Уникумы Вселенной - Юрий Иванович

– Да ничего страшного! – успокаивал Николай. – Ведь на обратную дорогу у них уйдет минут десять, максимум пятнадцать. Зачем спешить? Им на месте виднее.

– Им там «виднее», а я тут седой могу стать! – горячилась фотокорреспондентка.

– Но они же дают успокаивающий сигнал, – продолжал увещевать Николай. – Когда вы провалились в колодец, действительно был повод для переживаний. Никто ведь не знал, что с вами случилось.

При напоминании о своем проступке Люсия явно смутилась и, чтобы скрыть это, даже отошла к рабочим, якобы дать несколько указаний. Ирена заулыбалась и польстила Николаю:

– У тебя талант психолога и отличная память на чужие грехи. О своих, небось, и не помнишь?

– Каюсь! Есть один грех! Но только один! – Он выразительно посмотрел в вырез купального костюма Ирены. – Вернее, даже и не грех, а лишь желание его совершить.

Девушка возмущенно фыркнула, но ответила тоном скорее игривым:

– Да! Ты далеко пойдешь…

– Стараюсь подтягиваться, – скромно потупил глаза Николай. – Когда вокруг такие мэтры, стыдно чему-нибудь да не научиться.

Вернувшаяся к ним Люсия, услышавшая последнюю фразу, похвалила:

– Да ты и так молодец! Первая практика, а уже стал – всемирно известным. Одно слово…

Она сделала паузу, и Ирена с кормильцем хором ее поддержали:

– Счастливчик!

Обстановка немного разрядилась, а когда снизу поступил сигнал о возвращении, все оживились и стали с нетерпением выбирать страховочный трос и электропровод. На обратную дорогу аквалангисты действительно затратили не более пятнадцати минут. Первой вышла из воды Лариса, за ней Пузин с прожектором, видимо, он ей помогал на обратном пути, и последним – Броди. Руководитель экспедиции держал в руках нечто, к чему сразу же обратились взоры всех присутствующих.

Еще бы! Это была прекрасная корона-диадема. Сделанная из драгоценных металлов, со вставками из бриллиантов, она хоть и потускнела от времени и водных взвесей, но выглядела прекрасно-величественной. Бережно поддерживаемая руками Броди, она медленно поворачивалась разными сторонами, вызывая восхищенные вздохи и восторженные восклицания.

Поэтому никто и не обратил внимания на необычную бледность лица Ларисы. Она отошла в сторону и присела на вещмешки. Вид у нее был обессиленный и отстраненный. Лишь Александр Константинович внимательно за ней наблюдал. Осторожно передав корону в руки Пузина и предоставив тому возможность пересказывать историю ее находки, он подошел к жене. Помог снять ласты, потом пригладил мокрые волосы на голове.

– Ну что же ты? Успокойся! На тебе лица нет! Ведь ничего страшного!

– Скажешь тоже, ничего! Я до сих пор дрожу. Вроде и смелая, а проняло до самых пяток. Все ожидала увидеть, но только не это!

– Ладно, – вполголоса продолжал Броди. – Сейчас устроим планерку, решим, что делать дальше. Заодно передохнем и перекусим. И попить бы. Меня жажда прямо-таки истомила.

Они прислушались, как Пузин спокойным тоном рассказывает о месте, где была найдена корона:

– Вот там она и лежала. Видимо, в чьей-то опочивальне. Ни костей, ни одежды не сохранилось, а эта вещь – почти как новенькая!

Броди передал флягу с водой Ларисе, напился сам и решительно встал:

– Времени остается все меньше и меньше! Поэтому давайте срочно готовьте нам баллоны еще для одного погружения. А мы тем временем проведем небольшое совещание. Попрошу руководство собраться у меня в кабинете.

И первым отправился в помещение, где пару часов назад зачитывал последние строчки из переведенного трактата. Лариса, Люсия и Пузин поспешили за ним.

Лишь только они уединились, фотокорреспондент спросила на одном выдохе:

– Что там?

– Ты себе даже представить не сможешь! – заторопился Пузин. – Возможно, Александр ошибся, переведя, что тела надо вытаскивать из воды. Он, видимо, потерял тот отрезок, где описывалось, что эти тела будут с отрубленными головами. И не смотри на меня такими глазами. Взгляни лучше на Ларису. Она, когда увидела плавающие в воде головы, чуть не захлебнулась. Я сам мычал совсем не от восторга. А одна так вообще была с открытыми глазами. И. в таком состоянии, будто их отделили от тел всего час-два назад. Но крови не видно ни капли.

– И сколько их там? – Голос Люсии осип от ужаса.

– Пять тел – и пять голов отдельно. Одна принадлежит старику, четыре – молодым здоровым парням. Ни одного кусочка ткани, ни одного металлического изделия. Лишь эта корона возле старческого тела. Вроде как на императора похоже и его охрану. Но это еще не все. Уже собравшись возвращаться, Лариса осветила узкий туннель в другое помещение. Баллоны очень мешали туда протиснуться, но мы все-таки заглянули. И там нашли еще одно тело! Но уже с головой. И в полном вроде бы порядке. Правда, изрядно постаревшее, с огромной лысиной. Зато без изъянов и повреждений. Наружных, по крайней мере. Мы к нему даже не притронулись, но выглядел старикан как живой, ей-богу! Если не считать всего вышеперечисленного, можно сказать: больше ничего особенного не нашли. Вернулись. Сейчас рядом с тобой. Ау! Я здесь! Слышишь?

– Слышу, слышу! – Люсия вздрогнула, приходя в себя. И тут же ее рука потянулась к фотоаппарату: – Делал снимки?

– А как же! Целую пленку нащелкал!

Он стал наблюдать, как фотокорреспондентка ловко разгерметизировала камеру, вынула кассету. Убедившись в ее сухости, упрятала в футляр, а на ее место вставила новую.

В тот же момент совещавшиеся услышали новый шум и возгласы приветствий. Выглянув в коридор, они увидели вернувшихся Пако с Мануэлем. С ними пришли еще десять рабочих, несущие кое-какое оборудование и, самое главное, термосы с горячей пищей.

– Ведь это надо же! – воскликнул Карл, сглатывая слюну. – Я и не подозревал, насколько голоден. Могу съесть слона!

– Не ты один, – возразил Броди. – Подводное плавание, сопровождаемое разглядыванием доисторических ценностей, несоразмерно повышает аппетит.

Обед прошел быстро. Агрессивно настроенные желудки было решено не отягощать, учитывая предстоящее погружение. Но и пустыми их оставлять никому не хотелось. За это время опытные руки Мануэля и Пако сотворили маленькое чудо. Их стараниями и при помощи специального набора, который носит на поясе каждый уважающий себя археолог, корона-диадема посветлела, очистилась, а потом и неповторимо заиграла бликами в ярком электрическом свете. Пако трудился молча, от усердия высунув кончик языка, а Мануэль все время выкрикивал: «Ей нет цены! Поверьте мне, она бесценна!» В конце обеда Пузин все-таки не выдержал. Доев яблоко и положив огрызок в кулек с мусором, он прервал восторги своего помощника: