Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря - Серафим (Чичагов)

И вот, по влечению духа любви и признательности к ней, собрались мы ныне сюда все, чтобы освятить день сей благодарственным Господу Богу молением и изъявлением взаимного сорадования и соутешения при поднесении ей св. креста.

Всем вам, достоуважаемые старицы и сестры, более или менее известны жизнь и деятельность вашей настоятельницы на пользу обители, но позвольте и мне вместе с вами вспомянуть главнейшие ее заслуги пред обителью, что хорошо известно мне со слов уважаемого вами покойного протоиерея о. Василия. Обитель наша, несомненно, процветает по молитвам Царицы Небесной, взявшей ее под Свое покровительство, также и о. Серафима, как ее основателя, но вместе с теми по неусыпным заботам и трудам настоящей вашей игумений, которая трудится на пользу обители в должности начальницы не 25, а двадцать семь лет уже, включая два года ее начальствования до смутного, тяжелого времени в обители. Кроме того, она служила еще 8 лет и в должности казначеи, в самое трудное для монастыря время, когда, кроме долгов, у монастыря ничего не было, не было даже в довольстве и насущного хлеба. До нее начальствовавшая Екатерина Васильевна Ладыженская по великому стеснению от вмешательства в монастырское управление иеромонаха Иоасафа сочла за лучшее удалиться на покой. В таком-то плачевном состоянии при крайней материальной скудости и при расстройстве в управлении настоящая ваша игумения Мария приняла обитель на свое попечение. За два года своего начальствования, при помощи Божией, при неусыпных трудах, она значительно было упрочила благосостояние обители, приобретши благодетелей; но враг рода человеческого, не терпящий ничего доброго, стал и на этот раз препятствовать всем благим ее начинаниям и достиг того, что в короткое время, по наущению и козням его, начальница ваша чрез злых людей была оклеветана в небывалых проступках и безвинно была удалена от должности, к общему огорчению всех вас. Господу неугодно было, чтобы она безвинно терпела поношение и позор. Он устроил так, что Мария, утвердившись в терпении на дальнейшие подвиги, через полгода была оправдана и не только восстановлена в своей должности начальницы, но и возвышена возведением в сан первой игумений обители, основанной старцем Серафимом; и вот, по милости Божией, двадцатипятилетие служения ее в этом высоком сане мы ныне празднуем.

Всем вам, возлюбленные сестры, я думаю, памятна тяжелая година испытания и неустройства в обители, когда у вас безвинно отняли любимую настоятельницу и, вопреки вашему желанию, поставили новую начальницу. Все вы, наверно, скажете, что это тяжелое испытание вас не разлучило, но еще более соединило с нею по духу любви христианской. Все вы свидетельницы, что, приняв вновь начальство в расстроенной обители и твердо надеясь на промысл Божий, игумения Мария еще с большим трудом, с большей ревностью и усердием стала заниматься благоустройством обители во всех отношениях. Духовный союз ваш стал крепок взаимной любовью. В это время, по ходатайству Царицы Небесной и по молитвам почившего основателя ее Серафима, Господь помогал вам невидимо: неожиданно нашлись щедрые благодетели, и в короткое время отстроился благолепный собор наш, который до того времени строился медленно. За сим, в скором времени, по ходатайству и усиленным хлопотам вашей настоящей игумений, нарезаны были от казны в разное время два лесных участка в вечное пользование, и приобретена была ею еще одна лесная дача; потом приобретено было и Каратаевское имение. После приобретения лесных дач игумения Мария занялась устройством обители внутри и возведением новых построек и корпусов, которые, появляясь один за другим, в скорое время украсили обитель и доставили большие удобства для вашего помещения. Ею же украшены и ремонтированы и прочие храмы, и заведено и партесное пение; ею же устроен и свечной завод, а также усовершенствовано живописное искусство, улучшено скотоводство и полевое хозяйство. Вообще, весь монастырь своим благолепием и благоустройством обязан хлопотам и неусыпным долголетним трудам настоящей игумений вашей, за которые мы и приносим ей теперь искреннюю благодарность.

