Ленон и Гаузен: Два клевых чужака (СИ) - Сергей Кочетов

— «Мы живем в такое время, когда полки магазинов ломятся от продуктов и выбор настолько широк и заманчив, что непроизвольно разбегаются глаза и раскрываются кошельки» — прочел вслух главный редактор. — Молодец! Читателя надо заинтриговать! — сдержанно похвалил он. Но следующую фразу он прочел уже с некоторым подозрением:

— «Но настолько ли полезны современные продукты питания, насколько они заманчивы?» Ну что за вопрос! Конечно да! И спрашивать не надо, — и уже потянулся, чтобы поправить, но увидел, что там написано дальше, и тут же позабыл о своем намерении. Главред некоторое время бегал глазами по буквам, пытаясь по крупицам собрать материал в единое целое. Но ничего не складывалась. Тут, наконец, Валентин Петрович понял, что речь в статье идет совсем не о пользе продукции колбасного завода Филимона Зеленых, и в ужасе схватился за голову.

— Ты что написал? Тебя почитать, так аж волосья на дыбы поднимаются! — возмутился Валентин Петрович.

— Ну, вы ведь сами сказали… про вкусную и здоровую пищу, — начал оправдываться Ленон.

— Нужно было писать про колбасу завода Филимона Зеленых, а не эту ерунду! Да это просто лахабель какой-то получается!

— Лаха… что? — переспросил Ленон, не ожидая от Валентина Петровича столь неприличных выражений.

— Ты еще и английского языка не знаешь?! «Лахабель» значит «смехотворно»!

Все еще находясь в состоянии крайнего возмущения, Валентин Петрович продолжил громко зачитывать отрывки из статьи Ленона:

— «За прошедшее время технологии обмана потребителей зашли далеко вперед. Подумать только — на полках магазинов запросто можно найти кетчуп, где не указано содержание помидоров, колбасу, в чьем составе не найдешь мясо…» Ты что, с ума сошел писать так про колбасу завода Филимона Зеленых?!

— Ну, так я же не написал прямо, какая колбаса, — оправдывался юноша. Он уже начал подозревать, что главный редактор просто так не согласится опубликовать его статью в ближайшем номере.

— Пойми же ты! У нас в городе другой колбасы не продается, — пытался вразумить подчиненного главный редактор и, видя, что Ленон не может найти ответных слов, продолжил недовольным голосом цитировать его статью дальше:

— «Стоит только прочитать состав, как в глазах запестрит от обилия сложных химических терминов, которые простому покупателю мало чего говорят. А легко ли проглотить то, что и произнести-то получается не сразу?» А зачем это читать? Газеты надо читать! Это ты, наверное, кроме этикеток ничего и не читаешь! — разорялся папаша Тираж.

— «На протяжении многих тысячелетий эволюция развивалась не совсем в нашу пользу…» Оно по тебе и заметно! Это даже не самоирония, а самоистязание! Ведь эволюция отыгралась на таких, как ты! — с категоричностью Чарльза Дарвина заявил главный редактор и продолжил разоблачение:

— «Все мы знаем, как прекрасны цветы. Но многие цветы со временем распускаются и превращаются в не менее прекрасные вещи — вишни, яблоки, апельсины. Художники рисовали фрукты на картинах, поэты посвящали им стихи… Можете ли вы представить себе, чтобы, к примеру, Репин рисовал современные шоколадные батончики или полуфабрикаты?» И запросто себе представляю, — прервал чтение Валентин Петрович. — Я был дома у Филимона Григорьевича! На половине картин он с колбасой, а есть и замечательные мясоколбасные натюрморты! И ты делаешь вид, что разбираешься в высоком искусстве?! — продолжал горячиться папаша Тираж. — Как часто такое встречается в хорошем материале? Да не чаще, чем день открытых дверей в тюрьме! Разве это похоже на нормальную статью? Да не больше, чем свинья похожа на птеродактиля! Это просто какая-то чепуха! Чепуха с большой буквы «Ха»! Как вообще такое можно допустить! Газета — это скатерть стола новостного изобилия! А ты ее запятнал!

Тут, в качестве доказательства собственной правоты Валентин Петрович зачитал еще один отрывок из материала Ленона:

— «Многие из чипсов уже имеют мало отношения к картофелю, а, по сути, являются смесью жиров, крахмала и ароматизаторов». Ты бы еще написал, что каждый сульфат мечтает стать минералом! Да ты тут такого нахимичил, что не только волосы на дыбы подымаются — мозги заваливаются набекрень! Да скорее трава на Луне вырастет, чем я это напечатаю! Подобная ерунда нужна как безрукому гадалка!

— Может быть, каталка? — предположил Ленон, хотя подумал, что каталка нужна скорее безногому.

