Пособие по укладке парашюта - Екатерина Великина

Первой попавшейся мне книжкой была «Азбука», сочиненная некоей И.Я. Яворовской.

Когда я дошла до четверостишия:

Мама песенку поет,Норка чистит шубку,Ослик два мешка несет.А папа курит трубку, —

то издала первый робкий смешок.

Ну естественно! Пока мама дерет горло, норка прилизывается, а осел прет свою ношу, папа курит бамбук и радуется жизни.

– А папа у них, по ходу, философ, Фасолец, – пояснила я ребенку.

Фасолец хмыкнул, агукнул и неодобрительно выпятил нижнюю губу.

Итак, «Азбука» была забракована и отправлена мною «в печку», как переписка Энгельса с Каутским.

Дальше мой взгляд упал на эпохальное творение «Что растет на грядке».

«На грядочках негусто посажена капуста» еще прокатило.

На «В морковке витамины для внученьки, для Нины» я уже начала сомневаться в психической нормальности автора-стихоплета. Мне почему-то показалось, что сие произведение есть плод коллективного труда пациентов Столбовой из расконвоированных.

А уж когда мы дошли до «С огорода мама Мишке принесла пучок редиски», меня чуть не хватил апоплексический удар. Признаюсь, что я с большим усилием подавила первородно-детсадовское желание заменить «редиску» «пипиской». Стоит ли говорить, что на этом знакомство с судьбой близнецов-огородников Миши и Нины было завершено.

Следующая книжка, попавшая мне в руки, была посвящена тяжелой судьбе российского предпринимательства в лице зайчонка Хрустика. Краткое содержание: Фермер Хрустик, удачно реализовавший плодоовощную продукцию, приобрел трактор. После приобретения трактора бизнесмен вернулся в лес слегка навеселе. Потому что двустишие «Сторонитесь, волк с лисой, за рулем сидит косой» чем-то иным, кроме принятия Хрустиком изрядной доли первача из сахарной свеклы, я объяснить не могу.

На этой патетической ноте и остановимся.

Видимо, придется довольствоваться Барто, Хармсом и Чуковским.

О детском развитии

Сегодня я опять страдаю.

Старость окончательно развратила молодость. Фасолец, около месяца наслаждавшийся статусом правнучка, решил, что утро начинается не в двенадцать, а вовсе даже в шесть. Мы немножечко с ним подискутировали по этому поводу, после чего недовольная сторона была отправлена в манеж и снабжена соской для поднятия тонуса. Идиллия продолжалась ровно две минуты (за которые опытная я даже заснуть ухитрилась). А через две минуты ребенок извлек откуда-то пластиковую собачку и начал радостно налаивать на ней вплоть до полного моего пробуждения.

Поклявшись никогда в жизни не покупать игрушек громче резинового зубопрорезывателя, я отправилась готовить пюру с бутылкой.

Через полчаса, как раз когда я выковыривала «чикена со сладким картофелем» из левого глаза, зазвонил телефон.

Общения жаждала мама. Как оказалось, крошка Эйнштейн (шестимесячный сын ее коллеги по работе) уже умеет стоять.

– Катя, он уже умеет стоять, – так и сказала мне она.

– Скажи ей, что наш уже курит, трахается и платит алименты, – посоветовала я ей и повесила трубку.

Как вы понимаете, процесс выковыривания чикена из глаз – святое, и нервировать меня во время этого скромного праздника души воспрещается.

Вообще в последнее время разговоры о детях напоминают мне обсуждение сотовых телефонов малолетками. «А какие у тебя функции? Что, стоит и прыгает? Ах, зато мой вчера с мишкой так разговаривал, так разговаривал, что даже немножко петь начал… Что, твой уже давно разговаривает? По-английски?! А тогда мой…»

И поехало.

Честно говоря, я уже давно научилась делить все рассказанное о ребенках на восемь. Поэтому, когда Фасольцу подарили конструктор для шестимесячных, и он вместо того, чтобы собрать жилой комплекс «Алые паруса с пристройками» (как делает пятимесячный сын моей подруги), начал насасывать детали, я не расстроилась. Ну не всем же гениями быть, в конце концов… Кроме того, молодым родителям свойственно преувеличивать.

История с «общительным Михаилом» является живейшим примером. Когда Фасольке было полтора месяца от роду, мне позвонила девочка, с который мы вместе опростались, и сообщила, что ейное чадо каждый вечер имеет длительную беседу с плюшевым медведём.

– Нет, ну ты представляешь, Кать, узнаёт его, и как только узнает, сразу же начинает с ним говорить, – вещала мне она. – Та-акой забавный!

Так как мой собственный отпрыск в то время умел только писать через каждые десять минут, расстроилась я необычайно. Стоит ли говорить, что сразу же после телефонного разговора к Фасольцу была делегирована целая армия плюшевой братии. Диалога не получилось: дитя опасливо косилось на плюш, сосало палец и совершенно не по-светски писало в лица собеседников.

