Чужая в чужом море - Александр Розов

Пока та бегала за «чем–нибудь подходящим», экс–координатор разделась, придирчиво осмотрела себя, и несколько сконфуженно сообщила:

— Вот до чего доводит любовь к булочкам с кремом! Я бы давно с ними завязала, но все знают, что я их люблю. Утром варю кофе, а Квинт (это мой faakane) спускается в лавку внизу и притаскивает эти самые булочки, потому что нам обоим лень готовить завтрак. Приезжаю в офис, то–се, переговоры, прошу Гитоко (это моя секретарша) сварить всем кофе, и она подает его с такими же булочками, а я их автоматически ем. После работы заскакиваю поболтать с Эмили. Она ставит на стол аналогичные булочки собственного изготовления. Отказаться нельзя — она ужасно обидится. Ну, и где теперь моя талия, а?

— Вот неправда, Rokki–uahine! – заявила Петра, появляясь из дома с каким–то кусочком материи в руке, — мама всегда говорит: «не хочешь — не ешь, нам больше достанется». Я сто раз видела, как ты сначала отказываешься, а потом…

— Стоп! — прервала ее Рокки, — Это семейная тайна. И вообще, не мешай мне кокетничать. А что это ты принесла? Ты уверена, что на меня это можно надеть?

— Еще как можно! Это такая стильная штука. Короче, руки подними.

Через несколько секунд на талии (которая у экс–координатора, все же была) оказалось застегнуто нечто, выглядевшее никак. Часть тела Рокки от верхней трети бедра до пояса просто исчезла. На этом месте колебалось марево, сквозь которое были видны верхушки рифов, полоса прибоя и дальняя часть пирса, правда, искаженные, как в кривом зеркале.

— Techno–lavalava «predator», — объявила Петра, — Тема слизана с кино прошлого века. По ходу, там инопланетянин–отморозок, весь в таком маск–комбезе. Эти штуки продают на Дюси–Питкерн, на «Space–Expo». Типа, ткань из ориентированных световодов. Физика.

— Сегодня просто праздник какой–то! — воскликнула Рокки, — А кто там грозился спеть? Я, между прочим, уже почти танцую!

Она прошлась по пирсу, исполнив ряд неуловимо–текучих движений ori–toere–hula — так пляшут молодые женщины в океанийских деревнях на hauole после сбора уражая.

Фидэ кивнул, взял на пробу несколько аккордов, а затем…

…

Толстая коричневая женщина

В продуваемом бризом маленьком fare

Под соломенной крышей плетет из волокон шнуры

Заплетает истории в листья пандануса

Толстая коричневая женщина потеет на солнце

Опирается на ствол кокосовой пальмы

Колышется на кокосовом солнцепеке

В пестрой lavalava, узковатой для ее талии

Толстая коричневая женщина в море

Здесь есть на что посмотреть

Ныряет за синими и красными рыбами

Ловит морского угря

Толстая коричневая женщина возвращается домой с моря,

Здесь есть, на что посмотреть

Вокруг толстой коричневой женщины

Всегда увиваются один–два мужика

Здоровенных или не очень, ходят, улыбаются

Как качаются ее бедра, как колышатся ее бока

Как толстая коричневая женщина на fa–a lavelave распоряжается

Чистую циновку — сюда, свинью — туда

Такой вот голос у толстой коричневой женщины

Так принято у толстой коричневой женщины

Не груба, но непреклонна

Толстая коричневая женщина

Толстая коричневая женщина видит по ящику мисс вселенную

Как ты думаешь, что приходит в голову толстой коричневой женщине

При виде мисс вселенной, самой красивой женщины в мире?

Толстая коричневая женщина

Добавляет масла в отварные бананы,

Подбирает на себе lavalava,

Оглядывает складки,

И кричит своей старшей сестре: «Эй! Надо куда–то девать это все!»

Будь осторожен с толстой коричневой женщиной

Толстая коричневая женщина никогда не кричит, понял?

Помалкивает, посмеивается.

Она не чешет языком зря, но и не будет врать, и сразу скажет

Если у тебя в башке тараканы.

Но пошли ее куда подальше -

И ты увидишь глаза, каких ни у кого не видел,

И услышишь такое, чего никогда еще не слышал.

И на твоем месте я бы убрался подальше

От толстой коричневой женщины,

Если она не стерпела,

Если она оскорблена.

Я бы точно убрался тогда подальше на твоем месте

И всегда убирался бы подальше

Отовсюду, где ей вздумается рассесться.

