Игры для взрослых. и другие рассказы - Александр Прохоров

Николай достал бутылку, присмотрелся: почти половины нет. Видать, интереснее уже не будет. Поставил аккуратно ополовиненную бутылку к ножке сидения. И подумал: «Расстаюсь с портвейном без всякого сожаления. Видимо, все-таки нет у меня склонности к алкоголизму».

– Как кино? – спросила пара, ожидающая следующего сеанса.

– Хуже не бывает – прорекламировал фильм Николай и пошел своей дорогой.

Бывает, алкоголь придает настроения, а тут вдруг навалилась тоска какая-то. Неясно от чего. И ведь неприятностей никаких нет, а тоска. С чего она? Вроде в жизни у него все нормально: сыт, одет, обут, здоров по большому счету. Зарплату выдают вовремя.

Вот так иной раз спросят: «Коля привет, как дела?». Он всегда говорил: «А лучше всех!», и не потому, что так здорово дела, а просто считал, что нет у него повода, чтобы по-другому отвечать.

А сегодня руки-ноги целы, а на такой вопрос ответил бы, наверно: «нескладно как-то все».

Шел Николай без всякой цели. Брел наугад, обогнул серый дом, очутился во дворе. Двор был неровный: в конце виднелся большой холм – горка, и по этой горке карабкалась девчушка лет пяти, не больше.

Маленькая, а упрямая. Девочка делала шаг, потом другой, третий, затем нога ее соскальзывала, она шлепалась на бок, медленно съезжала вниз, а потом спокойно повторяла все с самого начала. Николай заинтересовался, подошел поближе и начал болеть за скалолазку.

«Так, хорошо… – комментировал он про себя, – еще чуть-чуть».

Бац, девчонка плюхнулась и опять съехала на своей шубке вниз.

Наконец Николай не выдержал, подошел и сказал:

– Что, никак?

– Скоро залезу – ответила девочка.

– Давай я тебя подтолкну.

– А ты сможешь? – скалолазка смерила Николая взглядом, ничуть не смущаясь.

– Давай лезь вперед, я подтолкну.

В горке были луночки-ступеньки. В них девчонка ставила мыски своих ботиночек непонятным образом за что-то держалась и ползла вверх.

Альпинистка сделала шаг, потом второй, третий. Николай уже и до попки ее не доставал, вытянул руку вперед, наступил в одну луночку, потом в другую и неожиданно для себя рухнул, приложился об лед и сполз вниз. Девчонка осталась висеть посреди горки, без поддержки, оглядываясь на незадачливого помощника.

Николай слегка потер ушибленный бок, времени на растирания не было, надо было торопиться, пока у девочки были силы закрепиться на середине горы. Он повторил маневр и на этот раз не добрался до нее каких-нибудь двух сантиметров. В третий раз он долез до нужного уровня, подтолкнул девчушку. Та подлетела, но не до самого верха и на обратном пути смела Николая вниз. Встали одновременно, потерли ушибленные места, обменялись взглядами.

– Скользкая!

– Ерунда! – упрямо сказал Николай. – Может, с разбега получится?

– Я тебя тут подожду.

Николай разбежался, рванул, что было сил, прошагал по горке вверх, как муха по стеклу, но инерции не хватило, и у самой вершины заскользил вниз.

– Почти получилась – одобрительно сказала девочка.

– Не может быть, чтобы мы да не залезли.

Удивительно, как сплачивает совместное восхождение.

– Слушай, тебя как зовут? – спросил Николай, чувствуя, что дальнейшее общение требует обращения по имени.

– Катюшка, – сказала девочка.

– А меня Коля

Николай отдохнул, потом разбежался посильнее и вылетел прямо на верх горы. Девчонка смотрела с восхищением. Николай оглянулся на нее и неожиданно для себя сказал: «А ты как думала?! Мы вместе и не такое можем!». Он присел на самом краю ледяного ската, протянул как можно ниже руку и стал ждать, когда Катюшка доползет до третей ступеньки. Николай тянулся вниз, девчушка тянула свои крохотные пальчики вверх, не хватало сантиметров десяти.

– Эх, была бы веревка! – в сердцах сказал Николай. Потом просиял от неожиданного озарения, расстегнул пальто, вытащил из джинсов ремень и опустил один конец вниз. Катюха уцепилась за спущенную веревку, и восхождение состоялось.

Катюшка так светилась от радости, что Николай тоже невольно просиял.

Постояли на вершине, ощутили пьянящий аромат победы, и тут Катюха неожиданно скомандовала:

– Теперь ищи кардонку!

– Нет такого слова «кардонка» – поучительно заметил Николай. – Есть слово «картон», и от него «картонка».

– Картонка тоже есть, – согласилась Катюшка. – Только она ездит плохо. А кардонка – вжик! Знаешь, какая на ней скорость!

Девчонка отбежала в сторону и уже торопилась назад с куском пластика, который, видимо, когда-то был частью продуктовой палатки.

