Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅) - Автор неизвестен

Вышла Ван Шестая и поклоном встретила гостя. Хань Даого дома не было. Он остался ночевать в лавке. Хозяйка накупила всяких закусок и велела тетушке Фэн все приготовить к приходу гостя.

Служанка Цзиньэр подала чай, а хозяйка сама угостила Симэня.

– Как вы, батюшка, должно быть, устали от стольких пиров! – щебетала Ван, никак не решаясь заговорить о деле. – Слыхала, у вас радость, наследника помолвили.

– Это свояченица моя постаралась. С семейством Цяо породнились. У них тоже единственная дочка. Если рассудить, нам бы не с таким семейством родниться надо. Но раз уж начали, пришлось доводить до конца.

– А чем же плохо с ними породниться? – спрашивала Ван Шестая. – Вы, батюшка, конечно, занимаете такой высокий пост, и вам, быть может, неловко будет со сватом рядом стоять.

– В том-то и дело! – поддержал ее Симэнь.

– Вам не холодно, батюшка? – немного погодя спросила хозяйка. – Пойдемте в комнату.

Они перешли во внутреннюю комнату, где стояло кресло и горела жаровня. Симэнь уселся в кресло. Ван Шестая осторожно подала ему просьбу Мяо Цина.

– Этот Мяо Цин просил мою соседушку Юэ, – говорила хозяйка. – А она меня попросила ему помочь. Он у них пока остановился. Его, говорят, лодочники впутали. Об одном просит – чтобы его к делу не привлекли. Он и подарки приготовил, хочет меня отблагодарить. Прошу вас, батюшка, нельзя ли ему как-нибудь помочь, а?

– Что же он тебе дал? – спросил Симэнь, прочитав просьбу.

Ван Шестая вынула из сундука пятьдесят лянов и показала Симэню.

– Если, говорит, все будет в порядке, обещаю еще две пары парчовых одежд.

– Зачем ты брала? – Симэнь улыбнулся. – А ты знаешь, что этот самый Мяо Цин был слугой янчжоуского богача Мяо Тяньсю и в сговоре с лодочниками убил своего хозяина, а тело в реку бросил? Он же с целью грабежа убийство совершил! Тело до сих пор найти не могут. С ними слуга Аньтун был. Он-то вместе с лодочниками на Мяо Цина и показал, и того теперь разыскивают. Медленной казнью казнить будут, а лодочникам, как убийцам, головы отсекут. Они на допросе говорили, что у Мяо Цина на две тысячи лянов товару. А он тебе эти крохи подносит? Сейчас же верни!

Ван Шестая побежала на кухню и велела Цзиньэр позвать скорее тетушку Юэ. Когда та пришла, она возвратила ей серебро и передала слова Симэня.

Не услышь этого Мяо Цин, все б шло своим чередом, а тут его будто ледяной водой окатили.

Да,

Пугливая душонка оробела,Едва-едва не вырвалась из тела.

Мяо Цин отозвал тетушку Юэ и стал советоваться.

– Я готов отдать все две тысячи, – говорил он, – только бы остаться в живых.

– Раз батюшка повел такие речи, значит, малая толика их не устроит, – вторила ему Юэ. – Дай им на двоих тысячу, а другая тысяча пойдет служащим да стражникам. Им и половины хватит.

– А где ж я серебро-то возьму? – сокрушался Мяо Цин. – Я ведь и товар еще не продал.

Тетушка Юэ опять направилась к Ван Шестой посоветоваться.

– Может быть, батюшка товарами на тысячу лянов возьмет, а? – спросила она. – А нет, так он просит обождать денька два. Тогда он сам к батюшке принесет.

Ван Шестая принесла перечень товаров и показала Симэню.

– В таком случае, – протянул он, – я распоряжусь, чтобы его пока оставили на свободе. Только пусть тогда ко мне явится и без промедления.

Юэ Третий тотчас же передал его решение Мяо Цину, чем сильно того обрадовал.

Поскольку в доме были посторонние, Симэнь не стал засиживаться. Он осушил несколько чарок, немного побыл с Ван и, как только подали коня, удалился. На другой день заседание в управе скоро кончилось, и о деле даже не упоминалось. Симэнь приказал стражникам оставить пока Мяо Цина в покое.

А Мяо Цин тем временем попросил торговца Юэ Третьего собрать людей, что бы поскорее продать товары. Не прошло и трех дней, как все было продано, и выручка составила тысячу семьсот лянов серебра. Мяо Цин одарил Ван Шестую еще полсотней лянов и четырьмя парами одежд из лучшего шелка. Само собой разумеется, у нее остались и те полсотни лянов с одеждами, которые он поднес раньше.

Девятнадцатого Мяо Цин разложил тысячу лянов в четыре винных кувшина, купил свиную тушу и, дождавшись темноты, понес Симэнь Цину. Слуги знали, в чем дело. Пришлось ему раздать узелки с десятью лянами в каждом Дайаню, Пинъаню, Шутуну и Циньтуну. Дайань, ясно, получил еще десяток лянов с Ван Шестой.

Симэнь сидел в крытой галерее. Фонари пока не зажигали. На небе сквозь дымку выглянула луна. У ворот с носилками остановился Мяо Цин, одетый в темное, как слуга.

