Герои смутного времени - Павел Яковенко

За окнами стало совсем уже темно, Мищенко лежал на заправленной постели, во всем сухом и чистом. Периодически он впадал в забытье, но где-то в коридоре громко хлопала дверь, и он тут же открывал глаза, думая, не зампотыл ли, наконец, пришел? Но нет, по коридору топали чьи-то ноги, скрипели замки, открывались и закрывались двери… Но все это было в соседних номерах. Мищенко снова закрывал глаза.

Наконец, в замке завозился ключ. Олег усмехнулся. Дверь была не заперта. Кто-то за дверью постоял в недоумении, потом толкнул ее, и вошел.

Вошедший был мужчина крупный. И руки, и ноги, и крепко сбитое туловище с первого взгляда свидетельствовали о недюжинной силе и большой энергии. А вот голова подкачала. Для столь крупного тела она оказалась непропорционально маленькой. И, не в обиду человеку, лицо слегка напоминало поросячье. Нос был явно похож на пятачок, и маленькие карие глазки прятались под густыми черными бровями.

«Его все зовут не иначе как Свин. Ну, или поросенок», — подумал Олег. — «Только называют его все так исключительно за глаза. Потому что иначе голова может после первого удара превратиться в тыкву — как в сказке».

Мищенко вскочил с кровати:

— Лейтенант Мищенко. Зовут — Олег. Закончил Алмаатинское общевойсковое. Буду служить у вас.

— Капитан Булкин. Можно просто — Володя. Зампотыла второго батальона. Второй год служу в этой сраной местности и части. Надеюсь, скоро уволюсь. У меня в Ростове друг в налоговой полиции служит. Обещал помочь устроиться туда.

Булкин прошел к своей кровати, и грузно опустился. Пружины жалобно звякнули. Олег также опустился.

— Ты у нас, во втором будешь служить? — спросил капитан.

— Нет, — ответил Мищенко.

— Вроде бы нет, — поправился он. — Гуталинов сказал, что в первый батальон меня рекомендует. Но мне надо будет к комбату еще зайти — представиться.

— Да, тебе лучше будет в первом, — подумав, сказал Володя. — Там, при штабе батальона, хоть какой-то порядок есть. Здесь вообще бардак страшный… А может, тебя сюда все-таки отправят. Тут с кадровыми полная жопа. «Пиджаки» рулят… Ну, эти нарулят. Дорулились!

Капитан встал, и начал переодеваться. В этот момент в комнату, даже не постучав, заглянул Артур.

— Олег! Пошли! — сказал он. — Тебя уже ждут!

— Ну, вот, — покачал головой зампотыл, и показал пальцем на Артура. — Типичный «пиджачный» представитель. Ни субординации, ни уважения, ни понятия никакого — хоть самого минимального.

— Где меня ждут? — непритворно изумился Олег.

— Ну как где? — сбавив тон, и неуверенно поглядывая на капитана, ответил Артур. — Тут все наши офицеры собрались у Петровича, тебя ждут.

— Иди, — кивнул Булкин. — Знакомься.

— А вы? — прямо спросил Мищенко.

— А я? А что я? Я их всех уже давно знаю. А пить много нельзя — печень у меня своя, не казенная, и не железная.

Олег, на всякий случай, похлопал себя по внутреннему карману, где лежали деньги, ощутил легкую тяжесть сложенных пополам купюр, и пошел за Артуром. Нужная комната находилась на противоположной стороне здания, через две двери направо. «Пиджак» распахнул двери, и зашел первым. Олег, слегка напрягшись, (все же первое знакомство), но без особой робости, зашел вслед за ним.

Комната была прокурена, сизый дым словно все окутывал туманом — от самого пола до потолка. На столе стояли две еще не открытые бутылки водки, и уже разрезанный на ломти арбуз.

На трех сдвинутых к столу кроватях сидело человек семь — восемь. Мищенко автоматически отметил двух лейтенантов, одного старлея и капитана. Еще один кадр оказался с «экзотическими» погонами — младший лейтенант. Остальные были прапорщики.

На звук открывшейся двери все разом оглянулись. Разговор смолк.

— Вот, я вам нового офицера привел. Кадровый! — гордо сказал Артур, как будто это он сам лично где-то достал кадрового офицера, и теперь предъявлял его восхищенным и благодарным зрителям.

— Лейтенант Мищенко, — представился Олег. — Буду служить в вашей части.

— А как тебя зовут? — спросил капитан.

Лицо у капитана было располагающее — пшеничные волосы, пшеничные усы и голубые глаза. Он был очень похож на белоруса. (Да так и оказалось впоследствии). Только цвет кожи был нездоровым — возможно, от табака, да голос хрипловат.

— Олег меня зовут. Я закончил Алмаатинское общевойсковое. Отделение разведки.

