Золотая ветвь - Джеймс Фрэзер

Еще более очевидно в качестве представителя духа хлеба вол выступает в обряде встречи весны, справляемом во всех провинциях Китая. В первый день весны, который по китайскому календарю совпадает с началом Нового года и приходится на 3 или 4 февраля, губернатор или начальник города в сопровождении процессии направляется к восточным воротам города и там приносит жертву божественному Землепашцу, изображаемому с бычьей головой на человеческом теле. Для такого случая изготавливают статую вола, коровы или буйвола больших размеров и устанавливают ее рядом с сельскохозяйственными орудиями у выхода из восточных ворот. Статуя представляет собой деревянный каркас с наклеенными на него кусками разноцветной бумаги; оклейка производилась слепым человеком или в соответствии с указаниями местного некроманта (вызывателя душ). По цветовой гамме наклеенной бумаги можно судить о погодных условиях наступающего года. Если преобладает красный цвет, надо ждать пожаров, если белый — широкого разлива рек и изобилия дождей. Мандарины медленной поступью обходят вокруг статуи вола и при каждом шаге что есть мочи колотят ее разноцветными прутами. Изображение наполнено пятью разными видами зерна, удары прутов пробивают в нем бреши, через которые зерно просыпается на землю. Клочья бумаги бросают в огонь, а присутствующие, давя друг друга, стараются их ухватить. Считается, что те, кому это удастся, будут благоденствовать на протяжении всего года. После этого убивают буйвола, тушу которого распределяют между мандаринами. Согласно одному сообщению, статую быка лепят из глины. Сначала ее колотит губернатор, после чего собравшиеся бросают в нее камнями до тех пор, пока глиняный бык не разлетается на куски, что служит предзнаменованием обильного урожая. В роли хлебного духа здесь выступает набитый зерном бык, части тела которого, как считается, приносят плодородие.

Все это позволяет нам сделать вывод, что Дионис в образе козла и Дионис в образе быка был прежде всего богом растительности. Китайские и европейские обычаи, которые мы только что привели, проливают, видимо, свет на древнегреческий обычай разрывать живого быка на части во время дионисийских мистерий. На части животное разрывают для того, чтобы каждому из участников культа досталась частица его животворящей, оплодотворяющей силы. Точно так же поступают конды с человеческими жертвами. Участники культа причащались сырым мясом, а его остаток забирали с собой и зарывали в полях или употребляли с какой-то другой целью, чтобы дать богу растительности возможность оказать благотворное воздействие на рост земных плодов. Не исключено, что участники дионисийских мистерий инсценировали воскресение бога так же, как участники ритуала „быкоубийства“ в Афинах, то есть набивали чучело быка и ставили его на ноги.

Воплощение Деметры в образах свиньи и лошади. Переходя к богине хлеба Деметре, нельзя не вспомнить, что в европейском фольклоре обычным воплощением хлебного духа была свинья. Возникает вопрос: а не могла ли свинья — животное, столь тесно связанное с Деметрой, — первоначально служить воплощением самой богини? Ведь свинья, как известно, была посвящена Деметре. Греческие художники изображали богиню несущей свинью или в сопровождении свиньи. Считалось, что свинья была ее жертвенным животным, якобы потому, что свиньи наносят вред посевам и в силу этого являются врагами богини. Действительно, случается, что после того, как животное воспринимается как бог или, наоборот, бог как животное, бог сбрасывает с себя эту оболочку и принимает чисто антропоморфный облик. В таком случае в животном, которое первоначально приносили в жертву в качестве бога, люди начинают видеть жертву, приносимую богу по причине его враждебности к данному животному. Такую метаморфозу претерпел Дионис; возможно, ее претерпела и Деметра. В пользу того, что первоначально свинья являлась воплощением самой богини хлеба Деметры или ее дочери и двойника Персефоны, говорят обряды, совершавшиеся во время тесмофорий, одного из праздников в честь этой богини. В Аттике тесмофорий были осенним празднеством, участие в котором принимали исключительно женщины. Участницы тесмофорий отмечали траурными обрядами нисхождение Персефоны (или Деметры) в подземный мир и с радостью приветствовали возвращение богини из царства мертвых. Первый день праздника в соответствии с этим именовался днем нисхождения или днем восхождения, а третий днем богини, „производящей на свет прекрасные плоды“ (Kalligeneia).{116} Участницы тесмофорий, как правило, бросали в „пропасти Деметры и Персефоны“ (то есть в священные пещеры и склепы) свиней, лепешки и сосновые ветви. В этих пещерах и склепах, по преданию, обитали змеи, стоявшие на страже пещер и поедавшие большую часть свинины и лепешек. Впоследствии, скорее всего на следующем празднике тесмофорий, сгнившие остатки свиней, лепешек и сосновых ветвей поднимали наверх женщины-„извлекательницы“, которые после трехдневного ритуального очищения спускались в пещеры и, отпугивая змей хлопаньем в ладоши, поднимали испортившиеся останки и складывали их на алтаре. Тот, кому удавалось овладеть куском подгнившего мяса и лепешки и посеять его вместе с семенным зерном, мог не сомневаться в хорошем урожае.

