В мире фантастики и приключений. Выпуск 10. Меньше - больше. 1988 г. - Сергей Снегов

— Пора возвращаться, — усталым голосом проговорил Эрромиорг, из рода Оргов, старший дружинник.

Жалея коней, они образовали единый кокон и перенеслись в одно мгновение к подножью серых пирамид. Спешились, не решаясь войти внутрь корабля. Гаррэль ловил на себе невольные взгляды — после того, что он рассказал своим товарищам о трагическом завершении случая с ловушкой, все почему-то ждали от него новых сведений о командоре. Да он и сам ждал, ждал напряженно, каждую минуту — какого-нибудь шепота, призыва, может быть, даже слов прощания…

Ничего не было.

Вот и сейчас смотрели на него, а не на старшего, и юноша, сжав губы, помотал головой — он согласился бы умереть, чем услышать «как ты посмел…»

Кони, изогнув шеи, склонились над редкими травинками, пробивающимися в трещинах между плоских камней, но ни один не коснулся губами тощей зелени. «Дурной знак, — прошептал Скюз, знаток примет и предзнаменований, — дурной знак…»

И словно в ответ на его слова матово-желтая, точно человеческая кожа стенка мака треснула, образовавшийся проем распахнулся, как будто раздвинутый руками на полный размах, от плеча до плеча, и, чуть не задев дружинников, оттуда вылетел редкоперый белесый крэг, которого Гаррэль, отправляясь на охоту, оставил под защитой корабельных стен. Древние боги! Дружный крик раздался под вечерним небом, куда подымался, не издав ни одного прощального звука и даже не оглянувшись, седой крэг. Но не его согласию на отвоеванную у монстров планету радовались юноши — стена раздвинулась, а произойти это могло только тогда, когда человек посылает приказ-импульс. А человек внутри корабля был только один.

Значит, он был жив!

Гремя подковками походных сапог и сбрасывая на бегу клейкую пленку скафандров, они вбежали внутрь, в галерею окружных малых кают, и замерли, положив ладони на выпуклую стенку центрального помещения. Стена была непрозрачна.

— Командор, — негромко проговорил Гаррэль, посылая свой голос туда, в самое сердце мака. — Крэг моего отца принял эту планету…

Что значило, хотя и было недосказано: «следовательно, нам пора уходить».

Он ждал в ответ голоса, но вместо этого стена под его ладонями начала светлеть, приобретая дымчатую прозрачность топаза, и командорская каюта, блекло мерцающая отсветами настоящей свечи, открылась их взорам.

Конь по-прежнему занимал всю середину помещения, расправив израненные, но уже смазанные бальзамом крылья, а возле него, в откидном кресле, полулежал эрл Асмур — готовый к походу, в застегнутом поясном скафандре. Раскрытый том «Звездных Анналов» покоился на ковре возле самого кресла.

Рука в темно-лиловой перчатке поднялась в повелительном жесте, призывающем к вниманию, а затем опустилась вниз, коснувшись раскрытой страницы. Двух мнений быть не могло: командор указывал на схему, изображавшую созвездие Кентавра.

Под указующим пальцем скрылась красная точка — следующая планета этого рыжего светила, за свою золотистость названного Серьгой.

9. МИРЫ КРЭГОВ

Следующие четыре планеты были к ним благосклонны. Почти одинаково прохладные, покрытые причудливой растительностью, но не обремененные даже намеком на зарождающийся разум, они, казалось, были специально созданы для тихого уединения, и еще четыре крэга покинули мак, по своему обыкновению даже не попрощавшись.

Командор поправлялся. Сначала его вороной выходил на прогулки один — пощипать бледно-розовую травку или выкупаться в пенящемся бесчисленными пузырьками озере; но на последней планете Серьги он вывел своего коня сам — впрочем, как всегда настороженный, готовый к любой неожиданности, ни на секунду не расстегивающий скафандра. Молодежь тихонечко хмурилась — похоже, что пора безрассудной удали ограничилась всего-навсего одной охотой.

Серьга Кентавра была исчерпана, приходилось перебираться к следующей звезде этого созвездия, и ближайшей оказалась Уздечка. Правда, у нее обнаружилась всего одна спутница, да и то весьма сомнительная — острые, как сталактиты, частые пики, подножье которых обросло розовой мимозой. Из этих пушистых зарослей выскальзывали покрытые радужным опереньем питоны; они обивались вокруг каменных столбов и, цепляясь за мельчайшие неровности, поднимались до самого верха — видимо, исключительно ради собственного удовольствия, так как охотиться на крутом пике было не за кем. Достигнув верхушки, они свивались в упругие кольца и бросались вниз, на зонтичные кроны деревьев. Люди, плавно кружа на своих крылатых конях, никак не могли оторваться от захватывающего зрелища, но старого крэга, которому предназначалась эта планета, переливы красок на пернатых гадах в восторг не привели. Он облюбовал себе несколько острых пиков и потребовал выжечь лес до самого горизонта, дабы копошение пресмыкающихся не потревожило его покоя.

Пожеланье крэга — закон, и дружинники было ринулись за портативными огнеметами, когда властный жест эрла остановил их.

Он уже по-прежнему сидел в седле, но до сих пор никто не услышал ни единого слова, которое вырвалось бы из его изуродованного горла. Не сказал ничего он и сейчас, а просто спустился к маку, приземлившемуся на опушке, и вскоре вынес оттуда две седельные сумки, набитые дымовыми шашками. Это оказалось веселым делом — гнать пернатых змеев и непернатое зверье из обреченного леса, и приунывшие было дружинники натешились всласть, с гиканьем и свистом гоняясь между ощерившихся каменных пиков, облюбованных крэгом. До самого захода солнца звездная дружина на деле постигала истину, что бескровные подвиги веселее и достойнее кровавых.

Когда же солнце село и быстро спустившаяся темнота сделала дальнейший гон бессмысленным — да, собственно, гнать-то уже было некого, — только тогда лес запылал. Черно-алое море огня, из которого выступали редкие торчки скал, разливалось все шире и шире, то взрываясь снопом искр, то покрываясь змеящимися струями дыма. Таким образом приказ крэга был уже выполнен, и дальше следить было не за чем, но оторваться от величественного зрелища было просто невозможно, и крылатые всадники парили в ночном небе, то уходя к волнистым облакам, то спускаясь так низко, как только могли выносить опаляющий жар их кони, опьяненные этой огненной скачкой.

И вдруг… Все случилось слишком быстро, чтоб кто-нибудь смог вмешаться — хотя и вмешиваться-то было не во что; но на одном из таких виражей вороной конь Асмура, направленный властной рукой своего седока, резко пошел вниз и вдруг камнем упал в дымный, еще не успевший вспыхнуть куст.

Дружный вопль ужаса пронесся над пылающим лесом, и все девять оставшихся всадников тут же повернули коней, чтобы броситься следом, но вороной уже взлетал, подрагивая опаленными крыльями, и, сделав над пожарищем последний круг, направился к стоянке мака.