Проданная зверю (СИ) - Владимирова Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рука ослабила давление на горло, и я получила возможность полноценно вдохнуть.
— Сволочь, — просипела.
Он приблизился к лицу так, что почти коснулся губ своими:
— Зверь, — поправил меня цинично и разжал пальцы. — Гею лучше рассказывать поменьше, — бросил неприязненно. — Свободна.
Когда за мной закрылись двери, в номере что-то разбилось с диким грохотом, и я рванула по коридору. Босиком.
26
Я изо всех сил старалась выглядеть спокойно и трещать о «Тэйвале», как заведенная, только Банни на это не купился. Перехватил за руку, когда я подскочила его обслуживать в пятый раз, и притянул к себе:
— Что он сделал? — потребовал хмуро.
— Ни…
— Не ври.
— Напугал! — я вырвала руку и отвернулась к столу. — Ничего нового.
На самом деле, когда Найф меня выпустил из машины, я дошла до дома, едва не сорвавшись на бег. Сначала думала, ни секунды терять не буду, потом решила собрать шмотки и свалить ночью, пока Банни спит. Какое-то время было плевать на все — карьеру, деньги, но, посидев в горячей ванной, я успокоилась — бежать некуда. Ну побегаю я день-два-неделю, он найдет — сомнений не было. Хотя бы потому, что я не умела убегать. Я умела пробивать лбом препятствия на пути достижения целей в карьере, ходить по подиуму, сниматься на камеру. А сбегать от таких мужчин — нет. Не было необходимости. От Банни разве что могу убежать… И куда бежать? Обратно в нищету? Там, в гостинице, с его лапой на горле сомнений не было — все лучше, чем он рядом. Но теперь я не была уверена. Я не хочу обратно в грязь. Я там уже была — это не жизнь. И сбегать я не буду. Дышу и живу, потому что он позволяет? Тоже неплохо. Позволяет же… А с камерой я сама виновата. Это была идиотская затея с самого начала.
— Теа…
Неизвестность помноженная на безысходность давила. Все, что мне оставалось — ждать его звонков и непонятных ужинов, которые приводили только к общему апокалипсису. Я тоже портила жизнь Зверю — он сам признался. Вопрос только в том, когда ему надоест это «изысканное удовольствие».
Губы растянулись в злой усмешке.
— …Теа, — в который раз позвал Банни.
— М? — я полезла в холодильник и достала коробку с лентой. — У меня для тебя королевские трубочки.
Банни вздохнул, поджав губы, но долго молчать не мог:
— Теа, может с ним все же… попробовать как-то договориться?
— Думаешь, я не договариваюсь? — водрузила коробочку в центре стола и потянула ленту.
— Зная тебя — нет, — посмотрел он на меня в упор.
— Я купила записывающее устройство в виде кулона, — подцепила крышку и потянула с коробки, — и он меня раскусил.
— Тот новый кулон?! — Банни схватился за голову. — Ты ненормальная? Повезло, что вообще вернулась!
Может быть. Я невозмутимо вытащила кремовую трубочку в пудровой глазури и плотоядно вонзила в нее зубы. Скорее всего, основной удар на себя принял то ли столик, на котором был накрыт ужин, то ли плазма… Только потом, когда осталась в тишине салона автомобиля, почувствовала, что из груди будто выдрали что-то. Что-то особенное… Зверь не только забирал мое время, когда ему вздумается. Эта метка что-то делала с нами обоими. И это пугало гораздо сильнее, чем его угрозы.
— Шейн таскал меня к нему днем выпрашивать колье с бриллиантом.
— То самое?
— Он не дал. Сказал, оно для особенной женщины.
Банни прикрыл глаза, качая головой:
— Урод.
— Возьми трубочку, — улыбнулась я.
— Угу, а потом три недели на беговой дорожке, — закатил друг глаза. — Это на тебе, сучка, ничего не откладывается.
— Ешь, — впихнула ему лакомство. — На тебе тоже, ты просто истеришь вечно.
— Не я, а Кейв, когда я не влезаю в дизайнерские шмотки. — Он покорно откусил.
Я одобрительно потрепала его по волосам и обняла:
— Люблю тебя.
— И я тебя, — чмокнул меня губами, измазанными кремом. Но стоило отсмеяться, он серьезно посмотрел мне в глаза: — Я сделаю все, что скажешь. Скажешь уехать — уеду. Скажешь остаться — останусь.
