Во власти девантара - Бернхард Хеннен

Фародин распахнул врата храма. Широкая лестница вела на вымощенную камнем рыночную площадь. Нурамон схватил Юливее на руки и бросился на улицу. Высоко над ними зазвонил колокол. Мандред угрожающе поднял секиру. Спиной вперед он шел рядом с Фародином, который вел лошадей, спускаясь по лестнице. Никто не отваживался приблизиться к рыжеволосому великану. Из храма доносились многоголосые крики.

Товарищи вскочили на коней. Нурамон указал на самую широкую улицу, которая уводила с рыночной площади.

— Туда!

Отчаянно неслись кони по мостовой. Высокие, ярко раскрашенные фахверковые дома обрамляли улицу. По пути им почти не попадались люди. Очевидно, весь город собрался в храме. Фародин оглянулся. Первые преследователи осмелились выйти на рыночную площадь. Угрожающе поднимая руки, они кричали им вслед проклятия. На фоне огромного храма Тьюреда они казались до смешного маленькими. Словно массивная, круглая башня возвышался он за их спинами. Снаружи его тоже выкрасили белой краской. Купол ярко сверкал на солнце, словно оббитый пластинами из чистейшего золота.

— Туда! — крикнул Мандред.

Фьордландец придержал кобылку и указал на боковую улицу, в конце которой виднелись городские ворота.

— Шагом, — приказал Нурамон. — Если мы понесемся к воротам так, словно за нами гонится стая волков, они еще чего доброго их закроют.

Фародину с трудом удавалось сдерживать своего беспокойного жеребца. Нурамон, в седле вместе с Юливее, поехал вперед. Крики взволнованных прихожан храма медленно приближались. Никто не хотел догонять их.

Человек в белом мундире, широко расставив ноги, замер в воротах.

— Кто вы такие? — крикнул он издалека.

За бойницами привратной башни Фародин заметил движение. Может быть, арбалетчики. Еще пара шагов, и арбалетчики их не достанут. Однако как только врата останутся позади, им могут выстрелить в спину. Просто прорваться нельзя, хотя сбить с ног одного-единственного стражника было бы несложно. Нужно обмануть привратника!

— Там, у храма, заварушка, — крикнул он стражнику. — Там нужен каждый воин!

— Заварушка? — недоверчиво переспросил человек. — Никогда такого не было.

— Поверь мне! В храм вдруг ворвались дети демонов. Я видел собственными глазами. Не слышишь крики? Они преследуют верующих и гонят, их по улицам города, словно скот!

Воин, прищурившись, посмотрел на него и как раз собирался ответить, когда в конце улицы показался отряд верующих. Они были вооружены дубинками и вилами.

— Вот они, — серьезно заметил Фародин. — Боюсь, они все одержимы.

Стражник схватился за алебарду, прислоненную к воротам.

— Тревога! — закричал он изо всех сил, делая знак людям, стоявшим за бойницами. — Восстание!

— Спасай свою душу! — крикнул Фародин.

Затем подал знак товарищам, и они ринулись в городские ворота. Никто не послал им вслед болт.

Они неслись по пыльной дороге, проходившей между золотистых нив. На западе поднимались отвесные холмы. Там между зеленых пастбищ был участок леса.

Проехав по дороге около мили, они свернули с нее и двинулись через поле. Из-под копыт, блея, бросилось врассыпную стадо овец. Наконец они добрались до леса. Оказавшись под защитой, отряд остановился.

Фародин оглянулся на город. На дороге виднелся небольшой отряд всадников. До первого перекрестка они ехали вместе, затем разделились и понеслись в разные стороны.

— Посланники, — проворчал Мандред. — Скоро все рыцари ордена на сотню миль в округе будут знать, что в этом проклятом храме появились дети демонов, — он обернулся к Нурамону. — Что, клянусь боевой секирой Норгримма, вообще произошло? Почему мы внезапно оказались посреди этого храма?

Эльф беспомощно развел руками.

— Я не могу это объяснить. Мы должны были выйти на звезду альвов, чтобы оттуда пойти по другой тропе. Такое ощущение было, словно у меня выбили почву из-под ног. Я почувствовал, что на звезде альвов все тропы словно отмерли.

— Отмершие тропы? — переспросил Мандред. — Это что еще за чушь?

— Магия живая, сын человеческий, — вмешался Фародин. — Ты чувствуешь пульсацию троп, словно они являют собой вены этого мира.

— Может быть, это из-за того смешного дома, который построили люди? — робко спросила Юливее. — Он жуткий, хотя и весь белый. Там было что-то, что тянуло из меня… Во мне… Что-то хотело отнять у меня магию. Может быть, мертвое дерево или тот мужчина с большими глазами.

— Да, мужчина на картине. — Нурамон обернулся в седле и поглядел на Фародина. — Ты ничего необычного на картине не заметил?

— Нет, кроме того, пожалуй, что это не очень похоже на произведение искусства.

— А мне показалось, что он выглядел похожим на Гийома, — решительно произнес Нурамон.

Фародин скривился. Это глупо! Зачем кому-то хранить портрет Гийома в храме?

— Ты прав, — согласился Мандред. — Теперь, когда ты сказал… Тот парень действительно выглядел как Гийом.

— Кто такой Гийом? — спросила Юливее.

По мере того как они углублялись в лес, Нурамон рассказывал ей о девантаре.

— Значит, Гийом — это человек, который мог лишить тебя магии во время плетения своих заклинаний? — спросила Юливее, когда он закончил.

— Не человек, — поправил ее Фародин. — Он был наполовину эльфом, наполовину девантаром. Люди не владеют… — он остановился. Нет, все не так! Так было сколько он себя помнил, однако события в Искендрии доказали, что по крайней мере монахи культа Тьюреда умеют колдовать.

— Ведь без магии злые рыцари не пришли бы в Валемас, — печально произнесла Юливее. — В храме у меня было такое чувство, словно кто-то хотел лишить меня магии. Может быть, в картине живет дух Гийома?

— Гийом не был злым, — заверил ее Нурамон. — Там не было никакого духа.

— Но что-то хотело украсть у меня магию, — настаивала малышка.

— Может быть, само место, — заметил Мандред. — Сам храм. Он ведь стоял как раз на звезде альвов, если я тебя правильно понял, Нурамон.

— Это могло быть случайностью. Людям нравится устраивать священные места там, где пересекаются тропы альвов.

По спине Фародина пробежал холодок.

— А что, если они сознательно уничтожают звезды альвов? Таким образом они отделяют этот мир от Альвенмарка. Они ненавидят нас и называют детьми демонов. Разве не было бы логично в таком случае, чтобы они желали закрыть все врата в Альвенмарк? Подумайте же… Они пробили врата в Расколотый мир и уничтожили тамошние анклавы. А врата в Альвенмарк они запирают. Разве вы не видите плана, который стоит за этим? Они отделяют миры друг от друга. И они уничтожают всех, кто не служит Тьюреду.