Жизнь с двух сторон - Роузи Кукла

— Хорошо, отдохни, может и правда переиграла. Бывает такое.

У меня было уже один раз на первом курсе, когда я столько занималась, что в конце — концов сон и покой потеряла. Спать не могла, и в ушах все время музыка, днем и ночью. Но тогда после отдыха дома летом все прошло.

И вот снова, но уже совсем по–другому. Ребята мне сочувствуют и советуют расслабиться. А я не могу, организм не принимает. Прямо не знаю, что это со мной.

Не буду дальше описывать. Не для того вам рассказываю, а просто скажу, что пришлось академотпуск брать, да по больницам, к профессуре медицинской.

Диагноз, как приговор к смерти! Все, сказали! И не только музыкой не сможете, но и медленно будете терять возможность ходить, двигаться, управлять конечностями и, простите, нет никакого лечения с последующим оздоровлением. Начнется игра наперегонки. Кто кого? Только в итоге.… А, не буду! Зачем это вам?

И вот, была жизнь с одной стороны, где я такая вся из себя живая и красивая, и даже слегка располневшая, а тут? Ни друзей, ни ребят, подруги вдруг сразу же за своими делами укрываться стали. Нет, заходили домой, конечно же, болтали, сплетничали, особенно мои подруги по школе, ну и все, пожалуй. А как жить дальше? Что это, отпущенное мне и неведомое мне время делать? Сидеть у мамы и папы на шее? Это мне–то?

Так, думаю, пока могу ходить, а я уже стала с палочкой ковылять по дому. И даже на людях, для маскировки, ногу перевязывать стала какими–то повязками: мол, нога временно больная. То буду бизнесом заниматься! Во, как! Не много и не мало. А каким? Деньги, что были, быстро ушли на лечение, да и лекарства теперь каждый месяц все с нарастающим итогом. Нет денег! Что делать?

Ничего, буду посредничать. Телефон есть, значит, если с головой к этому подойти, то буду сводить дебет кого–то с кредитом чьим–то, а мне проценты. Так почему–то решила.

И потом, у меня инвалидность, значит билеты на проезд льготные. Чего сидеть?

Села и поехала в свою консу…

Не смогла я! Шла еще и по дороге поняла, что не смогу с ними, своими родными музыкантами. Я ни разу не ревела до этого, а тут как заплачу!

— Девушка, что с вами? — Парень какой–то перед консой.

— Ах, — говорю, — потеряла все деньги и ногу еще потянула… — Вру ему, а что делать?

— Так! — Говорит. — Идти сможешь?

— Куда?

— А вон, Вольво стоит, к ней.

— Зачем?

— В больницу тебя отвезу.

— Нет! Я только оттуда, сказали, потихонечку ковыляй.

— Вот гады!

— Да нет! Они хорошие и подлечили.… А зовут Вас как?

— Серый!

— Серый? Хорошее имя…

— А тебя?

— Наташа!

— Вот что, Наташка! Ты сможешь меня подождать в машине?

— Смогу, только… — А я голодная приехала, прямо с поезда, страсть какая!

— Понял! Тебе что можно?

— Все! Я всеядная.

— Понял! Я сейчас!

Через минуту он мне корзину пирожков!

— Ешь! Я сейчас!

Сунул на сиденье заднее рядом со мной и сам пошел куда–то.

— А ключи? — Кричу ему. Он ключи оставил в машине.

— Ну, а ты зачем? Под сиденьем вода, пей. Музыку включи! Сиди, жди! Я скоро!

Я уже спала, когда он сел в машину.

— Все нормально?

— Порядок! Едем?

— Едем.

— Спи, мы не скоро, часа через два будем дома…

— Ешь пирожки. Крупные — с капустой, а маленькие — с повидлом. — Это я ему

— Спи, я радио тихо. Надо подумать…

И поехали… А куда и зачем?

Волшебная флейта

Приехали в темноте. Я всю дорогу проспала, как кошка. Свернулась как–то, а он меня еще накрыл своим плащом, и я поплыла….

— Приехали. Бери корзину и пошли.

Вылезла из машины, а прямо передо мной дом высотный. Красивый и новый. Вокруг стоят дорогие машины, во многих окнах квартир свет горит.

Потом в лифте. Едем, а я еще не очухалась ото сна и, как в сказке, лечу с ним куда–то вверх. Приехали. Холл просторный, подходим к двери без номера.

— Входи! Туалет там! — Как он догадался?

Проходить пришлось через коридор, заставленный не распакованной мебелью, словно через кладовую мебельного магазина.

Вошла в туалетную комнату! Простор и отделка! Вижу себя, измятую и какую–то жалкую. Тут и биде, и ванная. Все красиво, ярко, светло, как днем.

Бумаги никакой. Ах да, биде.

— Справа горячий, слева холодный. Осторожно, потихонечку, не обожгись.

Слышу как он, словно угадывая мои мысли, говорит за дверью.

— Джакузи потом! Выходи, моя очередь!

В дверях чуть — чуть сталкиваемся и немного с заминкой расходимся.

— На кухне в холодильнике продукты. Приготовь что–нибудь сама. Я ненадолго, мне надо отмокнуть. Когда приготовишь, позовешь… — Слышу, как он уже из–за закрытой двери.

— Мама родная! — Невольно воскликнула, вступая на кухню.

И не кухня это, а целый зал. Вся кухонная мебель в сборе, и по ее поверхностям стоят в ряд: микроволновка, чайник, блендер, кухонный комбайн, а вот и холодильник Бош.

Открыла. Ба, да тут продуктовая пещера Али — бабы! Так, что он любит? Мясо, рыбу? Но это долго, а вот котлеты по–киевски, это подойдет. Гарнир? Так, салаты мужики не любят, им бы что наваристей. Ага, вермишель быстрого приготовления, но такая,… такую я еще и не видела даже. Она прямо с чашками. Так, тунец, баранина, вот, курица! Пойдет. Пить, пить что будет? Сок? А какой? Это что? Банановый — нет, томатный пойдет! К вермишели подойдет, а на закуску десерт. Так, мужчины любят сладкое и мучное. Что это, рулет? С чем? Так, с молоком сгущенным, с малиновым джемом, ага, с шоколадом. Пойдет! Что еще? Чай? Или кофе? Ну, какой кофе, ночь на дворе. И чай не надо бы, лучше сок какой–то…

Так это в микроволновку, а это подогреть потом.… А посуда? Посуда где? Ищу и не нахожу. Неужели спрятал куда–то, и я без него не смогу найти? Нет, видимо она… Точно, вот в посудомоечной машине. Что? Так, рюмки три, фужеров тоже три, а тарелок аж.… Так, раз, два, три.… Да зачем их считать? Вилки, ножи на всякий случай, а хлеб? Хлеба — то нет! А как мужик без хлеба? Ведь и за стол не сядет! А пирожки зачем? Так быстренько все по местам расставить и пирожки в микроволновку.… Все! Готово!

— У меня все готово, иди!

— Сейчас иду…

Что это, телефон? Где, в комнате, наверное. Зашла, но не найдя выключателя, пошла на звук, взяв трубку и к нему.

— Сережка, телефон!

— Занеси!

Захожу, отвернув голову, а в зеркала–то все видно! Он сидит, расставив руки, и смотрит, как я, выпендриваясь, несу ему трубку телефона, голову отвернув на сторону…

— Давай!

Постой! Да? Слушаю? Ну и… Я сказал, десять. Понятно? Десять и не центом меньше! Все! Я занят! Нет, завтра, но не раньше десяти. Что? Я имею право на свою личную жизнь? Ну, то–то! Пока!