Останкино 2067 - Сертаков Виталий Владимирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Он тот еще пройдоха, наш Костадис, – выдавливаю я сквозь кашель. – Никого там нет, он над нами посмеялся. Ничего интересного я не видел.
8. Подполковник и коко
«Опель» вырвался из бесконечной вереницы авто, летящих по Второму транспортному, и занял очередь к терминалу. Все, кто хотел покинуть столицу, честно дожидались под светящимся табло.
«Внимание! Вы выезжаете из зоны милицейского контроля! Для лиц, не имеющих постоянной московской визы, проезд только через транзитные посты!»
Под колпаком терминала датчики токсинов замигали зеленым светом. Януш снял респиратор.
– Добрый день, господин Полонский! У вас на теле зафиксированы четыре электронных устройства, и одно находится в автономном полете.
– По роду своей деятельности я имею право…
– Нет проблем, господин Полонский. Я вижу, кем вы работаете, но обязан спросить, нет ли у вас причин опасаться насильственных действий?
– Нет, это обычные предосторожности.
– Отлично! Вы не указали в маршрутном листе вашего автомобиля цель поездки. Сожалею, но с прошлой недели введен еще один опросник.
– Я, наверное, отстал от жизни, – поставив ногу на педаль, Януш заполнил формуляр. – Я верно понял? Иногородние и дважды судимые теперь лишены свободного передвижения?
– Вы верно поняли, господин дознаватель! – Офицер на экране уже отвернулся, оформляя следующую машину. – Будьте осторожны, не покидайте зеленую зону.
«Опель» обогнул полицейский броневик и нырнул в грязный проулок. Парни в касках, дежурившие у водометов, проводили его тяжелыми взглядами. За пределами Второго транспортного кольца начиналась совсем другая Москва. Здесь тихо разрушались столетние «хрущевки», держались самые низкие ставки аренды, а про содержимое складов ходили темные слухи. Здесь громыхали автосервисы, заглатывая украденные в Европе авто и чопперы. Здесь разгружались фуры без документов и назначали разборки лидеры радикалов. В заброшенных фабриках ютились колонии нищих, напрочь лишенных опознавательных маячков. В здешних кабаках набирали актеров в экстремальные шоу, а за драг рассчитывались нелегальной наличностью.
Полонский покосился на приборную панель. Так и есть, все три датчика, отражавшие разные показатели агрессии внешней среды, наливались малиновым цветом. Метрах в двадцати от ближайшего перекрестка шестеро подростков валялись на засохшем газоне и смотрели прямо перед собой. Они походили на брошенных тряпичных кукол, с вывернутыми руками. На их лицах и на одежде лежал толстый налет пыли; такой же покрывал кривые дома и заборы. На бордюре, потягивая пиво, сидели еще десятка полтора ребят. Януш прикинул, что в это время все они должны быть в школе.
Если здесь вообще работают школы…
Адрес, указанный Клементиной Фор, Януш отыскал с трудом. Клуб располагался за кирпичной кладкой старой фабрики. Выше третьего этажа окна были выбиты, а ряд пожаров довершил картину разгрома. На сотни метров вокруг расстилались заросшие травой пустыри. Полонский с трудом отыскал место на подземной парковке. Машину обступили нагловатые парни с кавказской внешностью и кавказской овчаркой. Один, не глядя, принял плату, другой, зевая, скользнул взглядом по одежде и сумке, но дознавателя эта показная небрежность не обманула.
– Я договаривался о встрече. Передайте, что приехал Полонский.
– На нем куча электронного дерьма, и «стрекоза» летает, – произносит писклявый голос за дверью. – Проще сразу пристрелить, чем обыскивать.
– Заметано, – соглашается серый «ящер» и наводит на Януша рифленое дуло.
Полонский разбирается в оружии. В лапах у «стража ворот» контрабандный разрядник, созданный в Китае для спецподразделений и запрещенный конвенцией ООН. Бьет на двадцать метров наповал и без всяких пуль и крови. Однако годзилла не стреляет.
Клементина в штатском. Издалека показывает гостю, что он замечен, и кивает на боковую дверь. Януш перешагивает порог «фиолетовой гостиной». Здесь сумрачно, нет окон и от перестука ударных вибрирует потолок. Здесь пахнет травкой, дыней и пряным женским парфюмом. За аквариумом светятся сразу четыре скрина.