И последнее: туфли толстой коричневой женщины

Ни одни туфли не подходят толстой коричневой женщине

Ни высокий каблук ни низкий каблук

Ни зауженные ни уширенные

Не могут вместить охватить заключить в себе

Ноги толстой коричневой женщины

Потому что ноги толстой коричневой женщины

Удобно стоят на складках больших животов

Тех, кто нянчится с ней:

Это толстый большой синий океан

И толстая большая коричневая земля…

…

Одобрительный свист, хлопки, звон большой ложки по крышке котелка. Аудитория от души постаралась компенсировать свою немногочисленность мощностью шума. Рокки, отдуваясь после пляски, уселась в шезлонг. На ее коже блестели бисеринки пота.

Фидэ, отложив ukulele, сообщил:

— Между прочим, в некоторых странах эту песню считают экстремистской.

— Я даже знаю, в каких, — сказала Рокки, — Это из–за проблемы Клиппертона и из–за меня. Будто бы, с моей подачи на «Tupa–Tahatae–ACID–TV» сделали этот скандальный клип с песенкой про толстую коричневую женщину на фоне кадров «Equatorial snow».

— По–моему, хороший клип, — заметила Брай, — Пак Ен рассказывал: когда они летели на Кпингамаранги после операции на Таунаилау, то крутили этот клип по видику раз 20.

— Имеется в виду первый взрыв 24–мегатонной L–bomb? – уточнила Жанна.

— Да, – подтвердила Рокки, — И я страшно рада, что дело решилось предупредительным взрывом. Война — плохая штука. Если бы эскадра пересекла FOL, я ничего не смогла бы сделать для трех тысяч французских парней. Один миг, как фотовспышка и они бы все перестали существовать просто потому, что оказались не в том месте не в то время…

— Но можно было найти компромисс, — заметила Жанна, — Я имею в виду, Клиппертон.

— Хартия бескомпромиссна, — ответила экс–координатор, — Артикул Хартии можно не выполнить, только если он физически невыполним. В данном случае, у правительства была физическая возможность выполнить артикул о защите граждан.

— Права двадцати граждан ценой жизни трех тысяч других людей? – уточнила канадка.

Рокки покачала головой.

— Не двадцати, а всех граждан. Второй артикул Хартии: «Нарушение любого базисного права одного гражданина есть тотальное нарушение всех базисных прав всех граждан». Это действительно так. Если сегодня правами одного человека пожертвовали из каких–то особых соображений, пусть даже это соображения высочайшей гуманности, то значит, на месте этого человека может оказаться каждый. Если бесправен один – бесправны все.

— А как быть с правом на жизнь тех французских моряков? – спросила Жанна.

— Его нарушили оффи, которые послали их на смерть, — отрезала меганезийка, — Только не думайте, что я стала бы успокаивать себя этим доводом. Я дала себе слово: не смогу их спасти — уйду в отставку, поселюсь тут, на Маиао, и займусь чем–нибудь некрупным и полезным, чтобы рядом не стоять с политикой.

— Вы говорите так, будто спасали их, как частное лицо, а не как глава правительства.

— Я спасала их, как я, — ответила Рокки, — В пределах контракта, я использовала ресурсы правительства, ресурсы аналитиков, которые предсказали поступки шефа эскадры. Мы сумели создать условия, при которых адмирал остановил эскадру, не дожидаясь…

— Ма, тут, по ходу, еще гости, — перебил ее Афаи, переворачивая аппетитно выглядящие кусочки на сетке над очагом, — Одна флайка faakane Квинта, а вторая хрен поймешь…

Рокки повернула голову, всмотрелась в пару приближающихся флаек, потом хлопнула себя ладонями по бедрам и возмущенно воскликнула:

— О, Мауи и Пеле, держащие мир! Он ведь обещал не летать над морем на этом гробике!

— Сама–то на чем только что летала? – ехидно спросил ее сын.

— Я всего один круг над островом, — возразила она (впрочем, несколько смущенно).

— Вторая — это «утконос», он с импеллером, — сообщил Фидэ, — та еще чума. А первая, на которой ваш faakane — «Pitts Red Devil», модель середины XX века, надежная машинка.

— Биплан–ретро 5x5 метров не может быть надежным, — отрезала экс–координатор.

— Может. Он вообще пилотажный. На нем можно учиться фигурам…

— Вот именно, что пилотажный. А Квинт — не пилот. Он инженер–металлург. Чувствуете разницу? У него есть нормальный «SkyEgg», хоть с закрытыми глазами летай, так нет! Купил на какой–то распродаже этого долбанного птеродактеля… — продолжая ворчать, Рокки Митиата встала, и быстрым шагом направилась к пирсу.

Маленький синий в желтую полоску биплан коснулся поплавками воды, и прокатился, заметно вихляя (что указывало на некоторый дефицит опыта), до середины пирса. Из кабины–пузыря, сдвинув колпак, начал выбираться кругленький дядечка лет 50, судя по внешности – latino.