Adrenalin trash - Арсений Данилов

Чтобы хоть как-то отгородиться от неприемлемых сигналов реальности, он, по привычке, разделил мыслительный процесс на два параллельных потока. Полностью отказываться от обработки негативной информации было бы трусостью, поэтому Андрей продолжал слушать Олега и поглядывать на русый затылок девушки. Но в то же время сосредоточение внимания на негативных переживаниях граничило с мазохизмом. Поэтому Андрей стал выстраивать цепочку совершенно ненужных и оттого особенно красивых силлогизмов.

За покрывшимся размазанными трупами дождевых капель стеклом мелькали огни Ленинградского шоссе. Допив пиво, Андрей начал сооружать классификацию этих огней. Для начала их можно было разделить на две большие категории: статичные, или неподвижные, и динамические, то есть движущиеся. К первым относились фонари, рекламные плакаты (точнее, их подсветка) и окна прижимавшихся к шоссе домов. Ко вторым принадлежали фары, стоп-сигналы и поворотники автомобилей и автобусов, а также проблесковые маячки появлявшихся время от времени в поле зрения специальных экипажей — за время поездки они миновали места трех свежих аварий, и Олег трижды прерывал свой рассказ матерным междометием, означавшим неизбежный для каждого финал.

Однако статика и динамика огней, как и все в этом мире, были относительны. Причем не только с точки зрения релятивистской механики, но и в самой своей глубинной сути. С одной стороны, фонари, подсветка рекламных плакатов и окна домов меняли свое состояние во времени, поскольку появлялись только в условиях недостаточной освещенности. Пива уже не было, а поездка и рассказ Олега пока кончаться не собирались, поэтому Андрей добавил не обязательное замечание по поводу того, что недостаточность этой самой освещенности определяется неким внешним управляющим. На мгновение мысль Андрея залетела совсем высоко, затронув самого главного управляющего, но он сразу осадил себя, перейдя к более приземленному выводу о том, что статичность огней первой категории является частичной. Впрочем, все это было достаточно очевидным.

Менее поверхностным казался вывод о неполной динамичности огней второй категории (начав развивать эту часть своей классификации, Андрей с удовлетворением отметил, что автобус уже проехал прикрытый самыми большими в мире противотанковыми ежами магазин ИКЕА). Во-первых, транспортные средства могли останавливаться, причем иногда при этом включалась аварийная сигнализация, которую следовало отнести к промежуточному статико-динамическому классу. Во-вторых, транспортные средства являлись неотъемлемой частью шоссе, смыслом существования этого относительно простого инженерного сооружения (Андрей вспомнил недавно прочитанную в глянцевом ученом журнале статью о современных методиках укладки дорожного покрытия и подумал, что простота шоссе только кажущаяся). И в этой неотъемлемости крылась высшая статичность подвижных огней, наполненная некоторой мистикой.

Последнее открытие, словно попавший в водоросли рыболовный крючок, потащило на поверхность сознания какие-то мутно-зеленые и совершенно не относящиеся к делу мысли. Андрей уже стал различать некоторые запутавшиеся в тине интересные детали, ему показалось…

— Алле! — Олег тряс его плечо, — Заснул, что ли? Ну ты даешь. Приехали.

Андрей открыл глаза и посмотрел в окно. Знакомый пейзаж Речного вокзала был плохо различим за мокрым стеклом, но главный вывод — о необходимости покинуть автобус — на основании увиденного вполне можно было сделать.

Андрей тряхнул головой, прогоняя неприятную вялость.

«Набьют мне морду когда-нибудь, ох набьют» — подумал он, выходя из автобуса.

Центр города, давно ставший территорией если не вражеской, то, по крайней мере, недружелюбной, обильно сочился богатой и какой-то нервной, казавшейся неуверенной в себе иллюминацией витрин и рекламных гирлянд, натянутых над затопленными автомобилями улицами. Впрочем, Андрей и Олег родились в период ранней агонии Советского Союза и никогда не чувствовали себя хозяевами сердца Родины. Странное партизанское ощущение, возникающее у каждого представителя рабоче-интеллигентского класса внутри Садового кольца, было знакомо им с детства, а, скажем, трансформация тротуаров, как-то разом превратившихся из пешеходных дорожек в автомобильные причалы, вообще осталась незамеченной.

Дождик уже кончился, и асфальт блестел, словно покрытый слоем подсолнечного масла.

— Стремно, — сказал Олег, допивая третью за вечер бутылку пива и поглядывая на двери расположенного напротив Государственной Думы супермаркета.

