Почему он выбрал Путина? - Олег Мороз

В общем-то, действительно вроде бы вполне ясно: сделать следующим президентом «стопроцентного» демократа и либерала в России невозможно. Давайте представим себе на минуту, что Борис Николаевич начал бы искать такого человека. На кого бы он обратил внимание? На Гайдара? На Чубайса? У нас ведь таких «технологичных либералов», которым можно было бы доверить страну, − раз-два и обчелся. Но согласитесь: вряд ли Гайдара можно поставить на первую позицию. Его ведь наш добрый народ разнесет в пух и прах за несколько месяцев… Да, он понятный человек, с понятной либеральной, демократической идеологией. Но он никогда не фигурировал как кандидат на эту самую позицию, поскольку ясно: он даже избран не будет ни при каких обстоятельствах. Про Чубайса, которого тот же народ так же ненавидит, как и Гайдара, даже больше, тоже нечего говорить. В общем, есть какая-то идеальная ситуация и есть возможная. И вот Борис Николаевич вроде бы перебрал в своем воображении всех, кого только можно было бы представить на президентском посту. И у него отпали фигуры, которые он считал недостаточно сильными, отпали те, кто, по его мнению, мог уклониться от главной, демократической, линии… Те, кого не примут избиратели… Остался − Путин.

Неужто все-таки, кроме Путина, никого не было? Почему он не остановился, скажем, на Черномырдине? Ну да возраст. У Бориса Николаевича крепко сидела в голове вот эта идея, о которой уже говорилось, − должен прийти человек из следующего поколения. Конечно, в ту пору Виктор Степанович был не так уж и стар − шестидесяти двух ему тогда еще не стукнуло. И без того ведь необычайно узок был круг этих «революционеров», − кандидатов в преемники, − а если еще принимать в расчет и такой критерий, как возраст… Но возраст Борис Николаевич понимал не просто как возраст, а как некую ментальную категорию. Его не устраивал менталитет Черномырдина старого советского хозяйственника, «красного директора», хотя к тому времени ЧВС кое в чем его уже преодолел. Кроме того, Ельцин намучился с премьером Черномырдиным, когда его «мочили» два его первых зама, два первых вице-премьера − Чубайс с Немцовым, особенно Немцов. Уверяли, что он не рыночник, что вместо того, чтобы твердо идти вперед, он топчется на месте. Они накручивали Бориса Николаевича. Особенно опять-таки Немцов. Чубайс-то не так. Ельцину приходилось все это выслушивать, защищать премьера… Это тоже, безусловно, повлияло… Кроме того, некоторые считали (и, возможно, обращали на это внимание Ельцина), что если бы Черномырдин стал президентом, страна натерпелась бы бед от всей этой команды − Гусинского, Березовского и прочих. Продолжилась бы деятельность наших безответственных миллионеров (тогда еще − миллионеров), которые энергично, агрессивно пытались влезть в политику, считая, что они не только имеют на это право, но это их долг − влезать в суды, в прокуратуру, проплачивать различные газетные «наезды», «мочить» кого угодно в эфире…

Итак, как бы о том ни судить, никаких твердых, надежных оснований, чтобы считать Путина убежденным демократом, потенциальным перворазрядным публичным политиком, государственным деятелем (а кто же тогда президент?) не было. А что же было? Кроме твердости характера, силы воли, кроме тех деловых качеств вполне квалифицированного чиновника, госслужащего достаточно высокого (хотя, может быть, и не самого высокого) уровня, которые все время перечисляются, было еще одно то самое обаяние, о котором постоянно поминает в своей книге Владимир Усольцев. Может быть, Борис Николаевич (а заодно и все его советники, формальные и неформальные) действительно поддались прежде всего этому обаянию? Хорошо ведь видно, как и теперь оно, еще более отточенное самоотверженным трудом имиджмейкеров, неотразимо действует на народные массы. Я и сам, глядючи по телевизору на артистические выступления Путина, ему поддаюсь…

− Нет, − возражает мне Юмашев, − насчет того, что главную роль при выборе Путина сыграло его обаяние, − это полная чушь. Начать с того, что сам он никогда не хотел быть президентом. У него такой идеи вообще не было. Это первое. Второе − обаяние, как известно, используется для того, чтобы делать карьеру. А каждое его очередное повышение происходило из-за каких-то совершенно не зависящих от него обстоятельств. Взять хотя бы такое. Чубайс уходит в правительство с поста главы Администрации президента. При этом забирает с собой поладминистрации. Предлагает мне занять его место. Но я не администратор, он журналист. У меня нет ни опыта административной работы, ни людей. Я отказываюсь. Чубайс меня уговаривает, обещает: «Я тебе наберу команду». В конце концов, увидев, кого он предлагает в эту самую «команду», я соглашаюсь. Среди подобранных Чубайсом кандидатов был и Путин: его он предложил на место Кудрина (руководитель ГКУ − заместитель главы Администрации). Никакого путинского обаяния тут не потребовалось… Второй случай − так называемый «писательский скандал» (помните, Чубайс и ряд его близких сотрудников получили крупные гонорары от одного из зарубежных издательств за еще не написанную книгу о приватизации, после чего «дружественное» Чубайсу телевидение раздуло «дело о коррупции»). Борис Николаевич, вынужденный считаться с «общественным мнением» увольняет Казакова, через какое-то время отстраняет от должности Бойко, Коха… − всех, кто участвовал в этом скандале. Кроме самого Чубайса. Казаков, который, по рекомендации Чубайса, занимал должность первого зама главы администрации, оставляет после себя пустое место. Я ставлю на это место Викторию Митину, однако вскоре понимаю, что ошибся: она явно «не тянет». Я увольняю ее и смотрю, кто бы из числа моих замов мог бы стать первым. Этот? Этот? Этот? И останавливаюсь на Путине. Почему? По чисто технологическим соображениям. Ни каких-то особенно близких отношений у меня с Путиным не сложилось, вообще не было ничего личного… Просто Путин грамотно, точно работал с регионами, много ездил по стране (работа в ГКУ этого требует). За этот год с небольшим, в течение которого он пробыл на этом месте, он хорошо узнал всех губернаторов. Обо всем этом я мог судить достаточно уверенно: я с замами встречался раз в неделю, так что у меня набралось, наверное, более полусотни встреч с Путиным, это кроме встреч на различных совещаниях. Так что я был уверен: Путин вполне готов был к тому, чтобы подняться на ступеньку выше. Не пытался он ни понравиться кому-то, ни произвести на кого-то хорошее впечатление… Вообще было ощущение, что он не очень-то и дорожит своей работой. После он мне говорил: «Если бы ты не поставил меня в тот момент первым замом, я бы ушел… Потому что машина уже работала, и мне не очень хотелось там просто так сидеть». И вот он стал первым замом. Это серьезная должность. Когда глава Администрации куда-то уехал или его просто нет на месте, за все отвечает первый зам. То есть это серьезный политический игрок. Соответственно, и число встреч Путина с Борисом Николаевичем автоматически увеличилось во много раз… Короче, возвращаясь к вопросу об обаянии, Путин не то что никогда не «включал» это обаяние, напротив, если бы он хотел кого-то «обаять», он бы делал все точно наоборот, нежели он в действительности делал. Он вообще не предпринимал ничего, чтобы начальство к нему хорошо относилось. Попросту абсолютно методично выполнял круг своих обязанностей.