Драконы - Джонатан Стрэн

Мэнмарку стало немного не по себе, но почему — непонятно. Он обернулся к студентам, собираясь скомандовать, чтобы они нагружали повозку. И только тогда, слишком поздно, чтобы что-то предпринять, он вспомнил, как их очень дорогостоящий охранник пошел по пустынному гребню, прижимая к себе обеими руками длинное ружье, глаза у него были встревоженные и напуганные.

«Так где же мой охранник?» — спросил себя Мэнмарк.

Мгновение спустя раздался выстрел, в воздухе просвистела пуля, и одному из верблюдов вздумалось уронить голову, а затем и всю свою грузную тушу — по непонятной причине эта громада рухнула на затвердевшую глину.

Мэнмарк опустился на колени между огромными яйцами. Ничего другого ему не оставалось — все было слишком неожиданно.

Студенты повалились наземь и уставились в небо.

Барроу оставался рядом с повозкой — натягивал поводья, упирался левой ногой и приговаривал, обращаясь к трем уцелевшим верблюдам:

— Стоять. Куда пошли? Стоять, говорю.

Что-то в этом голосе привело Мэнмарка в чувство. Что-то в спокойствии этого человека позволило Мэнмарку поднять голову, и он крикнул Барроу:

— Что это? Что происходит?

И тогда послышался цокот копыт по земле — многих копыт, ступавших одновременно, — он обернулся в другую сторону и увидел шесть… Нет, восемь верблюдов спокойно спускались по длинной лощине — все на вид скаковые, на каждом из них по небольшому седлу, а также по всаднику в бесформенных одеждах и маске.

Первое, о чем подумал Мэнмарк: «Этого не может быть». Разве он не предпринял тысячи мер предосторожности? Никто не знает о значении этих раскопок, так что скорее всего эта встреча — случайное совпадение, просто им немного не повезло. Эти налетчики — обычные воришки, которых легко перехитрить. Может, несколько золотых монет им будет довольно. Он стал прикидывать, сколько денег им дать, — в голову лезла всякая бессмыслица, как вдруг всадник, ехавший впереди, опустил свое громоздкое ружье и выстрелил.

Пуля ударилась о землю совсем близко — комки грязи полетели Мэнмарку в лицо.

Он отшатнулся назад, оступился и сел на землю. Охваченный паникой, он начал рыться в карманах, искать свой малюсенький пистолет, который таскал со времен Старого Мира, но так ни разу и не выстрелил из него.

— Не надо, — послышался твердый и спокойный голос.

Голос Барроу.

— Пусть берут что хотят, — сказал охотник за драконами таким тоном, как если бы перед ним стоял нервничающий верблюд.

— Не отдам, — вырвалось у Мэнмарка. — Все — мое!

— Нет, — отозвался Барроу с крыши повозки. — Теперь уже не ваше, даже если и было…

Всадники не говорили ни слова, только размахивали в воздухе оружием, жестами приказывая ему отойти от яиц. На каждого из них приходилось по одному белому шару — они спешились, но только для того, чтобы закрепить свою добычу шелковым канатом, очевидно сплетенным единственно для этой цели.

Двое всадников, ехавших позади, были одеты как остальные, но все равно выделялись. Один из них был тщедушным, а движения другого выдавали в нем вполне здорового, но явно пожилого человека. Мэнмарк не сводил взгляда с них обоих и благодаря опыту, накопившемуся за все годы, когда по одной древней косточке представляешь себе его обладателя целиком и во плоти, прекрасно догадался, кто скрывается под этими одеждами.

— Зефир, — прошептал он.

Сколько здесь еще соискателей? В одном маленьком городке или даже на этом клочке земли — сколько здесь найдется других людей, способных по достоинству оценить всю важность этой находки?

— И ты, — сказал он шлюхе коротко, обиженным голосом.

Она помедлила, но лишь мгновение.

Сквозь прорези для глаз Зефир пристально смотрел на своего соперника и затем, словно решился на что-то, поднял руку и оглянулся на всадников, отъехавших вперед. С какой целью? Может, чтобы приказать им убить его?

Раздавшийся грохот ружейного выстрела застал всех врасплох. Всадников. Зефира. И Мэнмарка тоже. Воздух сотряс удар, и в ушах еще звенело, когда Барроу произнес:

— Если мы хотим начать убивать, я начну с тебя. Кем бы ты ни был, старик. Ты понял? Прежде чем меня возьмут на мушку, я размозжу тебе голову, а потом прострелю твое сердце.

Барроу теперь стоял на козлах повозки, приставив собственное ружье к плечу.

— Слышишь меня, незнакомец? Яйца твои. Забирай их. А в придачу я дарю тебе жизнь. Устроит?

— Вполне годится, — отчеканил голос.

В душе Мэнмарк нещадно сыпал проклятиями, но стоял неподвижно, пока Зефир забирал последнее яйцо. Он также сдерживал свою ярость, когда всадники развернулись и пустились в обратный путь вверх по длинному склону, а ехавший последним человек сидел в седле спиной вперед, готовый стрелять в любого, у кого хватит смелости броситься в погоню.

У Мэнмарка смелости не было ни грамма.

Когда разбойники скрылись из виду, он повалился на землю и стал биться в рыданиях самым позорным образом.

Барроу спрыгнул с повозки и пошел к нему.

Студенты опять были на ногах и переговаривались между собой. То один, то другой из них задавал вслух вопрос, ни к кому не обращаясь:

— А теперь нам заплатят?

«Все пропало», — думал Мэнмарк.

И тогда охотник за драконами опустился рядом с ним на колено и чуть ли не веселым голосом произнес:

— Ладно. Давайте обсудим мои условия.

— Твои — что?

— Условия, — повторил он. Затем рассмеялся уже в открытую и добавил: — Сколько вы заплатите мне, когда я верну вам эти яйца?

— Но как ты мне их вернешь?

— Еще пока не знаю. Но обещайте рассчитаться по справедливости, и я, может быть, что-нибудь придумаю.

Мэнмарк совершенно растерялся:

— Что ты хочешь этим сказать? Их ведь не меньше шести, они даже с моим охранником справились… На что ты надеешься?

— Я сражался на войне, — ответил Барроу.

— Многие сражались.

— Но не многие делали на войне то, что делал я, — заметил охотник за драконами. — К тому же мало у кого это получалось лучше, чем у меня.

Мэнмарк уставился в эти суровые темные глаза. И затем, раз уж у него не оставалось выбора — вообще ничего не оставалось, он выпалил:

— Да. Сколько бы это ни стоило. Да!

6

Лучший паровоз, который можно было раздобыть за короткий срок, уже стоял на путях — покрытая копотью машина из железа и огня ритмично и шумно испускала пар, словно это было дыхание какого-нибудь огромного старого зверя. Поскольку частности имели значение, Зефир заранее нанял рабочих нарисовать на паровозе драконьи глаза спереди и маленькие красные крылья по бокам, а когда эта работа не была выполнена с должной тщательностью, он поручил другим людям исправить недостатки. Два машиниста поддерживали огонь в топке, а третий сидел на крыше тендера, готовый заменить того из них, кто устанет первым. К паровозу прицепили бронированный вагон, нанимаемый для перевозки селезенок и чешуй, — эта обшитая сталью крепость на колесах была полупуста, сейчас здесь находились лишь семь белых яиц и шестеро наемников, вооруженных до зубов. Сразу же следом шел личный вагон Зефира — богато обставленный и доступный для обозрения, только маленькая комнатка в конце вагона не имела окон — она служила ванной.