Шантарам - Грегори Робертс

— Да, я согласен. Все не так просто. В трущобах живут не только махараштрийцы, но и люди из Пенджаба, Тамилнада, Карнатака, Бенгалии, Ассама и Кашмира, и не все из них индусы. Среди них есть сикхи и мусульмане, христиане и буддисты, парси и джайны. Проблема не сводится к положению махараштрийцев. Бедняки, как и богатые, прибыли со всех концов Индии. Проблема в том, что бедняков слишком много, а богачей очень мало.

— Аррей бап! — воскликнул Мехта. — Святой отец! Ты несешь тот же бред, какой я постоянно слышу от Клиффа, йаар. Он неисправимый долбаный коммунист.

— Я не коммунист и не капиталист, — улыбнулся я. — Я эгоист. Мой лозунг: «Пошли вы все подальше и оставьте меня в покое».

— Не слушайте его, — вмешалась Лиза. — Трудно найти человека, который сделает для тебя больше, чем он, если ты попал в беду.

Наши глаза на миг встретились, и я почувствовал одновременно благодарность и укол совести.

— Фанатизм — это противоположность любви, — провозгласил я, вспомнив одну из лекций Кадербхая. — Как-то один умный человек — мусульманин, между прочим, — сказал мне, что у него больше общего с разумным, рационально мыслящим иудеем, христианином, буддистом или индусом, чем с фанатиком, поклоняющимся Аллаху. Даже разумный атеист ему ближе, чем фанатик-мусульманин. Я чувствую то же самое. И я согласен с Уинстоном Черчиллем, сказавшим, что фанатик — это тот, кто не желает изменить свои взгляды и не может изменить тему разговора.

— Так давайте не будем фанатиками и сменим тему, — рассмеялась Лиза. — Клифф, я всей душой надеюсь, что ты поведаешь нам все подробности романтической истории, произошедшей на съемках «Кануна»[137]. Что там случилось?

— Да, да! — возбужденно вскричала Рита. — И расскажите об этой новенькой девице. О ней ходят такие скандальные слухи, что просто страшно произнести вслух ее имя. И еще, пожалуйста, об Аниле Капуре[138]! Я люблю его до самозабвения.

— И о Санджае Датте[139]! — вторила ей Гита, вся дрожа от одного упоминания этого имени. — Это правда, что вы были на вечере, который он устроил в Версове? Господи, я отдала бы все на свете за то, чтобы побывать там! Расскажите, расскажите нам обо всем этом!

Воодушевленный этим лихорадочным любопытством, Клифф де Суза принялся пересказывать байки из жизни болливудских звезд, а Чандра Мехта украшал их орнаментом из щекочущих нервы сплетен. Постепенно стало ясно, что Клиффу приглянулась Рита, и Чандра перенес все свое внимание на Гиту. После долгого совместного ланча планировался долгий совместно проведенный день и не менее долгая ночь. Оба деятеля индийской кинематографии предвкушали эту перспективу, и их рассказы и анекдоты принимали все более сексуальный характер. Рассказы были забавны и порой довольно причудливы. При одном из очередных взрывов хохота в зал вошла Кавита Сингх. Я представил ее хохочущей публике.

— Прошу простить за вторжение, — хмуро произнесла Кавита, — но мне надо срочно поговорить с Лином.

Было видно, что она чем-то обеспокоена.

— Садись, поговорим здесь, — предложил я, все еще под впечатлением от анекдота. — Всем будет интересно послушать об этом деле с сестрами.

— Я не по поводу этого дела, — сказала Кавита, не присаживаясь, — это касается Абдуллы Тахери.

Я тут же встал и вышел вместе с Кавитой в маленький холл, сделав знак Лизе подождать за столом.

— Твой друг Тахери в большой опасности.

— Что случилось?

— Я слышала краем уха разговор в отделе уголовной хроники «Таймса». Полиция охотится за Абдуллой. Сказали, что дан приказ стрелять без предупреждения.

— Что?!

— Они хотят схватить его любой ценой. Предпочтительно взять его живым, но они уверены, что он вооружен, и при его попытке применить оружие приказано пристрелить его, как собаку.

— Но почему? В связи с чем?

— Полагают, что Сапна — это он. У них якобы есть конфиденциальная информация и даже доказательства. По крайней мере, они уверены, что это так, и намерены арестовать его сегодня же. Возможно, это уже произошло. Когда дела принимают серьезный оборот, с бомбейской полицией шутки плохи. Я уже два часа ищу тебя.

— Он — Сапна? Чушь, — бросил я.

Но я знал, что это не чушь. Это могло быть правдой и многое объясняло, хотя я и не понимал, как именно. Но было слишком много неясностей, связанных с Абдуллой, у меня возникало слишком много вопросов, которые я не удосужился задать вовремя.