Не забудем также, что она увеличила и число сестер в обители, невзирая на трудное время по содержанию и вздорожанию хлеба и всех съестных припасов. Не оставим также без внимания и отличительную черту ее характера — беспристрастность, по которой она ко всем одинаково добра и милостива, как к старшим, так и к младшим, как к богатым, так и к бедным, как истинная мать, для которой все дети одинаково любезны. К себе она только строга; но более снисходительной начальницы к немощам и слабостям подчиненных и найти трудно. Никому она не хочет погибели, а всем желает делать одно только добро. Не полагает она достоинства в дерзости суждения, не находит и удовольствия в многоречии, не оскверняют язык ее насмешка и злоречие, и никто не видел, чтобы она предалась необузданному гневу: здравый ум и доброе сердце отверзают уста ее только для слова дельного, полезного и чистого. После сего краткого обзора деятельности нашей настоятельницы на пользу обители и еще более кратчайшей характеристики ее, на которую я осмелился, достоуважаемые сестры, будем молить Господа, чтобы Он, Милосердый, укрепил ее силами и продлил ее жизнь для блага обители на многие лета, укрепив в вас взаимную любовь как незыблемое основание всякого благоустроенного общества. Аминь».

На следующее утро, 14 марта, при многолюдном стечении в обитель прибывших богомольцев, перед литургией, положительно переполненный храм обитательницами многолюдного монастыря представлял собою необычно величественно-торжественное зрелище: коврами была застлана паперть, двумя сплошными живыми стенами от самого входа до игуменского места, в благоговейном ожидании радостно любовью всех приготовленной встречи, стояли монашествующие общежития; у самого входа во храм держала маститая восьмидесятилетняя Серафимовская старица монахиня Дорофея (Фомина) весь снизу до верха украшенный ландышами посох игумений, а над празднично убранным игуменским местом находился роскошный венок из ландышей со словами из незабудок: «14-е марта 1887 года, 25-летие игумений Марии», вcе это невольно приуготовляло и предрасполагало душу к чему-то высокоторжественному.

В половине девятого часа, при красном звоне, сопровождаемая казначеей Еленой, игумения Мария была встречена собором священнослужителей монастыря в полном составе, со св. крестом, приложившись к которому при пении: «Достойно есть», игумения прикладывалась к местным иконам, так как готовилась быть причастницей Св. Тела и Крови Христовых в этот многознаменательный день своей жизни.

Смиренно всем поклонившись, игумения стала на место; посох ее принят был другою восьмидесятитрехлетней старицею, самим еще приснопамятным основателем обители старцем Серафимом поставленною ризничею монастыря, монахинею Капитолиною (Путковой), и началась литургия.

После прекрасно выполненного на причастном концерта Бортнянского «Да воскреснет Бог» местный иерей Петр Васильевич Яхонтов сказал прочувствованное к чествуемой игумений слово:

«Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

По закону любви христианской мы обязаны молиться за всех, и особенно за тех, кои близки к нам и заботятся о нашем благосостоянии. Вот и вы, сестры обители блаженной памяти великого подвижника Серафима, собрались все ныне в храм этот, чтобы сугубо помолиться о вашей общей духовной матери игумений Марии, честно и свято вот уже 25 лет руководствующей вас в вашем высоком назначении — жить для Бога и для неба. С точки зрения высоконравственного христианского смысла, тот только и человек, кто в круге, предназначенном ему промыслом Божиим, недаром жил на свете, кто честно и свято исполнял свои обязанности, про кого без лести и пристрастия можно сказать, что он сделал все, что мог и должен был сделать. Все вы единодушно согласны и убеждены, что это назначение выполняла и выполняет ваша мать и руководительница духовная. Высокое назначение и трудная обязанность! Труд, который пришлось поднять ей, есть труд не только великий, но по временам и тяжелый. Если каждому человеку при его невысоком положении о своем частном деле приходится испытывать затруднение, препятствия, тревоги, огорчения, то сколько всего этого приходится переиспытать тому, на ком лежит великое дело служения целому большому обществу. Конечно, не раз, а много раз вашей духовной матери в ее трудах и заботах о нуждах обители приходилось мучиться тревогами за успех замышляемых дел, и смиряться, и трепетать в сознании великой ответственности за верность и неуклонность своего служения... Поистине для доброго и достойного совершения этого служения мало сил человеческих, а нужна высшая благодатная сила Божия. Недаром и Апостолы велели молиться прежде всего о тех, яже во власти суть (Г. 2,12). Господь облек ее властью не с тем, чтобы господствовать над другими, а с тем, чтобы служить для других и носить на себе все их немощи. Но трудно управлять и одною душою христианскою, а тем более труднее управлять целыми сотнями душ, различных по уму и образованию, по характеру и наклонностям. Здесь, очевидно, требуется не только знание души человеческой, а и особенное благоразумие во обхождении. Что нравится одной, то не нравится тогда другой. Чего желают одни, того не хотят другие. Как же после этого угодить всем сестрам начальственными распоряжениями? Как вести их по одному пути и к одной цели? Да и самый дух нынешнего времени, не благоприятствующий монашеству, требует какой-то свободы и самоуправления не от одних мирских, но и от живущих в обителях. И если взвесить на весах всю тяжесть возложенного на нее управления, то не легким, тяжелым должен быть врученный ей жезл. А потому-то что жезл этот, только видимо переданный ей руками архипастыря двадцать пять лет тому назад, а невидимо врученный ей от Самого Спасителя в самый нынешний день, легок только по весу и по виду, а по соединенной с ним обязанности должен почитаться тяжелым и не для всех удобоносимым. Вы все и собрались сюда, чтобы, с одной стороны, поблагодарить Господа и вместе с вашей духовной матерью за Его всесильную помощь ей в деле ее двадцатипятилетнего честного служения святой обители в сане еще первой игумений вашей, а с другой — вместе с тем и умолить Господа, чтобы Он на будущее время не оставлял ее Своим всесильным руководством ко благу и преуспеянию вашей родной обители! Я не упоминал ни о ее духовной мудрости и опытности, ни о ее всегдашне ровном и добром сердечном расположении ко всем вам — все это вам известно даже более моего; благоустройство же обители, со всеми ее добрыми учреждениями и послушаниями, доведено ею до возможно полного усовершенствования и порядка — словом, она всегда подвизалась подвигом добрым. С вашей же стороны за все это доброе требуется только общая ваша молитва за нее и то же самое доброе расположение и любовь, которую вы и питали к ней, как к своей доброй и мудрой матери. Но какая мать не любит детей своих и не желает им добра? И какие дети не любят и не слушают своих матерей? Та не должна называться и матерью, которая не любит своих детей. А те не имеют права называться и детьми, кои не слушаются матери. Но чтобы эти взаимные отношения пребывали в вас навсегда и выражались не на словах только, а самым делом, все вы должны просить Господа Бога, чтобы Он, по молитвам Своей Пречистой Матери, выну хранил вашу обитель от всякого зла и водворил между вами мир, любовь и согласие. Наглядным же знаком, сестры, вашей действительной любви к вашей матери духовной и того, что вы цените ее материнские заботы о вас, служат (сей) поднесенный (вами) крест и молитвенник. Ты же, честнейшая и достоуважаемая игумения Мария, приими сей дар, от души всей обители тебе принесенный, как знак любви ее к тебе, как крепкое звено, соединяющее тебя с обителью. Любовь сестер избрала тебя, любовь поддержит твои упадающие силы и облегчит самую трудность в управлении. При взаимной любви и неприятное в жизни делается приятным. В этой самой любви заключается закон счастья и спокойствия для всех обществ, а тем более для иноческих обителей, где нет и причин к вражде и разделению. Но самое верное и надежное облегчение всех наших трудов зависит от Бога. Он один возлагает на нас обязанности и дарует силы к исполнению их. Он возбудил любовь и расположение к тебе в сестрах; Он и сохранит это в них навсегда. А потому из глубины сердца твоего воззови к Нему: "Господи Иисусе Христе, Едине Истинный и вечный Пастыреначальниче душ и сердец! В благоговении к непостижимым судьбам премудрости Твоея, по которой Ты саном игуменства почтил меня недостойную, повергаюсь пред величием человеколюбия Твоего и умоляю любвеобильную благость Твою: соделай меня и впредь неукоризненной руководительницей душ, обрекших себя на служение Тебе; умудри и даруй помнить, что вверенные мне люди суть овцы пажити Твоея, искупленные бесценною Твоею кровию; наставляй меня и впредь, как утверждать слабых в исполнении Твоего закона. Сподоби меня во всю жизнь мою подвизаться подвигом добрым и по скончании жизни сей с дерзновением сказать пред Тобою на страшном суде эти радостные слова: Се аз и дети, их же дал еси мне, сохраних, и никто же от них погибе!" Аминь».