Счастье на тонких ножках - Юлия Климова

– На кого ж ты меня покидаешь, Настюшка… Да отчего же жизнь такая ужасная… зараза несправедливая! Я растила тебя, кормила, холила и лелеяла, а теперь уедешь ты за леса и моря и позабудешь тетку свою добросердечную! Меня, несчастную, одинокую женщину, позабудешь! Горе-то како-о-ое!

– Хватит, Тамара Яковлевна, – недовольно произнесла высокая дама и сморщила нос. – К чему эти крики?

– Как к чему? Девоньку мою забираете, а я молчи? Да мы с ней столько лет – душа в душу! Мы с ней, точно два яблока на одной ветке, точно две березы в поле, точно две звездочки на небе… – Тетя Тома хлопнула ладонью по кухонному столу, топнула ногой и торжественно объявила: – Не отдам, не имеете права! Я в делах государственных разбираюсь, законы читала. Не отдам!

– Мы будем разговаривать здесь или пройдем в комнату? – ровно спросила дама.

Не дожидаясь ответа, она развернулась и направилась в комнату. И тут я почувствовала запах… один из тех, далеких, преследующих меня долгие годы… бархатный, сладкий, но отталкивающий.

– Что стоишь?.. – прошипела тетя Тома, поджала губы и устремилась за гостьей. – Настюшечке здесь хорошо, – запела она громче. – Так зачем же забирать? В городах ваших и воздух дрянь, и продукты дрянь, а здесь все свежее, натуральное! Она и хвори никакой не знает, уж я-то следила, заботилась… – Тетка вытащила из рукава скомканный платок, высморкалась и принялась промокать глаза. – Не отдам, не отдам кровиночку… не разлучите вы нас… – Затем она сделала несколько шагов к шкафу, облокотилась о спинку кровати, застонала и неожиданно рухнула в глубоком обмороке на горку подушек. Почти в обмороке… Секунд через десять тетя Тома все же приоткрыла левый глаз и заинтересованно спросила: – А у вас нет еще какого-нибудь ребенка? Возраст и пол не имеют значения, я согласна на любого.

Дама бесшумно вздохнула, опять поморщилась и перевела взгляд на меня. Серо-голубые глаза холодно блеснули, тяжелые серьги с черными камнями качнулись и замерли.

– Ты очень похожа на мать, – тихо произнесла она, затем села на табуретку, положила ногу на ногу, достала из сумочки тонкую длинную сигарету и закурила.

Моим единственным желанием в эту минуту было доковылять до кровати и рухнуть рядом с тетей Томой.

Наверное, если бы не боль от разлуки с Павлом, я бы встретила будущее с интересом и волнением, но силы оставили меня. Я ровным счетом ничего не понимала и поучаствовать в происходящем толком не могла – мозг практически отключился, тело стало непослушным, ватным. Меня явно куда-то забирали, и женщина в сером костюме знала мою маму… Пожалуй, это вся информация, которую получилось усвоить… Я вновь подумала о Павле, о том, что за один день меня умудрились разлучить с ним дважды…

Если я уеду (куда?! зачем?!), то я его больше никогда не увижу… никогда… Почему он не спас меня? Не украл, не спрятал, не уберег?!

А потом на меня навалилось состояние под названием «все равно». Отчаяние ушло. Я превратилась в куклу.

– Пожалуй, я представлюсь. – Дама сдержанно улыбнулась. – Карина Филипповна Ланье. И я – твоя настоящая тетя. Но ты зови меня Корой. Ясно?

– Ясно.

– Я, между прочим, о ней заботилась! – обидчиво выпалила тетя Тома и подскочила.

– Да, за хорошие деньги, но теперь я сильно сомневаюсь, что вы их тратили по назначению. – Гостья скривила губы и продолжила: – Ты, Настя, выросла и должна вернуться в дом, где жила раньше. Тебя ждет бабушка. Собери документы, вещи… Нет, вещи не надо, они ужасны.

– А-а… – произнесла я и замолчала. Собственно, и вопросов у меня не было. «Павел… Лилька… Славка… Доня… Колька…» – имена пронеслись паровозиком, громыхнули, и болезненный холод сковал сердце.

– Будь добра, поторопись, – резко произнесла Карина Филипповна. – Я полдня провела за рулем, и мне еще предстоит дорога обратно.

В своей комнате я очнулась от сна. Взяла с полки чистую белую наволочку в розовый цветочек, сунула в нее шарф Павла, немного вещей (практически первых попавшихся) и конверт с маминой фотографией и ожерельем. Прижала получившийся мешок к груди и вернулась к Карине Филипповне.

– И убирайся! И уезжай! Надоела ты мне хуже горькой редьки! Заноза тощая! Сколько тебя ни корми – все не впрок! Дом хоть не подожгла, и то спасибо! – закричала тетя Тома и добавила столько бранных слов, что в конце концов запуталась, сбилась и побагровела от досады.

– Пойдем, – равнодушно произнесла Карина Филипповна и подтолкнула меня к двери. – А сумки у тебя нет? С этим тюком ты похожа на сироту из приюта. Впрочем… – Она помолчала и добавила еле слышно: – Так даже лучше, пусть она посмотрит на свое сокровище…

Последние слова пролетели мимо, да я и не смогла бы их понять, даже если бы захотела. Я покорно поплелась к машине, рядом с которой уже маячили ребятня и соседки. Наверное, именно в этот день, когда боль от потери Павла пробудила в душе первый росток силы, должна была измениться моя жизнь. И она изменилась.

Очутившись в салоне на заднем сиденье, я вдохнула все тот же сладковатый неприятный запах, положила тюк рядом с собой и повернула голову к окошку.

Я уезжала из деревни?..

Да возможно ли это?! Не ошибка ли?! И куда несет меня судьба?!

– Карина Филипповна, вы ничего не перепутали? – услышала я свой голос.

– Я же сказала, зови меня Корой, – недовольно произнесла она. – Ты – Ланье. Это понятно?

– Нет.

Она усмехнулась.

– Ланье – одна из самых известных фамилий, глупышка. Нашей семье принадлежит весь ювелирный мир… Принадлежит вместе с потрохами, прошлым, настоящим и будущим. Теперь ясно?

– Да, – ответила я, и машина сорвалась с места.

Но мне ничего не было ясно…

Глава 6

Мой новый дом, или «Нам о многом нужно поговорить, не так ли?»

Теперь я знала, в каком городе живет Павел, по каким улицам ходит, в каких магазинах покупает одежду и продукты. Москва мелькала, шокировала, притягивала, давила, приглашала, отталкивала и звала. И, странно, она не была чужой. Нет, я не помнила высотных домов, больших рекламных плакатов и ярких вывесок, мне не снились суета людей, остановки, подъезды и клумбы, но тем не менее этот мир не казался невероятным и невозможным. Я редко смотрела телевизор у соседей, но зато часто листала журналы… Картинки стали реальностью…

За время пути я успела о многом подумать, я очень тосковала по Лильке и жалела, что не попрощалась с ней. Но кто бы мне позволил добежать до соседней деревни? Не Карина Филипповна, уж точно. У меня не получалось называть ее просто Корой, язык не поворачивался, но, схлопотав еще пять рассерженных замечаний, я начала настраивать себя на такое обращение. А в голове все время всплывало другое слово – Кобра.