Городская фэнтези 2010 - Василий Мельник

Потом мы поменялись, и каждый выпил своего, а потом и вовсе перестали обращать внимание на принадлежность жидкостей.

Странный звук вдруг раздался где-то рядом, мне показалось — за калиткой, будто кто-то быстро перебрал гитарные струны, — я с недоумением посмотрел на сторожа.

— А ты про потерянный слет слыхал? — спросил он.

— В смысле? Какой слет? Туристов?

— Ну, это только так называется — туристов. Никаких не туристов… Давай еще выпьем, и я расскажу. Дело было так: один грибник пошел как-то в лес, набрал немерено опят, а потом понял, что заблудился, и настала ночь. Нечего делать, надо было устраиваться как-то в лесу, ждать рассвета, чтобы найти дорогу обратно. Тогда ведь народу было по лесам мало, дачников считай по пальцам, тропы сплошь звериные, а машина по лесным колеям раз в год проедет.

Только он собрался коротать ночь у костерка, как услышал неподалеку гитарный перебор и пение. Да такое чудное пение, что дух захватывает — про то, что всякой встрече суждены разлуки, и самолет уже расправил крылья, чтобы унести суженого от любимой. Пошел грибник на голоса и через некоторое время увидел слет любителей пения под гитару. Вокруг горят костры, а у костров сидят люди, и всяк что-то поет. Гудит, звенит над лесом гитара семиструнная, что иногда зовется русской или цыганской, а ночь такая лунная, и вся душа полна предвкушением и любовью. Один парень про речные перекаты, другой про то, как спит картошка в золе, а третий про голубую ель. Несутся во все стороны песни, как птицы с дерева, вспугнутые детьми. И есть в них все — и люди, идущие по свету, и песня шин, и боль расставания, и тревожность встреч.

Грибник остановился неподалеку и решил сначала осмотреться, ведь странный народ эти люди с гитарами, как еще их тогда называли — каэспэшники. А отчего каэспешники, зачем слово такое гадкое — никто не знает.

Но дело, конечно, не в этом: грибник вдруг увидел у одного из костров девушку неописуемой красоты. Скрыть эту красоту не могла ни брезентовая штормовка, ни грубый свитер. Пела девушка про то, что нет в сердце у цыган стыда, а поглядеть, то и сердца нет. И гитара у нее была старинная — с семью струнами. Но все помнят, что и цыгане считают такую гитару своей.

Грибник был человек средних лет, разведенный, и понял он, что во что бы то ни стало хочет познакомиться с этой девушкой. Еще стоя за кустами, в отблесках костра, дал он себе слово жениться на этой красавице.

А ведь в ту пору жениться было не так просто, люди в очередь стояли, чтобы к свадьбе специальный талон получить — на пиджак или, скажем, туфли-лодочки. Супруга в квартире прописывали, бюджет семейный начинали планировать и в профкоме не за одну, а за две путевки драться. А это в два раза сложнее.

Но пролетела ночь, которая, как известно, нежна. Хоть костры и не думали гаснуть, люди уже разбрелись по палаткам. Грибник заметил, куда скрылась его певунья, и направился следом за ней.

Уже светало, как подкрался он к палатке, просунул голову и от ужаса пополз обратно на четвереньках. Все потому, что в большой палатке лежали вповалку мертвые каэспэшники — у кого нет рук, у кого ног, а у кого и головы. Волосы зашевелились на голове у грибника, и он понял, что встретился ему на пути мертвый слет, о котором он как-то когда-то и от кого-то слышал.

Но понемногу грибник успокоился, а потом увидел и свою девушку. Лежала она в обнимку с гитарой, да такая красивая, что у грибника сердце чуть из груди не выпрыгнуло. Даже смерть не мешала этой красоте, чего уж там говорить о свитере и штормовке.

Поднял грибник девушку на плечо и зашагал к своему дачному дому. Семиструнную гитару он, впрочем, тоже не забыл. А как встречали его дачники, то он им отвечал, что это пьяная подруга его идти не может.

Как настала ночь, девушка ожила и всполошилась:

— Ты с ума сошел?! Куда ты меня притащил? Ведь сейчас придут к тебе, в твой дурацкий домик, мои друзья, лесные братья, зарубят тебя туристскими топорами да истычут кольями от туристских палаток. Отпусти меня обратно!

Но грибник был непреклонен, только, бормоча, обещал жениться и приносить домой всю свою небогатую зарплату.

Однако только он это произнес, как его дверь затрещала под ударами незнакомцев. И вот к нему в домик вломились крепкие бородатые ребята в ветровках с топорами и гитарами в руках. Начали они бить хозяина, а один ему даже обухом ребра пересчитал.

Очнулся он наутро — все в доме поломано, а рядом никого нет. Отер кровь, умылся и думает: «Нет уж, слово комсомольское дал, от своего не отступлюсь. Видать, это испытание для моей любви, надо только что-то придумать, чтобы эти каэспэшники в дом не пролезли». Заколотил крест-накрест окна, дверь усилил, да и отправился снова в лес.

Но ничего не вышло — не помогли ни доски на окнах, ни запоры на двери. Снова вломились к нему мертвые каэспешники и избили до полусмерти. В этот раз, правда, один бородач сказал ему с сожалением:

— Жаль тебя, парень. Видно, и человек ты неплохой, и смерти не боишься, но пропадешь от любви, коли не отступишься.

Однако все равно они унесли свою подругу петь песни о цыганском сердце.

На третий день пошел грибник на хитрость: стал он плутать по лесу, сбивать со следа, да и залез в чужую пустующую дачу. Зажег там свечки, запалил лампаду под какой-то старушечьей иконой, а сам, для верности, взял в руки другую.

Под самое утро все равно нашли его мертвые каэспешники, но бить не стали. Велели повесить портрет на стенку, а самому слушать.

— Два раза испытывали мы твою любовь, — сказали они ему. — Но есть еще и третий раз. Выбирай, парень свою судьбу, хоть, по совести сказать, выбирать тебе нечего. Не было раньше такого, чтобы живой человек на мертвом женился, а мертвая замуж за живого шла. Никогда еще женщина с гитарой за нормального мужика не шла. Но все бог ведает, а чудеса в руце божией зажаты. Пока ты дрожишь и ждешь, что будет, мы тебе расскажем нашу историю. Случилось с нами вот что: много лет назад поехали мы на гитарный слет, пели и пили, веселились, но в какой-то момент заснули у костров. А двое наших пошли в соседнюю деревню за водкой и подрались там с местными. Подрались так крепко, что тамошнего тракториста нашли поутру мертвым. Тогда взяли колхозники косы да дреколье и пришли к нашей стоянке. Так и стал наш слет мертвым. С тех пор видят мертвый слет в разных местах — то на Нерской, то в Опалихе, то в Снегирях, то на Наре. С тех пор и не знают наши души покоя, и только гитара умаляет нашу боль по ночам.

Ты, мы видим, хоть и комсомолец, но бога боишься. Похорони нас, прочитай Псалтырь над могилой и тогда живи себе спокойно. Это тебе третье испытание, самое главное: потому что настоящая любовь не та, что ведет тебя к смерти, а та, что позволит тебе остаться человеком, а твоей возлюбленной — успокоить свою душу.