Сотник - Юрий Корчевский

Идя в атаку, моголы издавали воинственный вопль «Ала!». Русичи же имели свой клич «Славься!», и потому иноземцы зачастую называли их славянами. Вот и сейчас Алексей обнажил свою саблю и крикнул: «Славься! Вперед!»

Телохранители бросились в атаку. Хоть и не все из них были русичи, но «Славься!» закричали все.

Для булгар появление русичей в стане моголов стало неожиданностью, на несколько секунд клич вызвал замешательство. А телохранители уже врубились в ряды врагов.

Войско булгар было неоднородным, наряду с профессиональными воинами в их рядах были ополченцы – неважно вооруженные и плохо владевшие своим оружием. И удар телохранителей пришелся как раз по ополченцам. Отлично обученные, имевшие до пленения боевой опыт, телохранители вырубили противника и продвинулись вперед. Дрались они яростно, и булгары продвигались, отступали. Получалось, что отряд телохранителей раздвигал войско булгар, пытаясь рассечь его на две части.

За телохранителями в брешь вливались могольские десятки, усиливая напор.

Брешь расширялась, и через десяток минут ситуация на поле боя изменилась. Теперь уже моголы напирали. Отряд телохранителей оказался тем самым камешком, который вызвал лавину.

А через полчаса ожесточенного боя войско булгар оказалось разрезанным пополам. Ряды булгар быстро таяли, часть из них не выдержала и кинулась бежать к оставленным на берегу лодкам, пытаясь спастись.

Другая часть стала отступать к лугу, где паслись могольские кони. Ранее посланная туда полусотня должна была уничтожить караульных, и в этой группе в большинстве своем были воины с опытом. Часть из них успела вскочить на коней и бросилась врассыпную, но остальные были изрублены наседающими моголами.

Схватки небольших групп еще продолжались по всей территории лагеря и на лугу, но в целом ночное сражение закончилось победой моголов.

Алексей в преследовании булгар не участвовал. Как только булгары дрогнули и бросились бежать, он вывел из боя свой отряд. Не для того он их учил, чтобы положить на этой земле, у отряда другие задачи.

Парни его были разгорячены боем, потные, многие в пятнах крови.

– Подбирайте себе щиты, – распорядился Алексей. Кто его знает, как сложится поход дальше. Отряд потерял убитыми двух человек, и один был легко ранен. В принципе, по оценке Алексея, они еще легко отделались.

Алексей подвел отряд к шатру нойона:

– Можете привести себя в порядок.

Сам же занял место за спиной нойона.

Неврюй обернулся:

– Очень хорошо, главное – вовремя.

Что скрывать, Алексей был доволен похвалой, ведь это означало, что он справился со своей задачей.

Пройдя по полю широкой шеренгой, моголы добили раненых, собрали в кучу все трофеи, посчитали свои потери и уведенных булгарами лошадей. То и дело к нойону подбегали сотники с докладами.

Потери моголов были велики, но не критичны. Неврюй хмурился: дележом трофеев теперь займутся бакауты, а ему надо думать, как действовать дальше. Напавший булгарский отряд мог быть не единственным, каковы силы восставших, он лично не знал, а от этого зависела выбранная тактика.

Когда рассвело, открылся ужасающий вид: земля между берегом реки и лагерем моголов была усеяна трупами и залита кровью.

По приказу сотников моголы собрали трупы своих воинов, сложили их в кучу и стали насыпать над ними землю, делая курган. У убитых оружие не забирали: воин, погибший в бою, должен иметь оружие, чтобы его узнал Великий Тенгри.

Когда моголы выстроились для похода, Алексей успел пересчитать бунчуки. Получалось, что в ночной битве участвовало около пяти сотен моголов. Много!

Погребение погибших воинов заняло много времени, и потому выступили они поздно. Оставаться на прежнем месте было нельзя: земля в крови, валяются неубранные трупы булгар. К ночи смердеть начнут – будет шакалам и стервятникам пожива.

Отъехать они успели километров на двадцать на север и расположились лагерем на берегу Итиля. Недалеко, в получасе конной скачки – место впадения Камы в Итиль, рядом – Иски-Казань. Как считал Неврюй – главное гнездо восставших. После падения Булгара многие его жители перебрались туда.

Неврюй разослал гонцов по своим тысячам и приказал собраться в его лагере. Бату-хан приказал уничтожить мятежников, и Неврюй, как военачальник, собирался выполнить приказ, каленым железом выжечь любое проявление непокорности. Врага, взявшего в руки оружие и поднявшего его на могола, следовало убить. Жителей городов, плативших дань, они трогать не собирались – зачем резать курицу, несущую золотые яйца?

