Россия, которой не было – 4. Блеск и кровь гвардейского столетия - Александр Бушков

Само появление этого восьмитомника свидетельствует, что в России и через тридцать с лишним лет после Петра всерьез интересовались творческим наследием Фридриха. Более того… Эта книга дополнена! Кто-то тогда же, в 1789 году, кропотливо восстановил выброшенные тогдашней цензурой места, старательно написал от руки «изъятия» и вставил их в конце и седьмого, и восьмого тома, объединив под общим переплетом – по меркам того времени, роскошным, кожаным, с тиснением. Кто был этот современник Екатерины, сегодня уже не установить, но ясно, что он был грамотен, не беден и, несомненно, располагал немецким оригиналом подвергшейся цензуре книги… Работу он проделал нешуточную – «места выпущенные», по его собственной записи, довольно обширны.

И еще мне очень нравится выражение Фридриха о дешевых книжниках мелкого пошиба: «письмоносная челядь». Впрочем, в книге Фридриха мне нравится многое, и теперь я вполне понимаю и Петра, и неизвестного по имени читателя из 1789…

Миф 3. «Петр хотел втравить Россию в войну с Данией из-за своего Шлезвиг-Гольштейнского герцогства, и это предприятие, не волновавшее никого, кроме него, было чуждо российским интересам».

Петр, остававшийся законным герцогом Шлезвиг-Гольштейна, и в самом деле хотел отвоевать захваченный датчанами Шлезвиг, вновь присоединив его к Гольштейну. Но было ли это предприятие чуждо российским интересам и внешней политике?

Как раз наоборот! Собираясь вернуть Шлезвиг, Петр, оказывается, не поддался очередному сумасбродству, а всего лишь старательно продолжал традиции русской внешней политики, имеющие полувековую историю!

С тех самых пор, как Петр I выдал дочь и племянницу за герцогов Курляндского и Голштинского, Курляндия и Голштиния считались «зоной интересов России», прямо-таки вассальными территориями, и Россия была постоянно озабочена их судьбой – как английские короли озабочены судьбой своего Ганновера. В завещании Екатерины I двенадцатый пункт гласит: «Его королевского высочества герцога голштинского дело шлезвицкого возвращения и дело Шведской Короны по взятым обязательствам имеет накрепко исполнено, и Российское государство так, как и великий князь, к тому обязаны быть».

Вот так-то… Просто у России за истекшие полвека не нашлось средств и возможностей к «шлезвицкому возвращению», а теперь они появились, и Петр III воспользовался ситуацией. Отвоевывать Шлезвиг предстояло не в одиночку, а совместно с прусским военным контингентом – таково было одно из условий мирного договора России и Пруссии. Предприятие было не утопическое, а вполне выполнимое – легко представить, что сделали бы с датчанами соединенные русско-прусские корпуса…

И возвращение Шлезвига Голштинии (то есть российским императорам) влекло за собой невероятно выгоднейшие стратегические перспективы!

Достаточно взглянуть на карту Ютландского полуострова, чтобы убедиться: держава, владеющая Шлезвиг-Гольштейном, автоматически получает два важнейших военно-экономическо-стратегических преимущества: во-первых, открывает своему флоту, как военному, так и торговому, свободный доступ в Северное море, в обход контролируемых Данией проливов-выходов из моря Балтийского, во-вторых, сама способна без особого труда «запереть» Балтийское море и сделать его своим внутренним озером! Что блестяще доказано политикой Пруссии в отношении Шлезвига. Чтобы завладеть им впоследствии, Пруссия без колебаний развязала две войны с Данией. Первую, в 1848–1850 годах, она проиграла, но в 1864, взяв в союзники Австрию, вновь напала на Данию и не прекращала военных действий, пока не добилась передачи ей Шлезвига. Именно на территории Шлезвига, в Киле, была построена крупнейшая военно-морская база, принадлежавшая сначала Пруссии, потом – Германской империи, потом – Третьему рейху, а сейчас – ФРГ. Именно на территории Шлезвига пруссаками был прорыт Кильский канал, по которому могли проходить меж Балтийским и Северным морем торговые корабли, уже не платя датчанам ни гроша пошлины. И Дания лишилась огромных денег, а в Первую мировую германский флот запер российский в Балтийском море, базируясь в Киле.

А ведь на месте Пруссии могла оказаться Россия! Не перечесть всех преимуществ, проистекающих из обладания Шлезвигом – и европейская история в этом случае была бы иной…

Миф 4. «Петр намеревался уничтожить православную церковь».

