Цена времени. Книга 2 (СИ) - Шайх Роман

— Сам додумался? — Решил прямо спросить я.

— Ну, — Он замялся, — Сам, получается.

— Молодец, парень. — Я хлопнул его по плечу. Вдруг вспомнил, что как-то не узнал имени новобранца. — Как звать?

— Илья. — Он снова шмыгнул носом.

— Молодец, Илья, хвалю за сообразительность. — Он кивнул, не зная, что ответить. — После ужина займёмся всеми колёсами. — При словах о еде парень оживился и, как будто вспомнив о том, что поесть для него не менее важно, дёрнулся обратно на своё место.

Не знаю почему, но ужин показался мне на редкость вкусным. Возможно, сыграло большое количество адреналина, что совсем недавно бурлил в крови и опустошил его ресурсы. Почти весь отряд ел без особого аппетита и лишь Илья накинулся на еду, как будто не ел вот уже несколько дней. Лавруша же и вовсе ел, скорее запихивая в себя еду. Под конец я уже подумал, что он сдастся и отдаст остатки жаждущему Илье.

После ужина я взял гитару и провёл пальцами по струнам. Дюжина и одна пара глаз уставилась на меня, навострив уши. Сначала я думал сбацать что-нибудь классическое для моего стиля, вроде Цоя. Но в последний момент передумал, вспоминая строчки из песни группы «АрктидА». Так, припев чуток сократим, второй куплет, пожалуй, опустим, поскольку смысл местным может быть не ясен. Как там начинается?

Пусть русский Бог нас позабыл, быть может, занят был немного

И в этот день, и в этот миг к нам всё равно пришла подмога

И Смерти снова не до нас, не вынесла такой нагрузки

Пускай наш Бог и далеко — так значит, Дьявол точно русский

Во имя дедов и отцов — атака русских мертвецов

Во имя дедов и отцов — атака русских мертвецов…

Я закончил, проигрывая ещё раз аккорды припева. Затаив дыхание, все вслушивались в фальшивую мелодию, ранее меркнувшую на фоне вдруг понизившегося и охрипшего голоса. Когда музыка стихла, последовали совсем недавно плотно вошедшие в жизнь местных аплодисменты. Люди стали скромно просить, чтобы я сыграл ещё. Казалось, ещё немного и к моим ногам полетят букеты с криками «Бис!». Но я всё же утихомирил толпу, сетуя на то, что хорошего, вообще-то, по чуть-чуть. Последовал слитный огорченный вздох. Но всё же мне удалось поднять боевой дух отряда.

Я обратил внимание на туго перевязанную ногу одного из рядовых. Рядовой Кузьма, парень с отъявленной украинской наружностью и соответствующим акцентом, получил весьма глубокую рубленную рану в бою. Надо бы сменить парню повязку. В качестве антисептика приходилось использовать продукт перегонки, который некогда должен был стать самогоном. По моей нисколько не авторитетной оценке, там было не больше пятидесяти градусов. Число хоть и крупное, вот только вкус был на редкость отвратным. Но нам и не напиваться им. Вроде как такой концентрации достаточно для обработки ран. Хотя я, конечно, не уверен в этом до конца.

Я аккуратно развязал некогда белоснежную, прокипячённую ткань. Моему взору явилась довольно тонкая, но весьма длинная полоса раны. Я заметил, что в глубине и по краям ранки образовалась тёмная-бежевая субстанция. Я, конечно, нисколько не врач, но по-моему ничего хорошего это не сулит. Судя по всему, рана начала гноится. Однако, быстро. Чуть меньше суток ведь прошло! И не ясно, дело в халатности обрабатывающего или в слабом антисептике. Вот чёрт! Я всегда не любил всю эту врачебную практику. Меня даже запах этанола кружил и валил с ног. Сейчас же от меня, наверное, зависело здоровье, а может и жизнь одного из самых возрастных членов моего отряда.

Сказать, что «операция» прошла успешно, конечно, нельзя. Я кое-как убрал из поражающей глубиной раны почти всё, чего там быть не должно, вот только никаких знаний по этому поводу у меня нет и теперь всё в руках случая. Стоит признать, что пациент держался на редкость достойно, почти ни разу не дрогнув на протяжении всего процесса. Пожалуй, если завтра он не проснётся с жаром и бредом, то всё обошлось. Пенициллина тут, к сожалению, нет и заражение крови лечить нечем. Выделять же его, подобно Александру Флемингу, я не могу по очевидным причинам.