Я какое-то время смотрела на него, улыбаясь, но веселье длилось недолго.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})— Я сожалею, что втянула тебя во все это.
— Теа… — снова начал притягательно хмурится он, но я помотала головой:
— Ты сказал, что сделаешь все.
— Не брошу, — и он сжал губы, привычно обозначая конец переговорам. — Только попробуй сбежать — не прощу никогда!
Я обессилено свесила голову. Накатила дикая усталость. Зачем жизнь меня сначала научила везде прошибать двери самой, без помощи и поддержки? Чтобы привести в итоге к железобетонной, об которую разве что голову расшибить? Или попробовать договориться, как предлагает Банни? Проглотить унижения, потерю свободны… и договориться.
Он уже ушел спать, а я вышла на балкон и вдохнула полной грудью. Слишком люблю свою жизнь, за которую рвала жилы столько лет. За эту ночь, за этот балкон и парк перед глазами с цветными фонариками-бусинками на нитях аллей… И чувство завершенности, полноценности и уверенности в завтрашнем дне. Все это — мое. В груди снова глухо запульсировало пустотой, и я потянулась к мобильнику:
«Пообещай, что ничего не сделаешь Банни. Он ничего не знает».
Зверь сказал, что знает обо мне все. Только что мне его обещания, даже если он до них снизойдет? Пошарив за кадкой с цветком, нашла пачку сигарет и чиркнула зажигалкой.
«Пообещай, что бросишь курить».
Мобильник чуть не выпал из рук. Я закусила губы и задышала чаще, оглядываясь. Он меня что… видит?
«Я вижу только балкон».
Представить его, стоящим рядом, оказалось просто. Я уселась в кресло и забилась в угол, привычно вжавшись в спинку.
«Не кажется, что это уже перебор?»
«А кулон с камерой тебе не кажется перебором?»
В груди заныло сильнее, и в горле стал комок непонятной горечи. Я медленно затянулась и выдохнула облако дыма.
«Моя дурная привычка в обмен на Банни? Серьезно?»
Он ведь обещал, что мне придется торговаться.
«Я ничего не сделаю твоему другу. Обещаю».
Я ничего не обещала в ответ.
«Какая тебе разница, буду я курить или нет?»
«Не переношу запаха сигарет… тем более от своей особенной женщины».
27
— Вот здесь мы подошьем… — Весмер Туччи, дизайнер Лоуренса Кафарелли, уже час наворачивал вокруг меня круги, а я стояла в тяжелом свадебном платье, которое должно дополнить то самое колье. — Белла…
Непонятного тепло-серого цвета, в утреннем свете оно сияло камнями так, будто было стеклянным, а на его поверхности рассыпали бриллиантовую крошку. Корсет выгодно подчеркивал грудь и настолько плотно обтягивал талию, что дух захватывало во всех смыслах.
Мы с мистером Туччи были вдвоем в офисе Кафарелли, выделенном «Тэйваль». Еще слишком рано, сотрудники пока не пришли, и в утренней тишине ничто не мешало осознавать, что это действительно происходит со мной — легендарный создатель самых дорогих нарядов действительно шьет для меня…
На каждый уголок здесь хотелось молиться, как на икону. В одном ждала своего часа весенне-летняя коллекция — слышала, для ее презентации куплен целый курорт на горном побережье. В противоположном — несколько столов, заваленных эскизами к неделе моды.
— Мистер Шейн, — ответил на входящий Туччи, — мы закончили.
Я повернулась к зеркалу. Волосы мне собрали в пучок, и уже было понятно — это лучший вариант прически. К счастью, теперь я могла себе это позволить — метка исчезла без следа, даже шрамов не осталось. Я обнаружила это сегодня утром. Отражение невероятно вдохновляло — хотелось радоваться, позабыв обо всем, что случилось. Обманывать себя и обещать, что впереди только так, как я мечтала, невероятно приятно. Черт с ним, с очередным предстоящим мне вечером, сегодняшний день точно мой!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})— Можно другу отправить? — обернулась к Туччи.
— Эх, нет, — пожал он плечами, извиняясь. — Коммерческая тайна.
— Окей, — улыбнулась в ответ. Банни придется подождать недели моды.