Россказни о том, что Петр якобы намеревался «обрить православным священникам бороды», а там и вовсе уничтожить православную церковь – из разряда все тех же скверных анекдотов, выдаваемых за серьезные свидетельства о реальных событиях. Достоверности здесь столько же, сколько и в «мемуарах» фрейлины В.Н. Головиной, которыми сплошь и рядом пользуются как свидетельскими показаниями, хотя фрейлиной императорского двора Головина стала лишь в 1782 году, а на свет появилась… через четыре года после убийства Петра!

Эта байка (как мы увидим позже, запущенная в оборот екатерининскими орлами) основывалась на двух фактах: небрежении Петра к церковным службам (что для XVIII столетия было общераспространенной привычкой) и на намерениях Петра отобрать у церкви ее огромные земельные владения.

Что до второго, то Петр опять-таки продолжал прежние традиции русских самодержцев и пытался довести до логического конца процесс, начатый за сотни лет до него…

Еще Иван III (однажды преспокойно приказавший высечь на людях архимандрита Чудова монастыря) всерьез подумывал о секуляризации, то есть переводе в светское владение обширных монастырских и церковных земель. Кое-какие шаги к этому пытался предпринять и Иван Грозный на знаменитом Стоглавом соборе, но церковь в те времена представляла собой силу, перед которой пришлось отступить и Грозному. Он добился лишь того, что запретил церкви самовольную покупку вотчинных земель «без доклада царю». И Михаил Романов, и Алексей Михайлович всячески пытались ограничить возможности церкви в приобретении новых владений, порой прямо запрещая подданным жертвовать церквам и монастырям как земли, так и крестьян. Пытался «отписать на государство» церковные владения и Петр I, но и «дракону московскому» пришлось отступить. Даже крайне набожная Елизавета в 1757 году разработала схожий проект, но опять-таки не рискнула претворить его в жизнь.

Объяснение лежит на поверхности: обладавшие особым статусом обширнейшие владения церкви попросту мешали нормальному развитию экономики, что прекрасно понимали и русские самодержцы… и иные церковные иерархи!

В самой православной церкви несколько сотен лет шла ожесточенная борьба иерархов с так называемыми нестяжателями – начиная с ереси «стригольников» (тридцатые годы XIV века). «Нестяжатели» как раз и выступали против превращения церкви в «мире кого» собственника-феодала – впрочем, началось это даже не со стригольников, а с выступлений известного проповедника XII века Кирилла Туровского и его последователей. На знаменитом соборе 1274 года во Владимире предшественники «нестяжателей» четко сформулировали свою точку зрения: «Невозможно и Богу работати, и мамоне».

Подробно рассматривать эту интереснейшую тему я не могу, поскольку пришлось бы писать отдельную толстую книгу, чтобы рассказать о многолетних дискуссиях, ожесточенных словопрениях на церковных соборах, сожжениях на кострах еретиков-реформаторов, о Феодосии Косом, Максиме Греке, Вассиане Патрикееве, дьяках Курицыных, о перекличке идей «нестяжателей» с идеями католиков-францисканцев и многом, многом другом…

Словом, зачислять Петра III в гонители православной церкви нет оснований. Скорее наоборот – именно Петр был инициатором договора от 8-го июня 1762 года, по которому Россия обязывалась защищать права и интересы православных подданных Жечи Посполитой. А русский посланник в Вене Голицын получил от Петра указание вручить резкую ноту венецианскому посланнику в Вене – «по причине претерпеваемых греческого вероисповедания народом великих от римского священства обид и притеснений». Из отчета Голицына – уже Екатерине – следует, что власти Венецианской республики вынуждены были принять соответствующие указы, ограждающие права своих православных подданных… После чего у славян Западной Европы и Балкан Петр приобрел огромную популярность. Дошло до того, что один из предводителей восстания чешских крестьян в Австрийской империи выдал себя за… русского принца! Знаменитый Степан Малый, балканский самозванец, благодаря тому, что выдавал себя за Петра III, стал правителем Черногории (а впоследствии появился даже… Лжестепан Малый!).

Ненависть православного духовенства Петр вызвал по двум причинам. Во-первых, он лишил столичных священников весьма жирного куска, запретив домовые церкви в усадьбах богатого дворянства и купечества (что сделали позже и другие русские императоры), а во-вторых, все же начал секуляризацию. У церкви изымались все имения и передавались в ведение государственной Коллегии экономии, назначались офицеры-управители. И, что особенно важно, бывшие монастырские крестьяне получали земли, которые они раньше обрабатывали для монастырей! Они освобождались от оброка в пользу церкви и облагались казенным оброком, как и государственные крестьяне. Чуть позже, когда власти попытаются «переиграть» эти реформы, крестьяне поднимут бунты!