– Я вам бесконечно признателен, батюшка, за оказанную милость, – говорил Мяо Цин, отвешивая земные поклоны. – Пусть меня рассекут на части, все равно мне не расплатиться за ваше благодеяние.

– Я пока не рассматривал твое дело, – заявил Симэнь. – Но лодочники упорно продолжают тебя обвинять. Так что если тебя арестуют, ты понесешь самое суровое наказание. Правда, поскольку ты просишь помощи, от смерти я тебя избавлю. Я б отказался от твоих подношений, но у тебя на душе неспокойно будет, не так ли? Кроме того, половину надо будет дать надзирателю господину Ся. Мы ведь вместе решать будем. А тебе здесь задерживаться не следует. Уходи не медля, средь ночи. Да, ты где в Янчжоу-то живешь?

– В самом городе, – отвечал Мяо Цин, отвешивая земной поклон.

Симэнь велел принести чай. Мяо Цин выпил под сосной чашку чаю и, земно кланяясь, попрощался с хозяином.

– А ты со стражниками говорил? – окликнул Симэнь удалявшегося просителя.

– Да, с ними все уладил, – отвечал Мяо Цин.

– Тогда домой отправляйся.

Мяо Цин пошел к Юэ Третьему, собрал вещи. У него оставалось еще полтораста лянов. Он достал пятьдесят лянов и несколько кусков атласу и поднес их супругам Юэ. В пятую ночную стражу они наняли ему коня, и он двинулся в Янчжоу.

Да,

Метался он, как пес, трусливый и бездомный;Как рыба из сети, нырнул он в омут темный.

Не будем говорить, как спасался от возмездия Мяо Цин, а расскажем о Симэнь Цине.

Ехал он верхом из управы, а рядом с ним Ся Лунси, тоже на коне. Когда они достигли Большой улицы, Ся Лунси стал прощаться со своим помощником.

– Не откажите в удовольствии, сударь, загляните ко мне, – поднимая хлыст, пригласил его Симэнь.

Они спешились у ворот и, войдя в залу, обменялись положенными приветствиями. Хозяин провел гостя в крытую галерею, где они сняли парадные одежды. Слуги подали чай. Появились Шутун с Дайанем и накрыли стол.

– Вам, сударь, и без того забот хватает, – говорил Ся, – а тут я еще хлопот прибавляю.

– Ну что вы! – возразил Симэнь.

Вскоре слуги принесли в большом квадратном коробе самые разнообразные кушанья. На столе появились курятина и свиные ножки, гуси и утки, свежая рыба и другие деликатесы, всего насчитывалось шестнадцать блюд. После угощения посуду убрали и подали вино, а к нему всевозможные закуски на серебряных подносах. Вино пили из небольших золотых чарочек, ели палочками из слоновой кости в золотой оправе.

Во время пира Симэнь осторожно завел речь о Мяо Цине.

– Этот малый упросил одного солидного человека, – начал Симэнь, – и тот вчера со мной разговаривал. Мяо Цин и подарки прислал, но сам я не решился распорядиться и хотел бы с вами посоветоваться, сударь.

Симэнь достал перечень подношений и протянул его Ся Лунси.

– Я всецело полагаюсь на ваше просвещенное мнение, сударь, – просмотрев перечень, промолвил Ся.

– По-моему, надо бы судить этих двух убийц и грабителей, а Мяо Цина оставить в покое. Что же до слуги Аньтуна, его следовало бы препроводить пока домой. Окончательный приговор будет вынесен только после обнаружения тела Мяо Тяньсю. И прошу вас, сударь, принять эти подношения.

– А вот с этим позвольте мне не согласиться, – заметил Ся. – В остальном же я всецело разделяю ваше мнение. Но вас столько беспокоили, сударь, почему же вы уступаете все мне? Нет, я не возьму!

Они долго упрашивали, уговаривали друг друга. Наконец, Симэнь не выдержал, разделил серебро пополам и пятьсот лянов положил в короб, в котором обычно носят съестное. Ся Лунси вышел из-за стола и поклонился.

– Вы так настаиваете, сударь, что мне больше неудобно злоупотреблять вашим расположением, – говорил он. – Мне, право, как-то неловко, я не нахожу слов, чтобы выразить вам всю мою признательность и благодарность, милостивый сударь.

Они выпили еще по нескольку чарок, и Ся Лунси откланялся. Симэнь послал вслед за ним Дайаня, которому вручил короб с серебром. Слуга приладил его к коромыслу, делая вид, что несет вино. У ворот Ся Лунси принял короб, написал ответную карточку и наградил двумя лянами, а обоим солдатам дал по четыре цяня серебра, но не о том пойдет речь.

Говорят, огонь свинью разварит, а деньги дело сделают.

На том Симэнь с Ся Лунси и порешили, а на другой день в управе открыли заседание. Подручные и стражники были заранее подкуплены Юэ Третьим. В зале лежали наготове инструменты для пыток. Из тюрьмы вывели Чэня Третьего и Вэна Восьмого. На допросе оба снова заявили, что действовали по подстрекательству Мяо Цина. Симэнь пришел в ярость.