– Тебе не кажется, что он у нас какой-то замкнутый? – спросила я у мужа.

Ему не казалось.

Но мысль запала. Все последующие дни я ворочалась с боку на бок. Мечты, наполненные коммуникабельными младенцами, рассуждающими о наличии генетически модифицированных овощей в пюрах, не покидали меня ни на секунду.

Сумасшествие длилось ровно до тех пор, пока я не нанесла визит к подруге.

Хм-м-м… В том, что ее мальчик «узнавал» медведя, сомнений не было: таких наполненных ужасом глаз я не видела с тех самых пор, когда бабушка вытащила из торта таракана.

– А кто к нам пришел! Ми-ишенька к нам пришел, – елейно произнесла мамашка.

Впрочем, могла бы и не произносить: пацан начал реветь еще до того, как медведя опустили к нему в койку.

– Видишь, как разговаривает, – самодовольно улыбнулась подруга, в то время как ребенок взял особенно высокую ноту.

– Вижу, – сказала я. – Мне даже кажется, что его таким способом к горшку приучить можно… По-моему, его у тебя и сейчас расслабило, от общения-то…

– Ага. То-то я и смотрю, что он «после Миши» спит спокойно – живот не болит.

Вот такие они люди, молодые родители.

Впрочем, и пожилые родственнички не лучше. Тут недавно я отлучалась в Москву, а Фасолец был оставлен с бабушкой. И вот, значит, приезжаю я и узнаю, что пока я по ресторанам шастала, чадо совершило серьезный прорыв в развитии.

– И ведь такой умный ребенок! – пришепетывала бабушка. – Он теперь и «Галя» говорит, и «Игорь», и «Гуля».

– А читать еще не умеет? – только и оставалось спросить мне.

Естественно, «речевой феномен» объяснился довольно просто: Фасолец произносил «гы», а все остальное доделывала фантазия.

Я начала возмущаться только в момент, когда после очередного «гы» бабушка десять минут меня убеждала, что ребенок сказал: «Мама, дай молока».

С ужасом представляю, какой праздник речи они затеют в тот момент, когда он скажет «гы-гы», и каким филологическим подтекстом обрастет эта гениальная фраза.

Детский вопрос

Юный Фасолец наконец-то преодолел гравитацию и научился двигаться на манер гусеницы-землемера (жопа вверх – бух! – ура! – еще семь сантиметров – жопа вверх – бух! и т. д.). И видимо, от неожиданной свободы перемещения с чадом стали происходить всяческие странности. Ну вот представьте: уютная детская, верблюжье одеялко на полу, на одеялке – игрухи красивые (я ему за это время разве что только живой кобылы не привела). Казалось бы, сиди себе этаким слюнявым херувимом, перекладывай кубики и попердывай до полдника. Хрен на рыло! Достаточно выйти из комнаты на пять минут, чтобы выловить дитя, перекусывающее телефонный кабель или отдирающее скотч от плинтуса. А что более всего меня изумляет, как он находит эти кабели и скотчи? Каждое утро я, точно заправский батллхантер, вылезаю на зачистку территории. Уборка идет с утра до вечера и не прекращается ни на миг. Монетки, спички и ушные палочки, застрявшие в детской глотке, уже давным-давно снятся мне ночами.

На днях поймала себя за тем, что пробую половой ковер на вкус, пытаясь выгрызть из него ворсинки. Ворсинки не выгрызаются. Довольная собой, приношу в комнату Фасольца. Еще раз с сомнением гляжу на ковер. Ковер подозрительно ухмыляется, Фасолька ржет. Ну, думаю, вас, ребята! Засовываю дитя в кроватку, подальше от ковра, так сказать (да и вообще из кроватки куда-то деться довольно сложно), и быстренько сваливаю. Проходит две минуты – ребенок молчит. Ну я, естественно, как всякий молодой родитель, знаю, что если чадо молчит, значит, оно в это время перекусывает фазу или засовывает вилку себе в задницу. Прибегаю назад – лежит в кроватке, под одеялом с головой, весь из себя благонамеренный. Удивляюсь и ухожу. Еще три минуты – по-прежнему молчит. Захожу – все тихо, ребенок под одеялом. Так я входила-выходила раза четыре. И только на пятый заметила, что одеяло не совсем неподвижно лежит. В углу провернута крохотная дырочка, и из этой дырочки вылезает тощая ручонка. Ручонка довольно энергично шарит по спинке кроватки, на ощупь находит ситцевый кармашек (привязанный с обратной стороны), живенько шерудит кулачком в этом самом кармашке и так же энергично отправляется обратно под одеяло. Одеяло оживает, и вскоре ручонка вылезает опять, проделывая тот же самый путь. Короче, выяснилось, что, пока я бегала туда-сюда, ребенок сожрал полпачки ваты и как раз подбирался к марле. С тех пор в кроватке и в конвертах «для мелочевки» я страшно разочаровалась.