— О-о-о! — сказали окружающие. — Хорошее к нам пришло пополнение.

— Я хотел бы проставиться сейчас, — продолжил Мищенко, — но только сегодня прибыл. Не знаю даже, где и что можно тут у вас сейчас взять.

— Это не вопрос! — перебил его прапорщик — кавказец с орлиным носом и тонкой полоской иссиня-черных усов на лице. — Давай деньги — сейчас все устроим.

Олег вытащил из кармана наличность, отсчитал часть, и передал прапорщику. Тот встал с койки и выглянул в коридор.

— Василий! — закричал он, и постучал кулаком по косяку.

Василий примчался как молния. Видимо, этого прапорщика он хорошо знал и боялся.

— Вот тебе деньги, принесешь водки на все. И смотри не попадись, а то я тебя лично придушу. Понял?!

Солдат кивнул.

— Ты еще здесь? — прапорщик сделал вид, что сердится, и Вася исчез еще быстрее, чем появился.

Для Олега освободили место прямо у стола, и сразу налили стакан водки. Все выжидательно замолчали.

Олег усмехнулся про себя. («Пей водку как воду! Не думай о том, что ты пьешь! Представь себе, что это вода. Стакан выпить не трудно» — эту вредную науку он прошел еще в училище). Мищенко подержал стакан, тепло улыбнулся всем, выдохнул, и принялся пить. Он выпил все, отставил стакан в сторону, быстро ухватил большой кусок арбуза и начал его есть. В общем-то, никаких сомнений, что скоро его развезет, у него не было. Он почти ничего не ел весь день, и высадить стакан водки натощак…

Но пока комната еще не плыла, и язык не заплетался.

— Наш человек, — зашумели собравшиеся, и начали разливать себе.

Прапорщик с черными усами попытался было налить Олегу водки еще раз, но «пшеничный» капитан его остановил:

— Пусть передохнет пока, хоть поест, что ли. Сыра ему лучше дай.

Прапорщик убрал бутылку, а достал штык-нож, взял со стола большой кусок белого сыра, разрезал его пополам, и одну из половинок протянул Олегу. Мищенко с благодарностью принял угощение. Он уже чувствовал, что арбуз — это, конечно, не закуска, и его конкретно развозило.

Сыр был до ужаса соленым, но в совокупности с арбузом это было как-то даже и приятно. Потом ему пришлось еще раз выпить, уже не стакан, конечно, а всего лишь колпачок с артиллерийского снаряда.

— Вот за что мне нравятся эти колпачки, — сказал старлей, — так это за то, что не допив — не поставишь. Тут профилонить сложно.

Олег и не филонил, но все больше терял контроль и ориентацию в окружающей обстановке. Дальнейшее то прорывалось яркими, четкими картинками, то уплывало куда-то в туман…

Артур чего кричал, что Жирков — это, конечно, молодец. А ему возражали, что при Жиркове разворовали пол автопарка. А «пиджак» снова кричал, что автопарк разворовали бы при любом комбате, зато этот умел ставить местных на место, и они его хотя бы побаивались.

Что-то начал кричать и возмущаться экзотичный младший лейтенант. Было похоже, что его сильно разозлил наезд на местных. Он даже замахал руками, но суровый прапорщик ухватил его сзади за руки, и что-то начал втирать на местном наречии. Младший лейтенант недобро зыркал своими черными глазами на окружающих, но потом выпил, и, наверное, уже забыл, из-за чего только что кричал и порывался…

Пришел кто-то очень крупный. Могучий и здоровый, как гора. И кровать, на которой легко размещались три человека, сразу стала очень тесной, а сетка провисла чуть ли не до самого пола. Он сразу выпил полстакана водки, но даже не поморщился, и, как показалось изумленному Олегу, даже не закусил. Только вытер губы, и начал — «А вот у нас в Германии…». Потом эта фразу повторялась постоянно. «Вот натовская фуражка», — сказал пришедший, — «выменял у фашистов из ФРГ». И засмеялся…

Олег еще два раза вынимал деньги на водку. Но деньги, очевидно, давал и кто-то еще, потому что водки было много, принесли еще несколько арбузов. Дым становился все гуще и гуще, общий разговор плавно перетек в индивидуальные беседы…

Было еще несколько колпачков с водкой, пели песни, кто-то уходил, кто-то приходил… Потом Олегу нестерпимо захотелось в туалет по малой нужде, но он вышел из коридора на улицу, завернул за угол дома, и облил всю стену. В этот момент он слегка, (совсем немного), протрезвел, и понял, что нужно идти к себе, спать. Иначе, где он проснется завтра — большой, просто гигантский вопрос.

С трудом перебирая ногами, Мищенко дошел до своей комнаты, толкнул ручку, дверь была незакрыта и подалась. Олег зашел в темную комнату.