Песнь крови - Энтони Райан

Перед лицом этой бури натиск альпиранцев замедлился: люди пытались перебраться через тела убитых и раненых товарищей, вскидывали руки и щиты, пытаясь отразить смертоносный ливень, хотя от этого было мало проку. Но они продолжали наступать, одержимые гневом: иные ковыляли вперед по растущему ковру из трупов, несмотря на то что из кольчуг у них торчали многочисленные стрелы. Когда они очутились в пятидесяти шагах от вершины, владыка битв отдал приказ наступать полкам королевской стражи, что стояли у холма с флангов. Они двинулись вперед беглым шагом, с копьями наперевес, тесня назад рассыпавшийся строй альпиранцев. Альпиранские когорты заколебались, но вскоре вновь собрались: их строй выстоял, а бывшие у них в тылу конные лучники вступили в бой, проносясь галопом вдоль боевых порядков и выпуская стрелы в королевскую стражу поверх голов сражающихся товарищей.

По правую руку встало облако пыли: альпиранские всадники собирались контратаковать во фланг королевской страже. Владыка битв заметил опасность, и сигнальщики лихорадочно замахали своей собственной коннице. Безупречно выровненные ряды всадников королевской стражи пришли в движение, в воздух поднялись новые клубы пыли, и отряды развернулись навстречу альпиранской кавалерии. Нестройный рев сотни труб просигналил атаку, и десять тысяч коней ринулись навстречу надвигающимся альпиранским копейщикам и столкнулись с ними грудь с грудью на полном ходу. Сквозь пыль было с трудом различимо бурлящее зрелище схватки: люди и кони, падающие и встающие на дыбы средь грохота и лязга оружия. Наконец облако пыли стало таким густым, что дальнейший ход битвы сделался невидим, однако было очевидно, что атака альпиранцев захлебнулась. Пехота королевской стражи беспрепятственно продолжала наступать, и правый фланг альпиранцев принялся проседать под давлением.

Командующий альпиранским войском, кто бы он ни был, принялся запоздало восстанавливать контроль над своими силами, выслав оставшиеся пехотные резервы, чтобы усилить распадающийся строй. Пять когорт выбежали вперед и остановили натиск королевской стражи. Но было поздно. Строй альпиранцев прогнулся, заколебался и прорвался. Королевская стража хлынула в прорыв, чтобы атаковать ближайших альпиранцев с тыла, и под этими ударами весь строй рассыпался в течение нескольких минут. Владыка битв был не из тех людей, что упускают открывшиеся возможности: он спустил на альпиранцев рыцарей лорда Тероса, сплошная масса доспехов и коней прогрохотала по останкам альпиранского правого фланга, потом развернулась и принялась сеять смерть среди тех альпиранцев, что еще теснились у подножия холма, невзирая на ливень кумбраэльских стрел.

Слева строй альпиранцев тоже начал рушиться: солдаты увидели хаос, который сеют среди их товарищей на холме. Одну из когорт охватила паника, и все подразделение обратилось в бегство, невзирая на призывы своих командиров. Королевская стража рванулась в прорыв, и все новые когорты стали обращаться в бегство по мере того, как весь строй разваливался. Вскоре тысячи альпиранцев потоком неслись прочь через равнину, вздымая такие высокие тучи пыли, что они затмили солнце, и поле битвы накрыла тень.

На склоне перед Ваэлином выжившие альпиранцы наконец-то начали пытаться уйти от непрекращающегося ливня стрел и натиска ренфаэльских рыцарей. Они, по-видимому, чересчур устали, чтобы бежать: многие просто брели прочь, зажимая раны или стискивая торчащие из тела стрелы, слишком измотанные, чтобы обороняться, когда рыцари налетали на них и валили наземь ударами палицы или мечей-бастардов. Там и сям группки людей еще сражались, островки упорного сопротивления в потоке стали и коней, но вскоре все они были повержены. Ни один солдат не сумел подойти к гребню холма на расстояние удара мечом, и Бегущие Волки не потеряли ни единого солдата.

Справа все разрастающееся облако пыли свидетельствовало о неутихающей ярости альпиранской кавалерии, и владыка битв приказал вступить в бой орденским всадникам. Братья в синих плащах быстро исчезли в клубах пыли, и не прошло и нескольких минут, как альпиранские всадники начали выныривать оттуда и уноситься на запад. Кони у них были все в мыле. Из тысяч всадников, которые пытались зайти во фланг королевской страже, выжило всего несколько сотен.

Ваэлин посмотрел наверх, на бледный солнечный диск, подернувшийся красным от пыли. «Ты узришь, как смерть соберет великую жатву под кроваво-красным солнцем…» Слова из сна, произнесенные призраком Нерсус-Силь-Нин. От мысли о том, что сон может оказаться вещим, в груди возник неприятный холодок. Тело, остывающее в снегу, тело человека, которого он любил, человека, которого он убил…

– О Вера! – воскликнул стоящий рядом Дентос, взирающий на разворачивающееся перед ними зрелище со смешанным благоговением и отвращением. – Никогда еще не видел ничего подобного.

– Думаю, что и не увидишь, – ответил Ваэлин и встряхнул головой, чтобы избавиться от отголосков сна. – То, с чем мы встретились сегодня, были лишь гарнизоны северного побережья. Когда на север явится настоящая армия императора, боюсь, такого легкого триумфа больше не будет.

Глава четвертая

Губернаторская вилла в Унтеше стояла на живописном холме над гаванью, где мачты затопленного торгового флота города торчали из воды, подобно затонувшему лесу. Сады виллы изобиловали оливковыми рощами, статуями и аллеями акаций. За всем этим ухаживала небольшая армия садовников, которые не оставляли своих повседневных хлопот, несмотря на то что резиденция была захвачена владыкой битв. Прочие слуги в резиденции поступили так же: они продолжали выполнять свои обязанности с немым раболепием, что, однако, отнюдь не помогало владыке битв чувствовать себя увереннее. Его стражники бдительно, исподлобья следили за слугами и все блюда пробовали дважды, прежде чем подать их ему на стол. То же тупое повиновение, что у прислуги виллы, можно было, по большей части, наблюдать и в городе. Правда, возникли некоторые неурядицы с несколькими десятками раненых солдат, выживших в битве, которая сделалась известна как битва на Кровавом холме, и совершивших беспорядочную атаку на главные ворота, когда их миновали первые полки королевской стражи. Но солдаты встретили предсказуемый конец. По большей же части альпиранцы вели себя смирно, по всей видимости, по приказу своего губернатора, который, прежде чем принять яд вместе со всем своим семейством, издал распоряжение не оказывать сопротивления. По всей видимости, этот человек командовал альпиранским войском в битве на Кровавом холме и, считая, что на его совести и без того достаточно убийств, не желал предстать пред богами, еще сильнее отяготив свою участь.