— Правильно, — сказал Андрей, — И должно быть стремно. Суть в этом.

— Да знаю я, — сказал Олег, передернув плечами то ли от холода, то ли от преждевременного выброса адреналина. — Но как-то не так стремно. Неправильно.

— Не ссы, — сказал Андрей. Допив пиво, он отыскал взглядом урну, подошел к ней и выбросил бутылку, не подумав о том, что в родном городе он так никогда не делал. Но, возможно, дело тут было не в подсознательном подчинении давлению капитала, а в условном рефлексе — в родном городе каждая пустая бутылка через две-три минуты становилась жертвой какой-нибудь пенсионерки, здесь же представительниц этой новейшей профессии видно не было.

— Да не ссу я, — сказал Олег.

— Тогда пошли, — сказал Андрей. Он как-то незаметно превратился в руководителя предприятия, то ли из-за того, что приобрел бесценный боевой опыт в паре с Костылем, то ли просто по принципу «кто придумал — тот и вода».

— Ну пошли, — сказал Олег. Он свою бутылку поставил на асфальт, бросил на дорогу не докуренную и до половины сигарету, и они пошли к магазину.

Супермаркет сильно отличался от домашнего. Во-первых, он был меньше. Это казалось неожиданным, хотя и вполне объяснимым: здание, в котором арендовалась торговая площадь, было построено давно, и его архитектор явно не представлял, что людям будущего придется покупать так много вещей и продуктов. Во-вторых, супермаркет явно не страдал от избытка покупателей. Конечно, время было довольно позднее, пятница отмотала уже двадцать два из двадцати четырех отпущенных ей часов, но даже в этот временной промежуток магазин на площади Юности не мог пожаловаться на невнимание целевой аудитории. Здесь же среди стеллажей и холодильников бродило не больше десятка дорого одетых джентльменов и дам. В некоторых из них Андрей по каким-то неуловимым признакам узнал иностранцев, зашедших явно из любопытства. В-третьих, и вот это уже подразумевалось изначально, цены здесь оказались намного выше. И в-четвертых, что, видимо, вытекало из «в-третьих», обстановка была строгой и неприятно деловой.

Едва войдя внутрь, Андрей понял, что планку они с Олегом подняли высоко. Вроде и охранник, прохаживавшийся вдоль касс, выглядел стандартно — переодетый ветеран Вооруженных сил, — и камеры внутреннего наблюдения заметны не были, и привычными казались обзорные зеркала, но что-то неуловимое придавало ситуации пугающую серьезность.

— Че брать-то будем? — сказал Олег после того, как они углубились в торговый зал. — Дороговато тут.

Андреем овладела нерешительность, да и выпитое пиво вызывало легкую апатию. Он посмотрел на Олега, потом пробежался взглядом по ценникам. Они, как ни странно, были самыми обычными, стилизованными под табло электронного будильника. Безвестный служитель закрашивал часть белых черточек ручкой, оставшиеся нетронутыми формировали полезный цифровой сигнал (на мгновение Андрей представил себе прокуренную подсобку и сидящего над пачкой таких ценников бородатого художника, не нашедшего покупателя для своих полотен и отправившегося на поиски хлеба насущного). Сигнал, поступавший от ценников, настораживал. Кроме того, в магазине не оказалось энергетиков, а значит, нужно было подбирать новый объект атаки.

Каждая секунда неумолимо приближала позорное отступление, но тут в душе Андрея случилось что-то неожиданное. Нельзя сказать, что он сделал над собой усилие, скорее, наоборот, нечто внутреннее сделало усилие над ним, и то холодное сентябрьское отчаяние, желание найти вокруг хоть что-нибудь стоящее, светлое и необычное, которое, если разобраться, было главной движущей силой его сегодняшних поступков, разом деноминировало ценность внешних факторов, превратив намечавшийся акт кражи в единственно возможный и совершенно необходимый поступок.

Не делая уже никаких сознательных прикидок, Андрей молча взял с полки бутылку «Миллера», приподнял куртку и сунул пиво за пояс. Он совсем забыл о камерах, охранниках и даже Олеге. Глядя себе под ноги и полностью сосредоточившись на механическом процессе ходьбы, Андрей направился к выходу. По пути он едва не столкнулся с мужчиной отвратительного европейского вида, протиснулся у кассы мимо оформлявшей покупку дорогой дамы и, миновав сохранявшего олимпийское спокойствие охранника, вышел на улицу.