Повелитель гроз. Анакир. Белая змея - Танит Ли

Повозки, трясущиеся по дороге на рынок Ольма, были полны самых разных товаров на продажу. Иногда на городском рынке продавали даже рабов, хотя в Ланнелире, как и в коренных ланнских землях, рабство было отменено. Редкое исключение составляли светловолосые выходцы из Шансара и Вардата, которые возродили ослабевшую было торговлю. Сейчас на втором континенте было без счета рабов-Висов, принадлежащих светловолосым хозяевам. Вот и сейчас на рынке Ольма стояли несколько белокурых вардийцев, торгующих плотью всех видов, и, прихлебывая вино из чаш, любовались женщиной на помосте. Это была танцовщица со змеями из Зора. Серебряные кольца огромной змеи обвивали ее бронзовое тело, а она проскальзывала сквозь них, чарующе выгибаясь.

Сафку, дочь ланнского наместника в Ольме, наблюдавшую за этим зрелищем сквозь занавески носилок, оно только злило. Впрочем, ее злило все: весь мир, собственная молодость и полное отсутствие каких-либо видов на будущее. В своих фантазиях она иногда представляла, что в один прекрасный день какой-нибудь лорд, путешествующий по Ланнелиру, увидит ее, прельстится и увезет прочь, в другой замечательный мир. Однако она знала, что слишком невзрачна, чтобы произвести на кого-то такое впечатление.

— Идите дальше, — равнодушно бросила она носильщикам.

Сопровождавший ее верховой склонился к носилкам и объяснил девушке очевидное: на их пути стоят вардийцы, которые вполне могут отказаться пропустить носилки, пока не закончился танец. Неужели ей так нужен скандал?

— Что ж, раз я должна ждать здесь, то хотя бы взгляну на прилавки, — вздохнула Сафка. С понурым выражением на лице она выбралась из носилок, сверкнув эмалевыми бусинами в волосах, и направилась вдоль торговых рядов. Телохранитель спешился и пошел за ней, привычно держа руку на рукояти меча.

Девушку везде узнавали и приветствовали со всей возможной учтивостью. Лишь вардийцы не обратили на нее никакого внимания.

Капризная и упрямая, Сафка эм Ольм без особой цели подошла к клеткам с разноцветными птицами, которые оказались прямо перед ней. Притворившись, будто внимательно разглядывает птиц, девушка исподтишка бросала взгляды на торговцев у помоста. Ей не нравилась ни белая кожа завоевателей, ни их язык, но сквозь всю неприязнь пробивалась мысль, что кто-нибудь из них мог бы счесть ее интересной, хотя бы потому, что она темна, а они светлы — красивый контраст…

Однако никто из них не обернулся в ее сторону.

Танцовщица на помосте закончила исполнять свой ритуал — для нее этот танец был ни больше ни меньше как ритуалом — и ушла прочь, опутанная змеей. Вскоре стало ясно, что теперь возвышение будет использовано для проведения невольничьего аукциона.

Дочь наместника стояла под палящими лучами солнца, собираясь понаблюдать за торгами.

Вардийцы так и притягивали ее, в особенности один из них. Девушка задумалась, можно ли будет развлечься с этим чужеземцем. До восхода Застис оставалось совсем немного. Может ли этот человек оказаться хорошим любовником? Поговаривали, что мужчины из другого мира невосприимчивы к Застис, но разве так бывает?

Первые владельцы показали свой товар. Пока оценивали и продавали эту партию, вардийцы и пальцем не пошевелили. Вслед за ней на помосте оказались рабы из коренных земель Ланна — скованные одной цепью трое мужчин и несколько женщин. В них не было ничего исключительного, все имели неряшливый вид. Несомненно, до нынешнего положения их довели долги.

Один из вардийцев, тот самый, который привлек внимание Сафки, указал на последнюю из женщин.

О ней никак нельзя было сказать, что она неряшлива. Это была девочка лет одиннадцати или двенадцати, с длинными пышными волосами, с кожей, слишком светлой для чистых Висов, но чересчур смуглой, чтобы считаться одной из желтого народа.

— Двадцать медных парингов за ребенка, — выкрикнул вардиец.

— Двадцать, хозяин? Это не…

— Вардийская медь, а не грязная ланнская.

Сафка тут же перенесла свою злость на этого человека, говорившего с акцентом, позорившего ее страну… и даже не взглянувшего на нее!

— Десять парингов серебром, — выкрикнула она звонким, как колокольчик, голосом. — Отличное серебро из дома наместника. Ничего чужеземного.

Тут и там в ланнской толпе послышался смех.

Вардиец обернулся. Его взгляд был открытым, влекущим и одновременно таил угрозу. Девушка выдержала этот взгляд, хотя лоб ее покрылся потом. Невольно ее пальцы накрыли счастливый браслет, который она носила на левом запястье и никогда не снимала. Не торопясь, вардиец снова повернулся к помосту.

— Пятнадцать парингов вардийского серебра, во имя Ральднора.

— Во имя Ральднора и Яннула Ланнского, одного из его капитанов! — закричала Сафка, совсем потеряв голову. Толпа зашумела еще сильнее. — Двадцать серебряных парингов!

Вардиец снова обернулся. Теперь в его глазах не было ничего, кроме желания уничтожить ее на месте. Оставив недопитое вино, без единого слова он вместе с товарищами направился по рынку прочь от торгов. Девушка почувствовала себя глупо, совершенно дурацки, и ей захотелось поскорее оказаться в одиночестве.

Ланн, оставшийся нейтральным в войне Равнин, отдал герою Ральднору для сражения с дорфарианскими угнетателями многих своих сыновей — и не последним среди них был Яннул, замечательный акробат, который вместе с Ральднором учился солдатскому мастерству в Зарависсе, а после применял эту науку, пройдя бок о бок с героем и его армией по всем землям Виса. И именно Яннул, никто иной, совершил вместе с Ральднором путешествие, которое закончилось на поросших лесом берегах Континента-Побратима. Одни считали, что друг героя остался в Анкире, столице Дорфара, при ваткрианском короле, сыне самого Ральднора. Другие говорили, будто Яннул вернулся в Ланн. Сафка пожалела о том, что его здесь не было. Желтые люди ходили по всему Ланну, как по своему дому, и давно напрашивались на то, чтобы кто-нибудь поставил их на место. Только ради этого, честно говоря, она и затеяла торг с ними…

Тут она наконец вспомнила о том, что купила рабыню.

Следуя за носилками Сафки, девочка дошла до каменного дома наместника с единственной башенкой. В руках хозяина торгов остался счет, который требовалось оплатить. Волосы у этого человека доходили до самых лопаток, что выдавало в нем жителя холмов. В городах мужчины обрезали волосы строго по линии шеи — по моде Ваткри и Вардата. Не исключено, что этот житель холмов продал ей собственного ребенка.

Расстроенная Сафка едва взглянула на свое приобретение. Во дворе дома она велела прислуге хорошенько вымыть девочку, а затем накормить и переодеть, чтобы рабыня пришла к ней в спальню еще до вечерней трапезы.