— Ты полный идиот, Ленон! — не выдержал папаша Тираж. — У тебя полностью отсутствуют причинно-следственные связи и понимание даже простейших истин. На чем можно погадать безрукому? Только на кофейной гуще! У тебя мысли разбегаются, как участники квартета «Лебедь, рак и щука» имени Крылова! — скороговоркой выпалил Валентин Петрович, боясь запнуться или напутать что-то.

— Какого некролова? — уточнил Ленон. Не понимая серъезности сложившейся ситуации, он все еще пытался записать в своем блокноте все замечания и претензии, которые выдвигал к нему его главный редактор.

— Классик! Не позволю! — возмутился Валентин Петрович тем, что журналист переврал фамилию известного баснописца и продолжил сыпать характеристиками со скоростью стружки, выходящей из механической точилки для карандашей:

— Ты так пишешь, будто буквы последний раз видел в букваре! Да если бы мне предложили выбрать между тем, чтобы опубликовать это или застрелиться, то я бы уточнил, какой калибр!

— А нельзя ли опубликовать ее хотя бы в сокращении… Я обещал… — сделал последнюю попытку юноша.

— А, может быть, тебе еще пульт управления от кинотеатра дать? — разгневанно перебил папаша Тираж.

— Но ведь я написал правду, — попробовал защитить свою статью юноша.

— Правду? Правду?!! — разозлился главный редактор. — Тогда скажи мне кто прав — тот, кто обещал дать в морду, но не дал, или тот, кто дал, но потом извинился?

— Ну, наверное, тот, кто не дал… — предположил Ленон, которого вопрос Валентина Петровича поставил в тупик.

— Ага! Значит, прав тот, кто соврал, что даст в морду! Видишь?! — восторжествовал папаша Тираж.

— Но ведь насилие — это не решение, — попытался объясниться Ленон, но главный редактор вновь не дал ему закончить:

— Не говори ерунды! По правде вообще получается, что помидор — это не овощ, арахис — не орех, а градусник и вовсе следует называть термометром! Но кого это волнует?! Нельзя быть правдивым во всем — засыплешься на мелочах! И вообще, разве тебя просили написать правду?!! Ты должен был написать про колбасный завод! Рекламную статью!! К понедельнику!!! А кому интересна правда? Зачастую, правда слишком неприлична, чтобы о ней говорить!

— Но ведь журналист должен быть всегда… — попытался произнести заученные слова юноша, но папаша Тираж не дал ему закончить:

— Что должен? Что скажут, то и должен! За правду можно не только по морде получить! Да ты знаешь, насколько губительна и разрушительна она бывает? Не знаешь?! А я тебе расскажу. Однажды, более полувека назад, в одну деревню ворвались партизаны, которые спасались от вражеских солдат и спрятались в подвале. А дома из семьи остался один только маленький мальчик. Тут солдаты приходят и спрашивают: — Есть кто дома?

А малыш им отвечает: — Нету никого. Ну, они поверили и ушли. Знаешь, какая мораль этой истории? Вранье спасает жизнь! Ты представляешь, что было бы с партизанами, если бы он сказал правду? А знаешь, кто был тем мальчиком? Космонавт Савушкин! Да каким нужно быть чудовищем, чтобы на полном серьезе считать, что Савушкин может быть неправ!

Услышанное потрясло Ленона. Он еще мог что-то возразить главному редактору, но пойти против кумира своего детства он способен не был.

— Но ведь я, в сущности, не хотел ничего плохого… — кающимся тоном промолвил Ленон.

— Отелло тоже хотел лишь немного у Дездемоны за шейку подержаться. И знаешь, чем все это закончилось? — продолжил разоблачение папаша Тираж. — Три дня уже прошло, а ты не принес ничего полезного. Вот, например, позавчера произошло колоссальное событие! На параде бомж флагом подтерся!

— А я ведь был тогда там, — расстроено пробормотал Ленон, но от Валентина Петровича ничего не укрылось:

— Что?! Ты был на месте в нужное время и ничего не сделал?! Да тебе вообще удалось хоть что-нибудь разузнать за эти выходные?

Ленон понял, что в эти секунды решается его судьба. Тут он вспомнил про то, как Руфи свалилась в пруд, но он не рассказал бы кому-то об этом даже под пытками, потому что боялся расстроить девушку.

— Нет, ничего, — сокрушенно покачал головой юноша.

Услышав это, Валентин Петрович потянулся за успокоительными таблетками, но по ошибке сунул руку не в тот карман и вытащил круглую пастилку для свежести рта.

— А мне можно? — робко попросил Ленон, вспомнив, что сегодня не успел толком почистить зубы.