Когда я сел у изрядно ослабшего костра, чтобы отдохнуть после столь насыщенного дня, ко мне присоединился Лавруша. Щуплый паренёк сел рядом. Посмотрев с полминуты на огонь, он заговорил:

— Командир. — Надо же, уже научили! Ну молодцы, сержанты. — Я заметил, у Кузьмы рана гноится.

— Ну да, — Лениво отмахнулся я. — Паршивое дело. А что?

— У нас в прошлую зиму поп останавливался. Католик, с Запада. — Он неопределённо махнул в сторону давно ушедшего солнца. — Так вот, он меня в ученики взял. И считать научил и латыни… Пытался научить. Так вот он молод совсем был, борода выше груди! — Лавруша замялся, поразившись собственный эмоциональности. — Он не только грамоту ведал. — Уже ровным голосом продолжил он, потянувшись в свой наплечный мешочек, который он постоянно носил с собой. — Он мне показал некоторые травы, что от хворей всяких лечат. — Тут я окончательно заинтересовался в этом прозорливом пареньке. Он достал из мешка ещё один, совсем маленький, аккуратно завязанный тонкой ниточкой. — Вот, ты по утру в кипяток эти травы положи, дай Кузьме дай выпить. Должно помочь. — Я принял мешочке, размером с ладошку.

— Спасибо, рядовой! — Искренне поблагодарил я его, — Что-то ещё? — Я заметил, что он не закончил.

— Да. — Лавруша оглянулся по сторонам. — В общем, следят за нами.

— Это как? — Опешил я.

— Да я заметил, что возле лагеря постоянно кто-то шастает. Вот вроде как и просто проходит мимо, а вроде и постоит, послушает.

— Из полковых? — Наклонился я к нему.

— Да кто ж знает? — Пожал плечами начинающий контрразведчик. — Но не из холопов точно.

— Хорошо. В смысле, ничего хорошего, конечно. Но хорошо, что заметил. Благодарю за службу! — Рядовой улыбнулся и смущённо опустил взгляд.

— Да чего уж там, — Отмахнулся он.

Новость о том, что моя персона так заинтересовала ещё кого-то, не оставляла меня до самой ночи. Я отправил спать первого постового и сам принял вахту. Окинув взглядом пойму реки, я с ухмылкой заметил, что десятки таких же костров горели по всему периметру бескрайнего лагеря. В их свете виднелись бодрствующие силуэты. Похоже, внял воевода.

Не смотря на насыщенный день, мне не спалось. Я сидел на бревне, пристально вглядываясь в танцующие языки пламени костра. Неужели у меня появились столь ярые недоброжелатели? Или это Василий отправил человека наблюдать, чтобы я ещё чего не учудил? Оставалось только гадать, ведь уличить в шпионаже человека из полка пока что совсем не в моей компетенции.

Вдруг откуда-то слева, из овражка, послышался треск веток. Свет костра не дотягивался до него и я сейчас мог полагаться только лишь на свой слух. Взяв из пламени обхваченную огнём ветку, выполняющую роль факела в одну руку и арбалет в другую, я, пригнувшись, шагнул в сторону, откуда послышался хруст веток. Вот ещё какой-то шорох. Вдруг в свете луны мне явились размытые очертания силуэта.

— Стой! Кто идёт?! — Громко сказал в темноту я.

— Свои! — Отозвался знакомый голос с выявленным акцентом.

— Все свои дома сидят, телевизор смотрят! — Ответил я непонятной здесь никому репликой.

— Чего? — Усмехнулся он в ответ.

— Генрих, мать твою за ногу, ты чего по оврагам ходишь среди ночи?!

— Да вот не спится что-то, — Выйдя на свет, сказал он, — Тебе, я смотрю, тоже? Ты ж ни в жисть. В первый пост не встанешь!

— Да вот думаю я, — Уже садясь обратно на своё место пояснил я, — Следят за нами, гады.

— Кто?

— А чёрт его знает? — Пожал я плечами. — Но есть и хорошая новость.

— Ну-ка ну-ка? — Он подсел рядом.

— Ребята, которых я взял, оказывается вельми полезные.

— Та ну? — Разочарованно и с подозрением спросил он.

— Ага! Один вон, инженер растёт. А другой лекарь, да соглядатай.

— Ха! — В голос засмеялся Майер. — Чтобы холопы, — Он оговорился под моим суровым взглядом, — Ну, то есть бывшие холопы мастерами были. Ещё и отроки! Да ну брось!