Красный кролик - Том Клэнси

— Я бы сказал, что во многих отношениях она налажена первоклассно. В конце концов, с кем лучше всего поделиться тем, что лежит на душе, как не со священником, и разве может какой-нибудь другой способ передачи информации сравниться с разговором наедине в исповедальне? Плюс к этому все остальные мыслимые методы. Вероятно, политическая разведка Ватикана ничуть не уступает нашей собственной — а может быть, даже превосходит ее. Так, например, я не сомневаюсь, что Святому престолу известно абсолютно все о ситуации в Польше. Да и в Восточной Европе в целом найдется мало секретов, не известных католической церкви. В конце концов, нельзя недооценивать ее способность взывать к высшей морали человека. Мы в течение десятилетий прислушиваемся к разговорам Ватикана.

— Вот как? — удивился Хендли.

— Совершенно верно. И в годы Второй мировой войны это оказало нам неоценимую пользу. В то время в Ватикане был один немецкий кардинал, некий Мансдорф — странно, ты не находишь? Фамилия у него явно еврейская. Так вот, этот Дитер Мансдорф был архиепископом Маннгеймским, затем получил повышение и попал в Ватикан, занялся дипломатической работой. Ему приходилось много разъезжать по Европе. Начиная с 1938 года и до самого окончания войны Мансдорф держал нас в курсе самых сокровенных тайн нацистской партии. Понимаешь, он не слишком-то жаловал Гитлера.

— Ну а как вам удавалось читать переговоры Ватикана?

— Кардинал Мансдорф разрешил нам снять копию со своей шифровальной книги. Разумеется, после войны Ватикан полностью заменил все свои шифровальные книги, так что с тех пор мы почти не имеем возможности следить за личной перепиской высокопоставленных священников. Однако, в сути своей, системы шифрования остались прежними, поэтому ребятам из Центра правительственной связи время от времени удается что-нибудь «расколоть». Хороший это был человек, кардинал Дитер Мансдорф. Естественно, никто так и не узнал о его деяниях. Умер он, кажется, в пятьдесят девятом году.

— В таком случае, почему ты считаешь, что римляне до сих пор не знают об этой операции?

Чарльстон нашел этот вопрос очень неплохим, однако он сам уже давно ломал голову над ним и, похоже, нашел правильный ответ.

— Если верить перебежчику, операция держится в строжайшей тайне. Вся связь поддерживается через курьеров, минуя защищенные линии связи, и так далее. И в планы посвящена всего горстка людей. Нам известна фамилия одного человека, причастного к операции. Это полковник Борис Строков, сотрудник оперативного отдела болгарской разведки «Държавна сигурност». У нас есть все основания считать, что именно Строков убил болгарского диссидента Георгия Маркова на Вестминстерском мосту, буквально под окнами моего кабинета.

Что сам Чарльстон считал оскорблением ее величества, возможно, прямым вызовом, брошенным Службе внешней разведки. Между ЦРУ и КГБ существовала негласная договоренность: каждая спецслужба не организовывала убийства в столице противника. У британской СВР таких договоренностей ни с кем не было, что, вероятно, стоило бедняге Георгию Маркову жизни.

— Следовательно, вы считаете этого Строкова предполагаемым исполнителем?

Директор Службы внешней разведки развел руками.

— Это все, чем мы располагаем, Джордж.

— Должен сказать, у вас есть очень немного, — заметил Хендли.

— Да, слишком мало, чтобы быть спокойными, и все же это лучше, чем ничего. У нас есть множество фотографий этого типа Строкова. Скотленд-Ярд уже был близок к тому, чтобы задержать его, когда он вылетел из «Хитроу» — сначала в Париж, и только оттуда в Софию.

— Быть может, он очень торопился покинуть Англию? — предположил Хендли.

— Он профессионал, Джордж. Как ты думаешь, такие люди идут на напрасный риск? Оглядываясь назад, приходится признать, поразительно, что Скотленд-Ярд вообще вышел на него.

— Итак, ты полагаешь, что Строков может приехать в Италию.

Не вопрос, а утверждение.

— Да, вероятность этого высока, но кого мы можем предупредить? — спросил директор Службы внешней разведки. — Юрисдикция итальянской уголовной полиции имеет определенные пределы. Согласно Латеранскому договору, Ватикан всегда может наложить вето, — объяснил Чарльстон. Он уже успел ознакомиться с юридическими аспектами ситуации. — Ватикан обладает собственной службой безопасности — полагаю, тебе известно о швейцарской гвардии. Однако какими бы опытными ни были эти люди, защитный заслон очень тонкий, особенно если учесть, какие ограничения накладываются на них сверху. А итальянские власти по очевидным причинам не могут наводнить Ватикан своей полицией.

