Мертвечина - Линда Фэйрстайн

Сухо, сдержанно, без лишнего нажима. Я обозначила основные моменты преступления, ознакомила присяжных с обвинительным заключением и вкратце описала историю Пэйдж Воллис. Потом, когда она расскажет больше, все будут приятно удивлены, что я обещала им меньше, чем могла доказать. Фигура Даллеса Триппинга, хотя и довольно существенная в этом деле, имела все-таки второстепенное значение, к тому же я плохо представляла, чего от него можно ожидать.

Робелон был хладнокровен. Он начал свою речь на подиуме, но потом спустился вниз и встал позади клиента, положив руки на плечи Триппинга. Он всем своим видом показывал, что обнимает несправедливо обвиненного человека. В это время Эмили Фрит, наклонившись к подсудимому, ободряюще похлопывала его по руке.

Адвокат не стал углубляться в детали и набросал потрет одинокого отца и мужественного человека, который зарабатывает на хлеб и заботится о непослушном сыне.

Он не старался выставить мою подзащитную монстром, но в его словах все заметней проявлялась определенная тенденция.

Цель, к которой он исподволь подводил свое выступление, заключалась в том, чтобы представить Пэйдж Воллис эмоционально неуравновешенной, мнительной и не уверенной в себе женщиной, которая запуталась в своих чувствах к Триппингу и безразлична к его семейным трудностям.

— Пусть вас не обманывает беззащитный вид мисс Купер, которая одиноко сидит за своим столом, когда мы втроем готовы наброситься на ее клиентку.

Меня всегда забавляла мысль, что некоторые из этих энергичных и самоуверенных присяжных могут видеть во мне заведомого неудачника, ввязавшегося в безнадежную борьбу с адвокатами. В такие моменты мне казалось, что они похожи на сотрудников большой компании, которые тесной кучкой летят бизнес-классом из Нью-Йорка в Чикаго.

— За ее спиной стоит вся мощь и сила наших правоохранительных органов, — продолжал Робелон. — Поверьте, если существует хоть одна улика, которую можно использовать против моего клиента, она сразу окажется в ее распоряжении.

Присяжные обычно верят подобной чепухе. На самом деле Нью-Йоркская полиция ничем не могла помочь мне в этом деле. Мы принимаем свидетелей такими, какие они есть. Каждый по уши увяз в своих проблемах — измотанные, нищие, голодные, а также наркоманы, психи, лжецы, проститутки и воришки. Я никогда не пыталась приукрасить этих людей или обелить их в глазах присяжных. Такие попытки неизбежно заканчиваются провалом. Каждый порок или недостаток: душевная болезнь, пристрастие к наркотикам, нестандартная сексуальная ориентация — обязательно всплывут на процессе и будут использованы против свидетеля.

Робелон закончил речь традиционным призывом к беспристрастности. Он ни словом не обмолвился о том, станет ли его клиент давать свидетельские показания, и только заметил, что не обещает мне легкой жизни и постарается сделать все, чтобы опровергнуть обвинения против подсудимого.

— Можете вызвать вашего первого свидетеля, мисс Купер, — сказал Моффет.

— Обвинение вызывает Пэйдж Воллис.

Один из судебных исполнителей открыл боковую дверь, которая вела в пустую и мрачную комнату для свидетелей. Все присутствующие, в том числе избранные нами восемь мужчин и четыре женщины, повернулись в ту же сторону.

Пятнадцать пар глаз — двенадцати присяжных, двух дублеров и заинтригованного судьи — пристально следили за Пэйдж Воллис, которая прошла через зал мимо первых рядов скамей, обогнула мой стол и села на место для дачи показаний. Судебный исполнитель попросил ее положить руку на Библию и принести присягу. Пэйдж сделала это, и я заметила, что она слегка дрожит.

Не считая моей помощницы, ни один человек в зале не поддержал ее ободряющим взглядом или улыбкой.

— Доброе утро, — поздоровалась я со свидетельницей и встала, чтобы начать допрос. — Пожалуйста, назовите ваше имя.

Прежде чем ответить, Воллис взяла стоявший перед ней одноразовый стаканчик. Рука у нее дрогнула, и она расплескала воду.

— Меня зовут Пэйдж Воллис.

Я еще раньше предупредила ее, что для начала задам ей несколько предварительных вопросов, чтобы она смогла немного успокоиться, а присяжные — познакомиться с ней поближе. Рассказывая о себе и своей работе, она успеет привыкнуть и освоиться, прежде чем перейти к более важным показаниям. С другой стороны, публика больше узнает о ее жизни и поймет, что ей незачем придумывать историю, которую она собиралась рассказать.

— Где вы живете?

— Здесь, в Манхэттене, район Трайбек.

Судья согласился, что нет необходимости публично называть ее точный адрес.

— Сколько вам лет?

— Тридцать шесть.

Мы с ней одногодки, подумала я, глядя на молодую женщину, чья личная жизнь стала всеобщим достоянием после событий шестого марта.

— Вы выросли в Нью-Йорке?

— Нет. — Я просила ее смотреть на присяжных и обращаться прямо к ним, и она послушно выполняла мои указания. На ней был темно-синий костюм и бледно-желтая блузка, вьющиеся каштановые волосы обрамляли невзрачное лицо. — Я родилась в этом городе. Но мой отец был дипломатом, поэтому большую часть детства я провела за границей.

— Расскажите, какое вы получили образование.

— Я посещала американские школы в тех странах, куда направляли отца. Вернувшись на родину, я закончила колледж и получила степень бакалавра в университете Джорджтауна, Вашингтон, округ Колумбия. После учебы несколько лет работала, — добавила она, назвав несколько незначительных должностей. — Потом я решила поступить в бизнес-школу Колумбийского университета и пять лет назад закончила ее со степенью магистра.

У Воллис было впечатляющее университетское прошлое. Впрочем, как и у многих сумасшедших, которых я знала.

— Где вы работали и в чем заключались ваши служебные обязанности?

— Еще до окончания бизнес-школы меня пригласили на летнюю практику в инвестиционный банк. — Воллис с явным удовольствием говорила о своей работе. — Это «Дибингэм Партнерс». Моя должность называется «специалист-аналитик», и я занимаюсь иностранными ценными бумагами.

Воллис подробно описала присяжным, как изучает деятельность зарубежных компаний и дает своим клиентам рекомендации, стоит ли им покупать акции той или иной фирмы.

Я не стала заострять внимание на том, как она продвигалась по служебной лестнице, сколько людей находилось в ее подчинении, но постаралась подчеркнуть прочность и стабильность ее профессиональной деятельности.

— Вы живете одна, мисс Воллис?

— Да. Я ни разу не была замужем.

— Вы знакомы с обвиняемым, Эндрю Триппингом?

Воллис откашлялась и быстро взглянула на стол защиты. Короткая прелюдия закончилась, и она заметно напряглась перед тем, как ответить на последний вопрос.

— Да, знакома.

— Как давно вы его знаете?

— Мы познакомились в феврале этого года. Точнее, двадцатого февраля.

— Ваша Честь, разрешите подойти?

Робелон встал с места. Это была его обычная манера. Как только свидетель приступал к связному повествованию, он старался прерывать его как можно чаще. Таким способом он убивал сразу двух зайцев: приводил в замешательство свидетеля и отвлекал присяжных от его рассказа.

Моффет пожал плечами и неохотно пригласил нас к своему столу. Перед тем как мы с Робелоном приблизились, он попросил Воллис отойти в сторону.

— В чем дело?

— Я плохо слышу мисс Воллис. Позвольте мне пересесть вот сюда.

Робелон показал на место за моим стулом, прямо перед скамьями присяжных.

— Пожалуйста. Можете…

— Лучше я просто попрошу свидетельницу говорить погромче. Питер вполне может сидеть там, где ему положено.

— Что вас не устраивает, Алекс? — спросил Робелон.

— Попробуйте прочистить себе уши одним из штыков вашего клиента. Я заметила, что проблемы со слухом у вас возникают только тогда, когда выступает мой свидетель и я сижу к вам спиной. В последний раз вы устроились между мной и «двенадцатью рассерженными мужчинами» и то и дело недоверчиво закатывали глаза или отпускали свои замечания настолько громко, чтобы их могли услышать присяжные.

— Достаточно, — сказал Моффет и повернулся к Пэйдж. — Вы можете говорить немного громче, мисс Воллис? Мистер Робелон хочет слышать каждое ваше слово.

— Я постараюсь, Ваша Честь.

Он отправил нас на места, и я продолжила допрос.

— Давайте поговорим о том, что случилось вечером двадцатого февраля. Вы не могли бы рассказать, где и как познакомились с обвиняемым?

— Да, конечно. Я была на лекции в Совете по внешнеполитическим связям на Парк-авеню. Я являюсь членом этой организации. Лекция начиналась в семь часов, и мы хотели встретиться на ней с подругой. Потом собирались вместе поужинать.

— Все произошло так, как вы планировали? — спросила я.