Чтобы объяснить этот варварский древний обряд, была придумана легенда такого содержания. Когда Плутон похищал Персефону, некоему свинопасу по имени Эвбул случилось пасти стадо как раз на месте этого события. Бездна, в которой Плутон исчез вместе с Персефоной, поглотила все его стадо. Поэтому каждый год во время тесмофорий свиней сбрасывали в пещеры в память об исчезновении эвбулова стада. Из этого следует, что сбрасывание свиней в склепы на тесмофориях было составной частью трагического нисхождения Персефоны в подземный мир. А из того, что сбрасывали именно свиней, а не статуи Персефоны, мы можем заключить, что это обрядовое действие служило не сопровождением нисхождения Персефоны, а самим этим нисхождением, другими словами, что свиньи-то и являлись Персефоной. Когда позднее Персефона и Деметра (эти богини были эквивалентны) приняли человеческий облик, возникла необходимость подыскать причину, по которой на тесмофориях в пещеры сбрасывали именно свиней. С этой целью греки и выдумали легенду о том, что неподалеку от места похищения Персефоны паслось-де стадо свиней, которое исчезло под землей вместе с девушкой. Легенда эта является не более как неуклюжей попыткой перебросить мостик между древним представлением о духе хлеба как о свинье и новым представлением о нем как о богине в образе женщины. Отзвук более древнего представления докатился до нас, впрочем, и в этой легенде: когда скорбящая Деметра пустилась на поиски Персефоны, свинья наступила на следы девушки и стерла их. Отсюда можно заключить, что первоначально отпечатки ног свиньи, Персефоны и Деметры ничем не отличались друг от друга. Тесная связь свиньи с хлебом обнаруживается также в предании, согласно которому свинопас Эвбул был братом того самого Триптолема, которому Деметра открыла тайну хлеба; более того, если верить одной из версий этого мифа, в благодарность за то, что он сообщил богине о судьбе ее дочери, Эвбул тоже получил хлеб в дар из рук Деметры. Следует отметить еще, что участницы тесмофорий, по всей вероятности, употребляли в пищу свинину. Трапеза эта, думается, была таинством причащения, во время которого участники культа вкушали тело бога.

Тесмофорий в таком истолковании сходны с вышеописанными обычаями народов Северной Европы. На осеннем празднестве в честь богини хлеба — мы имеем в виду тесмофорий часть свинины участницы съедали; другую же ее часть держали в пещерах до следующего года, после чего поднимали мясо наверх и перемешивали с семенным зерном, которым засевали поля для обеспечения хорошего урожая. Вблизи города Гренобля мясо козла, убитого на поле жатвы, частью съедали за жатвенным ужином, а частью засаливали и сохраняли до следующей весны. В Пуйи же мясо вола, которого закалывают на поле жатвы, частью идет на стол участникам уборки урожая, а частью засаливается и хранится до начала весеннего сева, после чего примешивается к семенам или съедается пахарями (иногда его используют для того и другого). В Удваргели перья петуха, зарезанного в последнем снопе на поле жатвы, жители также хранят до весны, а затем засевают вместе с семенами. В пепельную среду и на Сретенье жители Гессена и Мейнингена едят свинину, а оставшиеся кости хранят до начала сева, после чего зарывают их в засеянном поле или перемешивают в мешке с семенами. Наконец, хлеб, испеченный из последнего снопа, — так называемый „святочный вепрь“ — хранится до Рождества, а затем крестьяне разрывают его на куски, которые во время весеннего сева подмешивают к семенному зерну. Итак, осенью крестьяне убивают духа хлеба в образе животного. Частью его мяса причащаются участники культа, а другую они хранят до следующего сева или жатвы в залог того, что на следующий год дух хлеба воскреснет и обретет новую силу.