Я самый красивый человек в мире - Сирил Массаротто

— И?

— Не может быть! Я узнаю запах, но рука… Его руки были мускулистыми и вместе с тем тонкими. И голос… Кто вы такой?

— Это я. Тот, кто раньше был Самым красивым человеком в мире.

— Что вы несете?

— Джессика, умоляю, впусти меня, ты же знаешь, что это я. Ты сама говорила, что никто, кроме меня, так не пахнет.

Если бы я мог видеть ее глаза, то понял бы, что убедил ее.

Дверь закрывается, я слышу звяканье цепочки, и через пару секунд Джессика впускает меня в дом.

— Садись. Выпьешь что-нибудь?

— Да, с удовольствием. И, честно говоря, я бы что-нибудь съел.

— Еда почти готова. Если хочешь, пообедаем вместе.

Джессика садится так близко, что я чувствую ее тепло. После небольшой паузы она спрашивает:

— Расскажи, что случилось! Люсинда так напугала меня: постоянно звонит и рассказывает всякие ужасы. Она считает, что ты умер.

— В каком-то смысле она права. Самый красивый человек в мире умер.

— Что ты несешь? Я же чувствую, что это ты! Причем вполне живой, если я окончательно не сошла с ума.

— Живой — да, но с красотой покончено.

Я рассказываю о своих приключениях. Сначала она не верит, но потом признает, что иногда чудеса случаются. Пока мы едим, она несколько раз встает и подходит, просто чтобы еще раз понюхать меня. Не знаю, зачем она это делает, — может, хочет убедиться, что это действительно я, а может, наслаждается запахом. Думаю, он уже выветрился из дома, и ей его не хватало.

После десерта мы долго сидим за столом и болтаем о пустяках. Я снова чувствую себя человеком, чувствую, что существую, и все потому, что Джессика не видит меня. А ведь она даже не поняла, что я стал невидимкой.

— Знаешь, мир жесток и уродлив, в нем невозможно жить. Я думал, что сорвал большой куш, а на самом деле проиграл все до копейки. У меня ничего не осталось. Только ты одна.

Она встает передо мной на колени и протягивает руки к моему лицу.

— Можно?

— Конечно.

Я чувствую, как ее пальцы скользят по моей коже. Такие нежные, такие теплые, словно поцелуи. Она трогает сначала щеки, потом подбородок, затем нос и губы, и от этого тепла, от простого человеческого прикосновения у меня становится легко на душе. Словно до этого что-то давило на нее, но тут тяжесть пропала, и она, как выпущенная из клетки птица, моментально расправила крылья. Раньше я занимался любовью с сотнями женщин, но ничего не чувствовал, а теперь, когда ее пальцы касаются моих губ… Слеза катится у меня по щеке.

— Ты плачешь?

— Да. Ко мне так давно никто не притрагивался…

— У тебя странное лицо. Такое нечеткое, словно размытое. Не думаю, что узнала бы его, приди ты ко мне завтра.

— Это была моя мечта: стать обычным, незаметным, не привлекать к себе внимания.

— Кажется, она сбылась.

— Не то слово! Я даже не мог представить, что такое возможно. Теперь я не просто обычный, меня практически не существует. Мне так надоело быть заметным, что я превратился в человека-невидимку. К тому же я ужасно одинок. Хорошо, что есть ты. Ты ведь до сих пор любишь меня?

— Хм… Вообще-то нет.

— Что?

— Я тебя больше не люблю.

— Но ты же обещала любить меня вечно!

— Ты ошибаешься: я обещала любить вечно Самого красивого человека в мире. Но не тебя.

— Подожди, в первом выпуске передачи ты сказала: «Я не знаю, что такое красота». Ты соврала?

— Нет, так оно и есть. Как думаешь, почему я решила участвовать в передаче, хотя никогда не видела тебя?

— Честно говоря, никогда не задумывался…

— Потому что ты был звездой, кумиром миллионов. Вот что меня притягивало, а этим ты был обязан своей внешности. Я до сих пор не знаю, что такое красота, зато прекрасно понимаю, как она действует на людей, — между прочим, об этом я тоже говорила. Я любила тебя за то, какой эффект ты производил на людей. А теперь…

— Как можно быть такой жестокой?

— Я не жестока, просто больше не хочу любить тебя. Зачем мне человек, которого люди даже не замечают? Теперь ты никто, мне незачем любить тебя.

От этих слов мне хочется умереть.

Джессика встает и молча выходит из гостиной. Я тоже встаю, открываю дверь и… замираю на месте. Мне нужно немного прийти в себя, прежде чем покинуть дом.

Ровно в этот момент Джессика возвращается, останавливается перед креслом, где я еще минуту назад сидел, и протягивает пачку банкнот.

