Колыбельная для брата - Владислав Крапивин

– Мой! – отчаянно сказал Чирок.

– А у меня двадцатчик просил для буфета, – сказал Кирилл.

Чирок слегка усмехнулся:

– Ну, просил. Если бы я рубль разменял, как бы я его Дыбе отдал?

"Вывернулся", – подумал Кирилл. И спросил:

– А где ты его взял?

Чирок опять замигал.

– Думай, думай скорее, – ехидно поднажала Женька. – Скажи, что он у тебя давно. Жалко было тратить такой красивый, блестящий…

– Ну и что? Ну и…

– Ну и врешь, – перебил Кирилл. – Ты бы давно его Дыбе отдал. Ты его боишься.

Чирок вдруг посмотрел на него прямо и грустно. И тихо спросил:

– А ты не боишься?

Кирилл слегка растерялся. Он не задумывался, боится ли Дыбы. Сталкиваться как врагам им не приходилось. Но в общем-то Кирилл понимал, что зря дразнить Дыбу не стоит. Если приходилось разговаривать, как сегодня, например, то Кирилл держался без почтительности, но и без нахальства: палку не перегибал. Значит, если честно говорить, побаивался.

Но тут Кирилл разозлился. На себя и на Чирка.

– Я перед тобой, Чирок, хвастаться храбростью не буду. Мало ли чего я боюсь. Я из-за этого, между прочим, подлостей не делал и перед всякими гадами не унижался.

Его перебила Женька:

– Разговор не про Векшина, а про тебя, Чирков. Вопрос – откуда рубль? Может, ты его после уроков на улице нашел? Не успел бы: тебя Дыба у самой школы ждал. Придумывай поумнее.

– А чего придумывать? Мать дала.

– Для Дыбы дала, а на буфет пожалела… – сказал Кирилл.

– Она же не знала, что для Дыбы. Она и думала, что на буфет.

– Глупо, Чирков, – сказала Женька. – Сейчас пойдем и спросим у матери. Пойдем?

– Пойдем, – хмуро ответил Чирков, но не сдвинулся с места.

– Ну, так пойдем, – повторила Женька. – Бери велосипед.

– Отстань, – сказал Чирок и отвернулся. Они помолчали.

– Сдавайся, Петенька, – сказал Кирилл.

Чирок опустил голову, но Кирилл успел заметить на его щеке злую слезинку. Потом Чирок мотнул головой – так сильно, что слезинка сорвалась и сверкнула на лету искоркой. Он исподлобья глянул на Кирилла, потом тяжело поднял велосипед.

– Ладно, пошли. Чего стоите?

– Куда? – слегка растерялся Кирилл.

Чирок криво усмехнулся:

– Куда… Я не знаю. В школу или в милицию?

– Значит, признаешься? – со сдержанным торжеством спросила Женька.

– Если не признаюсь, вы же к матери пойдете…

– Конечно, – сказала Женька и посмотрела на Кирилла. Спросила взглядом: "Здорово мы его раскусили?"

Кирилл отвел глаза и сердито сказал:

– В школу…

Они пошли гуськом: впереди Чирок, потом Кирилл, а за ними Женька. Чирок не оглядывался. Кирилл видел его стриженый белобрысый затылок, тонкую шею с родинкой, похожей на коричневую горошину, острые, не очень чистые локти, худую спину под старенькой, выгоревшей рубашкой в коричневую и зеленую клетку…

Все трое молчали и шли вдоль ручья к старинному чугунному мостику, построенному через Туринку еще в прошлом веке. От него поднималась лестница, которая выводила на улицу Грибоедова. А в конце той улицы – новые кварталы и школа.

Кирилл вдруг подумал, что Петька Чирок, наверно, считает в уме, сколько кварталов осталось ему до встречи с директоршей, до мучительного разговора, до позора.

Был раньше просто Петька Чирков, Чирок. Незаметный, никому в классе не интересный, но все-таки обыкновенный мальчишка. Одноклассник. И можно было вести себя с ним как с одноклассником. А сейчас все сделалось странным каким-то, ненастоящим. Петька был преступник, а Кирилл с Женькой – его конвоиры. И даже удивительно было, что кругом все по-прежнему: зеленеет обыкновенная трава, катится к вечеру теплое солнце, бормочет речка…

Кирилл тряхнул головой. Что сделано, то сделано. Он, Кирилл, ни в чем не виноват.

– А где кошелек? – спросил он у Петькиной спины.

Чирок сбил шаг и через секунду ответил:

– Выбросил…

– Зачем? – удивилась Женька.

– А зачем он мне? – сказал Чирок, не оборачиваясь.

– А деньги? – спросил Кирилл.

Чирок пошел медленнее.

– Я с деньгами выбросил, – сказал он.

– Совсем заврался! – возмутилась Женька.

– Подожди ты, – с досадой оборвал ее Кирилл, а Чирку сказал:

– Ну-ка, стой…

Он догнал Петьку, и они остановились рядом.

– Врешь или правда? – спросил Кирилл.

Чирок вскинул на него мокрые синие глаза.

– Зачем мне врать… если все равно признался?

– А почему выкинул? – почти крикнул Кирилл.