В это место приглашают немногих.
«Комиссарша» здесь не на службе, ее бульдожья хватка чуть мягче. Но в ее опухших стальных глазах такое выражение, что хочется побыстрее выйти и закрыть за собой дверь.
– Это Коко, она здесь главная, – представляет Клементина, стряхивая пепел на ковер. – Говори, я от нее не скрываю. Когда я перестану ей доверять, я ее зарежу.
Полонский и Коко несколько секунд разглядывают друг друга. Мужчина думает, что давно не встречал такой смеси целомудрия и обжигающей порочности. Тоненькая блондинка сидит на барном табурете непринужденно, одной ногой переплетясь с хромированной ножкой, другую ногу поджав и положив щеку на голое колено. На ней очень короткие кожаные шорты и роскошный свитер из ангоры с высоким воротником. Глаза прикрыты зеркальными очками с фиолетовыми стеклами, а когда она отворачивается взять со стойки сигарету, на шее становятся видны следы укусов. Ни за что не скажешь, что девочка ворочает крупными делами.
Януш достает папку.
– Это моя жена, снимки сделаны в женском пансионе «Ирис и карамель» и…
– Я вижу, где сделаны снимки, – вздыхает блондинка.
– Коко, именно поэтому я пока не хочу в этом копаться официально, – вступается Клео. – У меня частная просьба. Вероятнее всего, жена нашего приятеля просто выбирает не тех друзей.
На снимках Ксана отснята почти в полной темноте, среди лиловых сполохов на кирпичной стене. «Стрекоза» не пыталась подключить видеоадаптер, даже покадровую съемку вести было непросто.
– Я знаю, на кого ты горбатишься, блондинчик. Но частных просьб не бывает. Все завязано, не согласен? – Коко передает дознавателю граненый стакан и листочек с цифрами.
– Ровно пять тысяч. – Януш переводит деньги на счет, указанный в записке. – Я надеялся, что… что вы имеете отношение к «Ирису и карамели».
– Я ко многому имею отношение, но тебя мои отношения не коснутся, пока не раздавишь «стрекозу». Тебя предупреждали, чтобы не брал с собой подлых ментовских штуковин?!
Чертыхаясь, Полонский велит камере опуститься на ладонь. Пока он с тоской уничтожает ценнейшую следящую аппаратуру, пять тысяч евро исчезают, а Клементина разворачивает к нему один из скринов:
– И кто из них твоя жена?
– Моя жена – слева. Но нам нужна эта рыжая рядом с ней. Эта рыжая замешана в убийстве нашего перформера.
– Мне наплевать на вашу телевизионную кухню, – отмахивается Коко. – Если эта крошка не федеральный агент, за пять штук ты получишь ее живой.
Скрин поделен на шесть фрагментов, в каждом идет сверка изображения рыжей девушки, обнимающей Ксану, с возможными двойниками.
– «Ирис и карамель»… – хихикает Клео. – Такты позволяешь своей жене посещать это милое гнездышко?
– У нас контракт на гостевой брак, – вяло оправдывается Полонский.
– То есть по шестому пункту у твоей киски полная свобода?
Януш потирает лоб. Словно тысячи иголочек колют череп изнутри. Он никак не может сосредоточиться на словах собеседницы. Он слышит вопрос, но никак не может найти ответ.
– Что с тобой, Януш? Ты не помнишь, как выглядит твой собственный контракт?
Он не помнит.
Сердце бьется все скорее, дознаватель вытирает вспотевшие ладони о брюки. Он понятия не имеет, где лежит этот чертов контракт. Он должен быть, просто обязан находиться в сейфе среди важных документов. Зашитая папка, в ней пачка бумажных листов, пластина из полиэтилена и герметично упакованный чип.
– Я свяжусь с донной Рафаэлой, – подводит итог Коко. – Одного тебя не пропустят в «Ирис», поедешь со мной.
– И не дай бог, попытаешься потрогать ее задницу, – пристрелю обоих! – добавляет госпожа подполковник.
Поиск завершен. Навстречу Янушу разворачиваются сразу три трехмерных полотнища. Дознаватель чувствует себя раздавленным. Здесь не просто «Ноги Брайля» во всей красе, здесь гораздо больше информации. Совсем не то, что он ожидал.