Были отправлены гонцы в Булгар, к черби, за бурдюками – Неврюй планировал переправить воинов на другой берег Итиля вплавь. Но река широкая, с быстрым течением, и переправляться с помощью лошадей было неразумно. Одновременно ночью на захваченных лодках были переправлены на другой берег лазутчики – их делом было определить силы восставших и их местоположение. Целую армию трудно расположить в городе, и Неврюй не хотел попасть впросак. Ударит по городу, а булгары окажутся в лесу, в тылу.

Неврюй, как и его военачальники и воины, был зол и горел желанием наказать, отомстить за потери – еще никто не смел, став виновником смерти моголов, уйти от наказания.

А у Алексея были свои думки. От степных районов войско ушло, стоит в лесах, на другом берегу Волги – старая Казань. И конь есть, в крайнем случае – захватить можно. Нет запаса продуктов, но есть оружие. И из этих мест до Владимира значительно ближе, чем из становища Неврюя. Он неплохо устроился: сыт, одет, обут, побратался с сыном нойона. Другой бы на его месте был доволен и не искал лучшего – но то другой.

Алексей не волен был выбирать год и даже столетие, куда его забросит артефакт. Но коли он попал сюда, надо быть славянином, мужиком – до конца. В первые переносы в другое время он вел себя именно так и потому обрел друзей и боевой опыт. Неужели он будет служить, а скорее – прислуживать врагам Руси?

Век новой империи недолог. На юге, в Причерноморье, один народ сменял другой. Половцев вытеснили моголы, считая, что они сюда пришли навсегда, из юрт стали перебираться во вновь отстроенные или захваченные города. Но и их сильно потреплет Тамерлан, та же Золотая Орда распадется на несколько мелких. Моголов постепенно заменят татары, и что те, что другие долго еще будут пить славянскую кровь.

Но и татарские ханства – Крымское и Казанское – рухнут, лягут под тяжелую длань русских царей. Вот и выходит, что тот далекий миг Алексей приблизить должен – хоть на день, хоть на час, на несколько минут.

У него уже сложилось впечатление, что артефакт или неизвестные силы, стоящие за камнем, испытывают его человеческие качества, как будто наблюдают со стороны – достоин или нет? И именно от этого зависит, вернется он в свое время или сгинет здесь. А может быть, вернувшись в благополучное время, в квартиру, к жене, он попадет в другое приключение, в иное время? Как знать?

Решив так, он начал искать удобный момент для побега. Хорошо бы исчезнуть так, чтобы его какое-то время не хватились – хотя бы несколько часов. Он свободный человек, но клятву верности Неврюю, как другие телохранители, он не приносил. Нойон посчитал достаточным, что Алексей побратался с Сангиром, фактически породнился, как примак.

Но гены и память никуда не денешь. Всю жизнь его учили, что моголы для Руси – зло, тяжелые вериги, затормозившие развитие Руси. Он уже испытал плен, лишения, с неволей связанные, и все существо его рвалось к соплеменникам, туда, где все говорят на понятном языке, имеют веру православную и думают похоже.

После того как телохранители переломили ход ночной битвы, и сам Неврюй и его мурзы стали относиться к Алексею и его отряду уважительно. Нойон доверял больше: ведь имей Алексей черные мысли – он вполне мог бы с отрядом порубить в капусту и Неврюя, и его верхушку. Все условия были – и темнота, и суматоха. Он даже имел с Алексеем короткий разговор. Отряд потерял два бойца убитыми, и нойон пожелал увеличить его до полусотни, а Алексею самому отобрать в него воинов из пленных. Нойон тем самым признал существование отряда необходимым, а Алексея – достойным доверия.

Собрав все силы, Неврюй решил переправить войско на другой берег Итиля. Часть городов булгарских была расположена на Каме, и главный очаг смуты, как считал нойон, была Иски-Казань.

Часть воинов переправлялась на лодках, брошенных булгарами, еще часть изъяли в прибрежных селениях у рыбаков. Лодки провоняли рыбой, но были крепкими и вместительными.

Но большей части моголов пришлось переправляться вплавь. Одной рукой воин держался за луку седла или конский хвост, другой – за наполненный воздухом бурдюк, поддерживавший его на плаву. Река широкая, но не бурная, как горная, однако при высадке на другой берег выяснилось, что воинов сильно разбросало течением. Иной раз сотня оказывалась рассеянной на километр.