– Потому что… мне они для чего? Мне только рубль надо было. Я кошелек хотел обратно положить, когда рубль взял, а за дверью затопали… Ну, я сунул под рубашку и вышел потихоньку. Думал, потом положу. А тут вы прибежали, и началось…

– Куда бросил-то? – вмешалась Женька. – Может быть, найти можно?

Чирок махнул рукой.

– Вон там, с моста. В водоворот.

Кирилл свистнул. Под мостом было самое бурливое и глубокое место, с камнями и ямами.

– Дурак ты, Чирков, честное слово, – растерянно сказала Женька. – Кругом дурак… Чего ты с этим Дыбой связался?

– Я, что ли, нарочно связался?

– А как это вышло? – спросил Кирилл.

– Теперь не все ли равно?

– Нет, не все равно, – сказал Кирилл.

– Ну, я шел, а они в подъезде стояли. Говорят: иди сюда, не бойся, что-то интересное покажем. Я не хотел, а с ними Кочнев из седьмого "А". Тоже говорит: не бойся. Ну, я подошел, а там еще какой-то парень. Тюля его зовут. Дыба говорит: "Спорим, что Тюля бритву сжует". Я ничего даже не ответил, а этот Тюля в рот лезвие бритвочки сунул и давай жевать. На мелкие кусочки. Потом выплюнул. А Дыба мне говорит: "Гони рубль, раз проспорил". Я говорю, что даже и не спорил, а они прижали в угол… А рубля у меня все равно нет. Дыба говорит: "Потом принесешь…" Ну и с тех пор все меня ловит…

– Неужели из-за этого воровать надо! – возмущенно сказала Женька. – Уж рубль-то мог бы где-нибудь достать, если хотел расплатиться.

– А он сколько уже этих рублей с меня стряхнул! Говорит: плати проценты, раз вовремя не отдал.

– И ты каждый раз отдавал? – поморщившись, спросил Кирилл.

Чирок тихо проговорил:

– А ты бы не отдал? Они знаешь как издеваются… Затащат за гаражи, рот зажмут… – Он посмотрел на Женьку и опустил глаза. Шепотом сказал Кириллу: – При ней даже рассказывать нельзя. А если бьют, потом даже синяков нет. Ничего не докажешь.

– А почему никому не сказал? – спросил Кирилл.

– Кому?

– Ну… дома.

– А дома кто? Мать да бабка. Драться они, что ли, с Дыбой пойдут? Матери вообще нервничать нельзя…

– Как всегда, – себе под нос проворчала Женька. – "Маме нельзя расстраиваться, у нее больное сердце…" – А о чем думал, когда в карман лез?

– Думал, что не поймают! – зло сказал Чирок. – Ну, пошли, чего стоим.

– Подожди, – попросил Кирилл. Зачем надо подождать, он сам не знал. Мысли перепутались. И вырастала едкая досада на самого себя. Как он сказал: "Сдавайся, Петенька". Со скрытым торжеством и снисходительностью. Подумаешь, Шерлок Холмс какой, отыскал опасного бандита! Этот несчастный Чирок даже выкручиваться не умеет. Другой мог бы наплести кучу историй и отпереться намертво. Разве олимпийский рубль – доказательство?

– Одного я не пойму, – вдруг заговорила Женька. – Стащить кошелек – это… это… ну, это ясно, что. А зачем потом в воду кидать? Просто ненормальность какая-то.

– Походи с чужим кошельком за пазухой – поймешь, – сумрачно сказал Чирок.

Кирилл не знал, поняла ли Женька, а он понял, как жег Чирка спрятанный под майку кошелек. Как Чирку казалось, что все провожают его подозрительными взглядами. Как хотелось поскорее исчезнуть из школы и навсегда избавиться от своего страха. Чтобы казалось, будто ничего не было! Концы в воду!

– Говорил, маму нельзя расстраивать, а сам еще прибавил расстройства, – назидательно сказала Женька. – Ей теперь расплачиваться придется.

– Сам расплачусь, – неожиданно ответил Чирок.

– Как это? – удивилась она.

– Велосипед продам. У меня его давно просят. Как раз за сорок рублей.

– А в кошельке сорок было? – спросил Кирилл.

– Наверно. Я же не смотрел, рубль взял – и все. Ева говорила – сорок. Стипендия…

– Ты думаешь, за твой велосипед сорок рублей дадут? – с сомнением спросила Женька.

Чирок кивнул:

– Дадут. Он с виду потрепанный, а ход знаешь какой!

"Знаем, – подумал Кирилл. – Едва догнали". И вдруг почувствовал, что все опять не так. Странно. Но уже по-другому странно: ведь Чирок – вор, и они его поймали, но вот идет между ними нормальный разговор. Словно Чирок не с конвоирами разговаривает, а с приятелями делится заботой. А может, с ним раньше вообще никто не разговаривал как с товарищем?

– Зачем ты от нас убегал? – спросил Кирилл.

Чирок пожал плечами.

– Ну… я почему-то догадался.

– А чего бежать-то? Куда денешься?

– Я просто от дома. Чтобы не при маме…

– Все равно узнает, – с неловкостью сказал Кирилл. Словно он был виноват в бедах, которые скоро обрушатся на Чирка. И он почувствовал благодарность Женьке, когда она спросила: