Серпомъ по недостаткамъ (целикомъ) - Аноним Луиза-Франсуаза

Все это случилось именно в соответствии с "детальным ответом", который мне Субботич, немного поразмыслив, счел целесообразным показать. Царский ответ был лаконичен: "Поступать в соответствии с указом, руководствуясь здравым смыслом и пользой для Империи". А, поскольку кадастровой оценки для указанных земель не существовало вообще, то "здравый смысл" подсказал Субботичу, что если за освоение севера Сахалина не придется из казны платить, то уже хорошо. За "будущий уголь" он просто взял с меня столько, сколько сахалинский уголек давал казне лет за десять: ведь с меня потом пошлины в полкопейки с пуда вряд ли слупишь - а так вроде как бы и уплачено уже. Что же до долины Биры и Биджана, то вообще-то земли тут поселенцам бесплатно и предлагались - но подразумевалось, что лет через пять поселенцы начнут платить налоги, поэтому с меня, налоги платить явно не собирающемуся, какую-то копеечку в казну было взять справедливо. Но рыночной-то цены на земли эти не было - вот он и выставил мне "минимальную цену".

Подумав, я подарил Деяну Иванычу два "ГАЗ-51" (на Сахалине пятьдесят третьи всяко лучше, пятьдесят первые я просто так, "для кучи" захватил), и, после того, как я отправил Мышке оговоренные телеграммы, десятого апреля "Буревестник" отправился к Охе. С очень подробной картой острова (тоже подарок Субботича) место найти было несложно - сложно было высадиться. Но с четырьмя "Драккарами", которые "Буревесник" притащил с собой, получилось и это: все же сажать океанский лайнер на мель в местах, где другое судно разве что случайно появиться может, не стоило и разгружались мы, стоя на рейде в паре верст от берега. Спустили на воду и "Сухогруз" (при спуске чуть не утопив его), зато потом сразу выгрузили на берег оба "Урала" с буровой установкой и пяток четырехтонных "ГАЗов". На радостях я сразу же направился к речке, по имени которой потом и был назван город, выбрал место посуше и, ткнув пальцем, сказал "Бурить здесь!"

Дурное дело - нехитрое. Мужики подкатили Юрину буровую, за час ее собрали. Для начала поставили простой лопастной бур, типа того, каким на даче яму под столбы заборные я в детстве сверлил, только лопасти чуть побольше. Подразумевалось, что сначала будет просверлена небольшая дыра в земле, в нее поставят стальную трубу метров пятнадцати длиной, забетонируют оголовок скважины - и по трубе, как по направляющей, начнут бурить собственно нефтяную скважину. Но не сложилось сделать все "по правилам": когда бур с очередной порцией грунта поднялся с глубины метров в десять, вслед за ним из дыры в земле потекла темная жижа.

Не было никакого фонтана, которые так любили показывать в фильмах про нефтяников, поэтому я не сразу сообразил, что же это такое. Когда же сообразил - "экологического бедствия" из скважины вылилось уже тонны три. Ну, мужики скважину все же довольно быстро закидали землей, кое-как заткнули - а потом в ударном темпе, с матом и прибаутками, с "Буревестника" разгрузили вышеупомянутую трубу, мешки с готовой цементной смесью, прочие запасы...

Через три дня всеобщего стояния на ушах скважина была просверлена снова, правда на этот раз - через отверстие в метровой толщины бетонной плите размером десять на десять метров. Из плиты торчала метра на два полуторафутовая стальная труба, на которой был привинчен блок с четырьмя огромными шаровыми кранами. А от кранов трубы тянулись к четырем "самоварам" - простеньким перегонным кубам, выдававшим по тонне прямогонного бензина, керосина и солярки в сутки.

Вообще-то апрель на севере Сахалина не очень похож на апрель юга Саратовской губернии: снег окончательно сошел лишь к концу месяца, когда была закончена, наконец, разгрузка "Буревестника". То есть - разгрузка "нефтяных" грузов: на борт были погружены и чуть более пятисот тонн грузов для шахтерского поселка в районе Тихменевского поста. Так что лично я счел свою "миссию" на Охе законченной и отправился на юг - а "за старшего" остался Александр Энгельгардт, только не Платонович, а Александрович, сын бывшего губернатора. По образованию (и по призванию) геолог, он находился чуть ли не с младенчества под плотной опекой отца (рано овдовевшего) и очень по этому поводу переживал. Ну а "со мной" отец его отпустил - и даже на Сахалин, так что Энгельгардт-младший постарался развернуться вовсю. Мне он задал по существу единственный вопрос: как я так точно тыкаю пальцем? На что получил ответ, что трудно ткнуть пальцем мимо там, где нефть сама из-под земли сочится, и ответом был полностью удовлетворен: в соседнем болотце действительно до нефти (правда, "выветрившейся", вроде мазута) можно было жердью достать.

Уезжал я с "напутствием" от геолога: по его словам, в этой нефти масел было гораздо больше, чем бензина или керосина, так что не построить завод по выработке нефтяных масел тут было бы неправильно. Ну да Сережа Лебедев знает, как масло из нефти доставать, уже один завод построил - построит и еще один.

У Тихменевского поста "Буревестник" простоял еще неделю, выгрузив остатки снаряжения, полусотню казаков охраны (на Охе охраны оставили всего десять человек, поскольку все мужики-"нефтяники" были набраны из отставных солдат и обеспечены "Арисаками". Для данной местности оружие было вполне пригодно. А на случай какой-то неприятности на Охе остались две пушки Барановского (со "штатным" боезапасом - чугунными гранатами) и два новых "Гочкисса".

Во Владивосток я вернулся с Сахалина пятнадцатого мая - и встретил там "младшую сестру" "Буревестника" - "Чайку", только на этот раз все же "американскую", "Seagull". На ней прибыло еще двести человек (на этот раз большей частью "шахтеров"), экскаватор, десяток самосвалов "ГАЗ-53" и - самое "важное" - рыбоконсервный завод. В данном случае завод состоял из оборудования для стекловаренной печи, четырех больших автоклавов для собственно производства консервов и изготовленного Чаевым комплекта машин по изготовлению стеклотары. Лицензию я у австрийцев не покупал - Чаев машины сделал несколько иные, а устанавливать все оборудование прибыл (уже по железной дороге) специально нанятый инженер Михайловский. С ним приехал и спецотряд "Сельхозстроя", которому предстояло много чего во Владивостоке быстренько построить. А так же - австрийский инженер Милош Лежич, специалист по строительству угольных шахт, нанятый для наладки угледобычи. Видимо в Австрии спрос на новые шахты из-за кризиса сильно упал, поэтому австрияк венгеро-македонского происхождения с удовольствием подписал трехлетний контракт всего за пятьсот рублей в месяц. Ну а когда по приезде во Владивосток он узнал (от меня), что еще и премия с выработки шахты полагается немаленькая, он послал пригласительную телеграмму ещё и своему брату, тоже инженеру-горняку.