— Итак, премьер-министр навьючила тебя невыполнимой задачей.

— Да, в который уже раз, Джордж, — вынужден был согласиться сэр Бейзил.

— Так что же ты можешь сделать?

— На самом деле я могу только направить своих людей в Рим, чтобы они высматривали в толпе Бориса Строкова.

— Ну а если они его там увидят?

— Вежливо попросить его уйти куда-нибудь подальше? — задумчиво произнес сэр Бейзил, размышляя вслух. — Возможно, это даст желаемый результат. Строков профессионал, и если его застигнут на месте предполагаемого преступления — а я собираюсь предложить своим людям подчеркнуто открыто сфотографировать его во всех ракурсах — он вынужден будет сделать продолжительную паузу, а то и вовсе отказаться от выполнения задания.

— Это все вилами на воде писано, — заметил Хендли.

— Ты прав, — вынужден был согласиться директор Службы внешней разведки.

Но, по крайней мере, это уже хоть что-то, о чем можно будет доложить Тэтчер.

— Кого ты собираешься отправить в Ватикан?

— У нас в Риме хороший резидент, Том Шарп. У него в подчинении четыре человека, кроме того, полагаю, можно будет прислать подкрепление из Сенчури-Хауза.

— Разумное решение, Бейзил. А зачем же ты все-таки пригласил меня в гости?

— Я надеялся, Джордж, что ты подскажешь какую-нибудь мысль, которая от меня ускользнула.

Последний глоток из рюмки. Как ни хотелось Бейзилу продолжить, на сегодняшний вечер коньяка хватит.

— Выше собственной головы не прыгнешь, — сочувственно произнес Хендли.

— Кароль Войтыла — слишком хороший человек, чтобы позволить ему сгинуть ни за грош, от рук проклятых русских. И за что? За то, что он вступился за свой народ. Подобная преданность достойна награды, а не убийства на глазах тысяч людей.

— И премьер-министр разделяет эту точку зрения.

— Тэтчер заняла твердую позицию.

Чем она успела снискать уважение во всем мире.

— А что американцы? — спросил Хендли.

Чарльстон пожал плечами.

— У них еще не было возможности побеседовать с перебежчиком. Они доверяют нам, Джордж, но в определенных пределах.

— Что ж, делай что в твоих силах. Впрочем, возможно, операция КГБ произойдет не в самом ближайшем времени. Кстати, насколько эффективно действуют советские спецслужбы?

— Вот мы и посмотрим, — только и смог ответить директор СВР.

Проснувшись без десяти семь утра, Райан решил, что здесь, несмотря на проходящее рядом шоссе, было гораздо тише, чем у него дома в Чатэме. Умывальник в соответствии с эксцентричным британским стилем был оборудован двумя кранами, для холодной и горячей воды, вследствие чего у Райана, когда он мыл руки, левая едва не сварилась, а правая замерзла. Как всегда, было приятно побриться, причесаться и приготовиться к новому дню, даже если ему предстояло начаться с чашки растворимого кофе «Тейстерс чойс».

Когда Джек спустился на кухню, Кингшот уже был там. Странно, что по воскресеньям люди спят допоздна, а по субботам этого, как правило, не происходит.

— Сообщение из Лондона, — вместо приветствия сказал Алан.

— И что в нем?

— Вопрос. Как ты отнесешься к предложению сегодня вылететь в Рим?

— Что случилось?

— Сэр Бейзил направляет людей в Ватикан, чтобы ознакомиться с положением дел на месте. Он хочет узнать, готов ли ты присоединиться к ним. В конце концов, эту операцию начало ЦРУ.

— Передай, я готов, — ни минуты не колеблясь, ответил Джек. — Когда?

Только тут до него дошло, что он снова принял решение, повинуясь минутному порыву. Проклятие!

— Самолет вылетает в полдень из «Хитроу». У тебя будет время заехать домой и переодеться.

— На машине?

— Тебя отвезет Ник, — сказал Кингшот.

— А что ты скажешь Олегу?

— Правду, — рассуждая вслух, промолвил Кингшот. — Так он почувствует себя более значимой персоной.

В отношении перебежчиков это всегда имеет очень большое значение.

Райан и Томпсон тронулись в путь через час. Чемоданы Джека были уложены в багажник.

— Я хочу спросить про этого Зайцева, — начал Ник, когда машина выехала на шоссе. — Мне показалось, он очень важная птица.

— Ты совершенно прав, Ник. Его черепушка наполнена самой разнообразной информацией высшего качества. Мы будем обращаться с ним, как с поддоном, заполненным одними золотыми слитками.