Покровитель - Сергей Владимирович Лян

поведала нам об интимной близости с другом семьи, тем самым Куспановым, оказавшимся армейским сослуживцем отца Ильмиры. Не помню уже, как его зовут, но одно помню точно: узнав об этом инциденте, отец семейства грозился отрезать хозяйство старому другу, однако занемог и слег в больницу с инсультом. Сам же Куспанов, разыграв спектакль перед матерью Ильмиры, тоже уже не помню ее имени, наобещал золотые горы и добился закрытия уголовного дела ввиду отсутствия у потерпевших претензий. Дальше всё произошло по обычному сценарию. Куспанов отказался от своих слов, как только стало известно, что отец Ильмиры до конца жизни будет прикован к койке, ввиду паралича после перенесенного инсульта. Мать Ильмиры долго оббивала пороги полиции и суда, но так ничего добиться и не смогла. Им с дочерью ничего не оставалось, кроме как подать на Куспанова в суд и принудительно взыскивать алименты. Вот только и это не помогло. Исполнять решение служителей Фемиды Куспанов не спешил. Для соблюдения формальностей он отправлял Ержановым копейки, дабы у полиции не возникло оснований для возбуждения уголовного дела о неисполнении решения суда. Не помог он и когда Ильмира обратилась к нему за деньгами на лечение малыша. Выяснилось, что у малыша прогрессирует мышечная дистрофия. Лучше бы он просто отказался и тогда Ержанова не чаяла бы бессмысленные надежды. Из-за промедления мерзавца Куспанова, еще раз прошу прощения за ругательство, у малыша начались осложнения: паралич нижних конечностей и, как следствие, инвалидность на всю оставшуюся жизнь.

– Действительно… мерзавец. – не выдержав, сквозь зубы процедил Настя. – И извиняться я ни перед кем не буду. Нельзя мерзавца назвать иначе, как мерзавец.

– Ладно, – Артём нарушил повисшую тишину и обратился к Аланову: – Марат, давай дальше.

– Есетова Гульнар… – Марат бегал глазами по последнему досье. – В принципе ее история нам и так известна. Что здесь? Ага, также стоит на учете. Отметка: «Психологическое и физическое давление на ребенка». Заявитель: Есетов Асхат – супруг.

Аланов вырвал из каждого досье аналитические справки и отправил их в свой кейс, а затем обратился к главному ювенальному инспектору:

– Кыран Жагипович, скажите пожалуйста, а кто еще имеет доступ к этим сведениям?

– Все. – отпив воды из стакана, ответил чиновник. – Все работники управления. Информация хоть и конфиденциальная, но всё же не секретная, чтобы прятать ее под семью замками. А что?

– Для начала подпишите кое-какой документ. – Марат протянул листок с напечатанным текстом. – Вы предупреждаетесь об уголовной ответственности за распространение сведений по расследуемым делам. Все то, о чем мы вели и будем в дальнейшем вести беседу не подлежит разглашению. Если Вам всё понятно, то прошу расписаться в соответствующей графе.

– Хорошо. – Ералин поставил свою подпись и отдал документ. – Полагаю, что теперь под подозрением всё наше Управление?

– Не могу дать однозначный ответ на ваш вопрос. – Марат достал свой телефон. – Пока что нам нужен допуск в отдел кадров для изучения личных дел каждого из сотрудников. Не волнуйтесь, расследование никак не повлияет на работу Вашего управления, однако допросить мы должны допросить всех ваших подчиненных и вас в том числе.

Cherchez la femme

8

1

Аланов решил лично проводить допрос. Последней, кто давал показания, была старшая службы технического персонала – взрослая женщина лет пятидесяти, с мозолистыми шершавыми руками, широкими плечами и толстыми, словно бетонные столбы, длинными ногами. От женщины в ней были разве что пышная шевелюра, яркий макияж и… всё. Во всем остальном это был натуральный мужик, со свойственной манерой речи и походкой в развалку. Не хватало только сигареты, но и это не заставило себя долго ждать. Вытащив пачку красного Соверена, она ловко вытянула сигарету и подкурила ее, отправив в Аланова облако кислого дыма.

– Гм-гм… – Марат скривил лицо и зажмурился. – Вербаева Светлана Андреевна?

– Ага. – главная уборщица пошамкала челюстями, сделала громкую отрыжку и развалилась на стуле.

– Мне нужно Вас допросить…

– Да давай уже, не тяни кота за кокошеньки. – перебила Вербаева и фыркнула. – Тоже нашел время допрашивать. Ночь на дворе, а он всё свои каракули вырисовывает с умным видом. Если ты домой особо не торопишься, то это только твои проблемы. А у меня вот дома дети с утра не жрамши ничаго. Кто их будет кормить? Пушкин?

– Тогда приступим. – не обращая внимание на возмущения Вербаевой, Аланов взялся за ручку. – Много времени это не займет.

– Едрён батон! Вот доставучий. Ладно. – уборщица потянулась, зевнула и посмотрела за спину Аланова. – А этот чё как мышь сидит в уголочке?

– Это мой коллега из… – Марат осёкся, – Аналитического отдела.

Ветров одиноко сидел в углу и по просьбе Аланова не влезал в процесс допроса. Настя, жалуясь на плохое самочувствие, к этому времени уже уехала домой.

– Звездишь, как дышишь, хе-хе. – усмехнулась Вербаева и стряхнула пепел с сигареты себе на ладонь. – Короче, мне особо рассказать нечего. Слышала уже чего вы тут рыщите. Подозреваете, что кто-то из нашенских пошёл на мокруху? Так я тебе вот что скажу начальник, не они это, ты мне уж поверь. Уже третий десяток батрачу и знаю кто, на что здесь способен. Бабы здесь одним словом – куклы безмозглые. Вечно залипают в своих телефонах, фотографируются с раздутыми губами, короче занимаются всякой ерундой. – Вербаева скривила лицо. – Мужики так вообще хуже баб. Сидят целыми днями болтают без умолку, обсуждая грядущие планы на выходные. Тот что первым к тебе заходил, Женька Кисляков, так вообще скорее всего из этих пид… прости господи… гомосеков. Тьфу! Видела, как его, на прошлой недели, такой же заднеприводный забирал на машине. Остальные возможно не из этих, но тоже мужицкого в них мало. Если вдруг окажется, что мокрого сделал кто-то из них, я лично при тебе сожру всю вот эту пачку сигарет.

– А кто тогда по-Вашему? – Марат посерьёзнел. – Может Вы?

– Не пугай меня, начальник. Пуганная я. – Вербаева закатала рукава до плеч и раскрыла шею, демонстрируя наколки.

– За что были осуждены?

– Мудак один не фильтровал базар, вот и лишился зубов. Убила бы, друганы вовремя оттащили. Потом оказалось, что папаша того чертилы был какой-то шишкой в городе. Вообщем меня сразу же закатали по полной программе. Условным сроком не отделалась и отправили меня чалиться на три года в холодные ебня лес валить да гайки закручивать. Отгребала я там конечно поначалу, но потом вроде как приспособилась и стала жить по новым правилам. Как вышла на волю, меня чуть было снова не потянуло на приключения, но я вовремя стопарнулась и решила