Но её тут же перебила другая: «Оставишь в живых – погибнешь сам!»

Преодолев сомнения, Харальд решительно шагнул вперед. Увлеченные любовники его не услышали.

Лезвие вошло в основание черепа легко, словно в масло, и вышло назад обагренное. Родовитый издал какой-то всхлип и упал вперед и вбок, свалившись с женщины. Взгляду Харальда предстала пышная грудь с бутоном соска.

Удивленная, девушка открыла глаза, оказавшиеся небесно-голубого цвета.

Не давая крику вырваться из алых губ, Харальд вонзил нож ей в горло.

Забулькала, изливаясь на простыни, черная и густая кровь.

Вновь накатило сожаление, что пришлось лишить землю такой красоты. «Вот она, цена», – пришла глупая мысль, но Харальд поспешно отогнал её и прислушался. Снизу не доносилось никаких звуков, и он, удовлетворенно кивнув, убрал нож и загасил свечу.

Вернулся в комнату, где лежала связанная девушка. Не зажигая свечи, обследовал окно. Оно легко открылось, впустив в комнату ночную прохладу и запах цветущей сирени.

За окном был внутренний двор, тихий и темный.

Спрыгнув, Харальд одним движением перелез через забор. Скользнул к стене и побежал к южной окраине, выбирая улицы и переулки потемнее. До утра нужно успеть убраться подальше от города.

Мускулы равномерно работали, дыхание было спокойным, и только иногда, сбивая с ритма, вставало перед глазами красивое женское лицо, обрамленное золотыми волосами…

Глава 7

СТАРЫЙ ХРАМ

Рынок шумел на тысячи голосов. Торговцы надрывались, расхваливая товары, ржали лошади, лаяли собаки, гомонил народ, надеясь выгадать, купить подешевле, а где получится – и украсть…

Над городом, очень высоко, если смотреть, и рядом, если довериться ощущениям, повис раскаленный добела слиток солнца. Беспощадные лучи обрушивались на рынок, вытапливая из него запахи, как огонь – жир из свиного окорока. При такой жаре многие продукты быстро портились, и среди торговых рядов главенствовал аромат тухлятины. Мухи летали толстые, ленивые, точно откормленные боровы.

Харальду с его тонким нюхом даже проходить мимо рынка было настоящей пыткой. Если бы не настоятельная потребность в новых сапогах, он бы из «Спившегося демона» и не вышел. А путь к сапожнику пролегал как раз мимо торговых рядов.

Тяжелый кошелек приятно оттягивал пояс, но надо было зорко следить за его сохранностью. Первый раз в жизни Харальд чувствовал себя богатым. Это было необычно и странно. В Бабиль он вернулся два дня назад, за проведенное в городе время успел только отоспаться.