— Чушь или не чушь, но таковы факты, — обреченно пожала плечами Кавита. Голос ее слегка дрожал. — Я искала тебя повсюду, пока Дидье не сказал мне, что ты здесь. Я знаю, что Тахери твой друг.

— Да, он мой друг, — ответил я и вспомнил вдруг, что разговариваю с журналисткой.

Уткнувшись взглядом в темный ковер под ногами, я пытался привести в порядок свои мысли, крутившиеся, как песчинки, подхваченные смерчем. Я поднял голову и встретился с ней глазами:

— Спасибо тебе, Кавита. А теперь извини, мне надо идти.

— Послушай, — произнесла она мягко, — я сразу составила репортаж об этом и продиктовала его по телефону. Если он появится в вечерних новостях, то копы, возможно, будут действовать осторожнее. Между нами, я не думаю, что это Абдулла. Я не могу в это поверить. Он мне всегда нравился, я была даже немного увлечена им, когда ты впервые привел его в «Леопольд». Возможно, это увлечение еще не совсем прошло, йаар. Я не верю, что он Сапна и что он совершил все эти чудовищные убийства.

Она ушла, улыбнувшись мне сквозь слезы. Вернувшись к нашему столику, я извинился за то, что вынужден покинуть их, и, не пускаясь в объяснения, снял сумочку Лизы со спинки стула и приготовился отодвинуть его.

— Лин, тебе и вправду необходимо уйти? — разочарованно протянул Чандра. — Мы же еще не обсудили вопрос о кастинговом контракте.

— Ты что, действительно знаком с этим Тахери? — спросил Клифф с оттенком обвинения в голосе.

Я посмотрел ему в глаза твердым взглядом:

— Да, а что?

— И к тому же ты уводишь с собой очаровательную Лизу, — надул губы Чандра. — Двойная потеря для нас.

— Я слышал о нем много разного, йаар, — гнул свое Клифф. — Как ты с ним познакомился?

— Он спас мне жизнь, Клифф, — ответил я чуть резче, чем мне хотелось бы. — При первой же нашей встрече в притоне Стоячих монахов.

Открывая дверь для Лизы, я оглянулся на компанию за столиком. Клифф и Чандра шептались о чем-то, склонившись друг к другу и не обращая внимания на обескураженных девушек.

Около мотоцикла я рассказал Лизе обо всем. Она заметно побледнела, но быстро взяла себя в руки и согласилась со мной, что прежде всего надо съездить в «Леопольд». Абдулла мог быть там или мог оставить для нас записку. Лиза была напугана, я почувствовал этот страх в ее руках, когда она обхватила меня на мотоцикле. Я гнал мотоцикл, лавируя между медленно ползущим транспортом, полагаясь на инстинкт и удачу, как это делал Абдулла. В «Леопольде» мы нашли Дидье, целеустремленно напивавшегося до потери пульса.

— Все кончено, — пролепетал он заплетающимся языком, наливая себе новую порцию виски из большой бутылки. — Все кончено. Они пристрелили его час тому назад. Все только об этом и говорят. В мечетях Донгри уже молятся по усопшему.

— Откуда ты знаешь? — потребовал я. — Кто тебе сказал?

— Молятся по усопшему! — пробормотал он, уронив голову на грудь. — Дурацкая напыщенная фраза. Как будто можно молиться по кому-то еще! Все молитвы — это молитвы по усопшим.

Я схватил его за лацканы рубашки и встряхнул. Официанты, привязавшиеся к Дидье не меньше моего, наблюдали за мной, размышляя, не пора ли им вмешаться.

— Дидье! Послушай меня! Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? Где это произошло?

— Полиция была здесь, — проговорил он вдруг очень четко и ясно. Он поднял голову и внимательно поглядел мне в лицо своими бледно-голубыми глазами, словно всматривался во что-то на дне пруда. — Они хвастались этим Мехмету, одному из совладельцев заведения. Ты знаешь его. Он иранец, как и Абдулла. Кое-кто из копов, окопавшихся на колабском участке напротив, участвовали в засаде. Говорят, они окружили его в переулке около Кроуфордского рынка. Они окликнули его и велели сдаваться. Они сказали, что он стоял совершенно спокойно в своей черной одежде, а его длинные черные волосы развевались на ветру. Копы долго и детально описывали это. Странно, не правда ли, что они так подробно говорили о его волосах и одежде? Как ты думаешь, Лин, что бы это значило? Потом… потом они сказали, что он вытащил два пистолета и стал стрелять в них. Они тут же открыли ответный огонь. Они сказали, в него попало столько пуль, что все его тело было изуродовано. Они буквально разорвали его на части.