– Вот она, кардонка, а ты говорил, слова нету. Садись, сейчас поедем, – продолжала распоряжаться Катюха, как хозяйка двора.

– Ты сама садись на свою кардонку, – Николаю в конце концов пришлось принять этот термин, – а я тебя подтолкну.

– Не-е-е-т, я одна не поеду, я боюсь.

– То есть как? – удивился Николай – Зачем же ты сюда лезла-то? Раз залезла, так значит езжай.

– Я бы без тебя и не залезла бы никогда.

Возразить было нечего.

– Садись, – попросила Катюха, – а я к тебе на ручки.

– Да ты понимаешь, дело какое: неловко это.

– Почему?

– Ты представь, придут за тобой твои родители, а тут дядя незнакомый едет с тобой на одной кардонке. Они заругаются еще.

– Папочка, во-первых, уже полгода не показывается, голубчик. А мама только в окно кричит. Я ее слышу и прихожу. Я живу вон в том доме с зеленой полоской.

– Ну вот, мама выглянет, а ты у незнакомого дяди сидишь на ручках. Она испугается, и тебе попадет потом. Дяди разные бывают. С хорошим-то, конечно, вроде и не страшно. А если какой плохой?

– Знаю-знаю: пообещает санки, а сам к себе от мамы заберет.

– Это кто так говорит, мама?

– Ага. Только я не верю.

– Почему же?

– Вряд ли меня кто из дядей заберет, – со мной одни хлопоты.

– Это какие же с тобой хлопоты?

– Меня кормить нужно.

– Что же ты так много ешь?

– Я люблю вкусненькое, а кашу не люблю. К тому же мне нужно ботинки покупать без конца, я из них вырастаю. Мама не успеет купить, а я уже опять выросла. Никакой зарплаты не хватит.

– Ну ладно, пожалуй, ты меня убедила. Садись на кардонку, поехали.

Съехали с горки – здорово! Шум-то, шум какой знакомый: как фанерка об лед скребет, как задницей бугорки ледовые считаешь. Когда же это все было?

Второй раз Николай взбежал с одного маха. Ловко как-то у него все получаться стало. На краю какую-то лунку нашел, свесил руку, так что Катюха уцепилась, вытащил ее, даже ремень снимать не пришлось. Еще раз съехали, в этот раз даже дальше укатили. За руку в горку побежали, и раз-два – уже наверху. Просто чудеса! Горка, на которую они никак не могли забраться, будто покорилась. Взлетают вверх, а потом несутся вниз на картонке. Красота!

Время быстро побежало. Николай, наконец, спохватился, спросил:

– Ты, Катюха, не замерзла?

– Замерзла.

– Что же у тебя замерзло?

– У меня на ногах замерзли пяточки, а на руках мысочки.

– Ну давай сюда свои мысочки. Мы их сейчас погреем. – Николай взял в свои руки пальчики, потер их и сам удивился, какие они маленькие и аккуратненькие. Неужели и у него когда-то такие были?

– А пяточки как же?

– Надо домой идти.

– Нет, ты придумай что-нибудь, я домой не хочу.

Николай сел на картонку, посадил Катюшку на коленку, снял ботиночек, потер руками ножку.

– Ну как? Кровь забегала?

– Куда?

– В ножке в твоей.

– Забегала. Давай, посидим чуть-чуть, а потом опять поедем.

– Ну давай.

Помолчали.

«Надо же, как, оказывается, классно, – думал Николай, – а я уже считал, что все это позади: качели, горка, очередь в „Детском мире“ за новыми сандалиями. Санки с разноцветными перекладинами. Господи, да разве только это! Ручей по весне, по которому спичка бежит. Осенние листья, луковица в банке на окне, в которой зеленые перышки каждый день подрастают. Первый снег, который лепится в снежки. Весь мир – праздник! Ведь, оказывается, доступ ко всем этим радостям для нас не закрыт. Просто пройти туда можно только с детьми и радоваться их радостью. Впрочем, если радуешься, значит, это и твоя радость».

– А ты книжки любишь читать? – прервала его размышления Катюшка.

– Люблю.

– А тебе мама перед сном читала?

– Читала.

– А про кого?

– Про Лутонюшку.

– А про воробушка читала?

– Про какого?

– Его Чирик звали…

– Нет, про такого не читала.

– Хочешь, расскажу?

– Конечно.

– Я ее сама не до конца знаю. В общем, жил да был воробушек Чирик. И все у него было: и мама, и папа, и бабушка, и дедушка, и даже собака. Лохматая такая. Вот порхают они как-то с мамой… Ты знаешь, что такое «порхают»? – задала Катька вопрос и, не дождавшись ответа, стала объяснять и показывать. – Порхают – это значит крылышками вот так делают…

Николай только тут понял, кого же она ему напоминает. Ну конечно, воробушка. Шустрого такого. Особое сходство придавала шубка.