Князь грязи - Елена Прокофьева

Мухи...

Мухи нещадно преследовали нашу семью с тех пор, как Ольга переступила порог квартиры.

Понятно - августовские мухи привязчивые - но почему их так много?!! И почему они липнут именно к Ольге, будто она медом обмазана?!! И почему на них не действуют даже самые убийственные для паразитов заграничные средства?!!

...И почему Ольга улыбается, когда видит кружащихся возле нее мух, когда мухи путаются у нее в волосах, пытаются сесть на губы, на веки?..

Это было странно и страшно.

Ольга улыбалась и шептала что-то...

Один раз мне показалось, что я различила слово "ПОВЕЛИТЕЛЬ". Она шептала это слово, улыбалась, завороженно следя за кружением мух под потолком...

А ведь у нас очень чистая квартира! И никогда прежде нас не донимали мухи!

Я мыла Ольгу по два раза в день - чтобы сделать ее менее привлекательной для мух и, заодно, приучить к чистоте. Я вообще стала приучать ее ко всему, что должна бы знать послушная девочка из хорошей семьи, сразу же, как только она вошла в наш дом. Так посоветовал доктор. Чтобы она резче почувствовала различие между той жизнью - и этой. Чтобы осознала значимость произошедшей перемены.

Ольга казалась мне очень милой девочкой. Молчаливая, отчужденная, неприветливая, но все же - славная: она так искренне тянулась к ласке, она так старалась быть хорошей, исполнять все, чего мы от нее хотели. Она не доставляла мне никаких особых хлопот, но при этом я чувствовала себя рядом с ней очень приятно: моя жизнь наконец обрела реальный смысл, я заботилась о ребенке, о живом ребенке, который, вдобавок ко всему, ловит на лету каждое мое слово и исполняет все мои требования ( в отличии от сыночка подружки Алечки, который только и знал - орать, крушить все вокруг, все время сам чего-то от окружающих требовал и врубал телевизор на полную громкость, зная, что мне это неприятно! ). Ольга легко и незаметно вошла в наш семейный быт... Уже через четыре дня ее пребывания, я к ней привыкла так, словно всю жизнь ее знала! Правда, доктор предупредил, что первый месяц пребывания приемного ребенка в новой семье называют "медовым", в первый месяц дети, обычно, ведут себя хорошо, присматриваются, изучают... А вот через месяц могут вылезти наружу все ее былые привычки и она нам "даст жизни"! Но мне казалось - доктор перестраховывает нас. Ольга настолько забита, настолько привыкла к покорности... С ней не будет хлопот. Никогда. если, конечно, не говорить о хлопотах с питанием, витаминами, врачами, да и о будущем надо бы подумать, хотя доктор говорил - рано...

Мама моя была в шоке, когда узнала, что нашлась дочь Андрея. И, по-моему, мама не радовалась... Она хотела, чтобы мы с Андреем помирились и чтобы у нас был ребенок, но - мой ребенок! А не какой-то там чужой и вдобавок - уличный... Но потом мама решила, что приятно предстать перед зятем ( и рассказать потом знакомым ) этакой доброй самаритянкой. И навестила нас, не предупреждая о приезде. Привезла Ольге куклу с набором одежек. Ольга встретила мою маму угрюмым взглядом и, на заявление о том, что, дескать, "я твоя бабушка", сказала внезапно:

- Врете. Моя бабушка умерла. У меня только дедушка есть.

Я обрадовалась - не так уж часто Ольга вспоминала о прошлой жизни, о семье!

Но мама, конечно же, рассердилась. Зловеще сказала:

- Ты еще намучаешься с этим ребенком, помяни мое слово!

Как бы на самом деле не пришлось разводиться! Из-за нее...

Мои уверения в том, что только "из-за нее" я и осталась с Андреем еще на неопределенное время, а так - развод был делом решенным, мамой приняты не были. Она считала, что все мои эмоции - не более, чем каприз... А вот появление дочери от первого брака, которая, к тому же, воспитывалась "Бог знает где", мама считала серьезной угрозой моему супружеству. Она даже поинтересовалась, нельзя ли "сплавить" Ольгу тому самому пресловутому дедушке или кому-нибудь из семьи Ланы...

Мама всегда была женщиной практичной.

Никогда не отличалась тонкой чувствительностью.

Обижаться на нее бесполезно...

Но лучше, если они с Андреем не будут встречаться некоторое время, а то ведь мама, из самых добрых побуждений, может ввести какое-нибудь "рациональное предложение" относительно будущей судьбы Ольги - например, отдать Ольгу в платную психиатрическую клинику или в "Лесную школу", где у мамы, разумеется, были знакомые, которые лично присмотрят...

Боюсь, если бы мама сказала сейчас Андрею что-нибудь подобное, между ними мог бы произойти серьезный конфликт, первый по-настоящему серьезный конфликт между "идеальной тещей" и "идеальным зятем". А последствия конфликта предсказать и вовсе невозможно... Мама могла бы заявить мне - "Ты больше ни на минуту не задержишься в этом доме!" - несмотря на то, что совсем недавно яростно протестовала против развода с Андреем... И что бы я тогда делала? Я не могу оставить его сейчас... Я не могу бросить Ольгу!

И вот в тот самый день, когда ко мне приезжала мама, я решилась позвонить в Краков Юзефу Теодоровичу. Телефон у меня был - вернее, не у меня, а у Андрея в специальной книжке с карманчиками для визиток лежала визитка Юзефа Теодоровича, присланная из Кракова "на всякий случай" ( хотя вряд ли Юзеф Теодорович мог предчувствовать то, что случилось ). Андрей, несмотря на всю свою ненависть к бывшему тестю, не выбросил визитку: он был слишком большим аккуратистом для столь опрометчивого поступка.

И я заказала международный разговор, с вызовом, то есть - чтобы к телефону подзывали Юзефа Теодоровича лично.

Я не хотела, чтобы разговор происходил в присутствии Андрея. Андрей вообще был против того, чтобы я оповещала Юзефа Теодоровича... И я заказала звонок на дневное время, с десяти утра до девятнадцати вечера.

В первый день Юзефа Теодоровича в дневное время не обнаружили. На второй день в одиннадцать утра меня с ним соединили, и я услышала злой и сонный голос, невероятно приятный бархатный голос с мягкими, кошачьими модуляциями, спросивший что-то по-польски, а потом легко перешедший на русский язык, но сохранивший изысканный легкий акцент...

- Я слушаю вас.

Даже если Юзеф Теодорович и был старичком лет под шестьдесят и Оленькиным дедушкой, все равно - голос у него был молодой и... И ужасно волнующий. И я, разумеется, взволновалась, а когда я волновалась - я говорила пискляво и невразумительно, и меня никогда не принимали всерьез.

Вот и сейчас... Я рассказала все, как случилось, едва ли не в подробностях, Юзеф Теодорович выслушал меня очень внимательно, потом - вежливо попросил больше его не беспокоить и повесил трубку... Не принял меня всерьез?! Или просто дал понять, что судьба внучки его не интересует? Вряд ли... Он же любил ее! И любил Лану! Даже Андрей признает это!