Будь я еще там, наверняка взял бы деньги. Принял бы ее милостыню, потому что достаточно было протянуть руку.

Но я уже далеко. Тем лучше.

Будучи красивым, я никого не мог полюбить. Теперь я знаю, что это за чувство, ощущаю в себе его присутствие. Знаю, что оно не дается просто так, его надо завоевать, заслужить, и чем больше я об этом думаю, тем больше мне хочется влюбиться.

Но сейчас, когда я обрел способность любить, мне не нужна такая женщина, как Джессика.

Решетка на тюремных воротах поднимается. Адам бежит навстречу и бросается в мои объятия.

— Чувак, не думал, что ты придешь!

— Я же обещал! И пришел.

— Ты не представляешь, как я рад! У меня же кроме тебя никого нет.

— Аналогично. Можно сказать, нам повезло. Теперь нас двое.

— Ладно, может, не будем торчать весь день около тюрьмы?

— Ты прав. Пойдем отсюда.

Хорошо говорить «пойдем», когда идти некуда. Но человеку нужны иллюзии. К тому же, главное, чтобы было с кем идти, тогда уже становится не важно — куда.

Мы нашли тихий закуток недалеко от метро, и я стал учить Адама выживать на улице: как согреться в холод, как сделать жалостливый вид, чтобы люди давали деньги, но при этом не перестараться и не отпугнуть их. Надо сказать, он с энтузиазмом отнесся к моим урокам.

Весь день мы болтали и строили планы. В результате решили отправиться на юг: загорелые люди обычно выглядят не такими бедными.

Адам признался, что они с женой, еще до ее ухода, собирались отпраздновать десять лет свадьбы в Полинезии. Он пересказал мне текст рекламной брошюры, которую им дали в турфирме. Признаться, это звучало заманчиво.

Да, когда-нибудь мы с Адамом поедем туда.

Прошло шесть месяцев.

Целых полгода на улице. Но нам очень повезло: от нас не воняет, и мы всегда в чистой одежде. Как-то раз к нам подошел мужчина и сказал: «Я часто вижу вас, но у меня не так много денег, чтобы давать милостыню. Зато я работаю в химчистке и могу бесплатно чистить вам одежду». С тех пор во вторник утром он забирает грязные вещи, а вечером возвращает их чистыми. Когда на них образуются дырки, его жена зашивает их или ставит заплаты. Иногда нам везет: некоторые люди не забирают свои вещи из химчистки, и спустя некоторое время наш благодетель отдает их нам.

Все же мир не без добрых людей.

Жаль, что пришлось оказаться на дне, чтобы понять это.

А еще у нас есть пес по имени Джек. Вначале я не горел желанием заводить животное, но Адам уговорил меня. Он сказал, что для счастливых людей Джек был бы просто домашним питомцем, а для нас он станет преданным другом.

Адам называет себя папой Джека, ведь это он его нашел. А мне оставляет роль мамы. Как же меня это раздражает!

Но я уверен — он не со зла. Он ведь такой шутник! Каждый раз, когда мы с кем-то знакомимся, он вспоминает тот памятный вечер в родительском доме, изображает, как отец удивился и как раскроил ему голову кочергой. И хотя я сто раз слышал эту историю, все равно всегда умираю со смеху.

Глядя на него, я тоже постепенно учусь шутить. Иногда в ночлежке появляются свободные места, тогда мы ужинаем там с другими ребятами, и, надо сказать, мои остроты их очень веселят.

Раньше я не умел смешить людей. Мне это было не нужно.

Адам говорит, что я ему как брат. Брат, которого у него никогда не было. Он постоянно твердит:

— Ни за что не дам тебя в обиду, слышишь? Если кто-то пристанет к тебе, будет иметь дело со мной.

Месяц назад двое типов в ночлежке попытались украсть у меня сумку. Адам вмешался со словами, что я его брат и лучший друг и он никому не позволит и пальцем притронуться ко мне. А чтобы показать, кто здесь главный, влепил им по оплеухе.

Результат — два дня в больнице. Адама избили так, что он весь распух. В машине «Скорой помощи» он пробормотал:

— Сумка у тебя? Вот видишь, это все я, они не посмели ее украсть!

Потом он сунул руку в рот и достал один из зубов, мешавших нормально говорить.

Такой у меня друг. Адам.

Давненько мы не уходили так далеко от центра города. Но один парень, Виктор, убедил нас, что игра стоит свеч. Виктор — эдакий принц улицы. Глядя на него, ни за что не догадаешься, что он бездомный. Он заметил, что у нас чистая аккуратная одежда, и позвал с собой. Сказал, что знает место, где можно бесплатно поесть и попить, да еще и неплохо повеселиться.

— Ну вот, пришли.