Университет. Руководство для владельца - Генри Розовски

Обстановку, в которой проходят занятия в колледжах, стремятся сделать неформальной – преподавателей немного, классы небольшие, число студентов невелико. Соответственно, предъявляются повышенные требования к личности преподавателя. Внимателен ли преподаватель (профессор)? Доступен ли он для студентов? Интересно ли проходят лекции? Хорош ли данный преподаватель как консультант? Результаты всего этого вполне предсказуемы: преподавательский состав – это люди высочайшей компетенции, постоянно готовые оказать студенту помощь и поддержку. Рассматривая ситуацию с точки зрения преподавателя, мы вынуждены подчеркнуть, что уровень образования в независимом колледже имеет мало шансов подняться выше элементарного или среднего; очень немногие студенты-младшекурсники в состоянии усвоить более сложный материал. Как результат, преподаватели в меньшей степени ощущают необходимость вести научные исследования. Изменения в подаче академических дисциплин на элементарном и среднем уровне происходят крайне медленно, и потребность быть в курсе последних достижений науки и следить за направлением научной мысли развита крайне слабо – ведь нет аспирантов, которых надо обучать с учетом новейших и актуальнейших научных идей. Более того, для завоевания авторитета в профессиональной среде вовсе не обязательно активно заниматься научной работой. Конечно, некоторые профессора колледжей ведут исследования – даже выдающиеся исследования – и занимаются наукой ради самой науки (см. примеч. 6). Однако если все-таки заниматься сравнением, то преподавание будет стоять на первом месте.

Профессор университета – птица совсем иного полета. Он преподает студентам младших курсов и аспирантам (наши критики считают, что предпочтение отдается обучению последних), и его статус (положение среди коллег), возможности продвижения, заработок и прочие отличия предопределяются исследовательской деятельностью, по-видимому, больше, чем какими-либо другими вещами. Как можно оправдать такое положение дел, если первейшая задача университета – учить студентов-младшекурсников? И почему находятся добровольные мученики, выбирающие университетский колледж, в то время как свою заботу и внимание готовы предложить независимые четырехгодичные колледжи (и в том числе исследовательские колледжи!) за ту же и даже за более низкую плату?

Давайте немного помечтаем. Вы выбрали для себя Гарвард, и вот вы – первокурсник, стоит прекрасный октябрьский день, и вы прогуливаетесь по берегу реки Чарльз. Слева от вас идет один из гарвардских Нобелевских лауреатов в области физики. Эта дама держит вас под руку и рассказывает о своих новейших теориях происхождения Вселенной. Ваша правая рука лежит на плече одного из наших замечательных специалистов-англистов, лауреата трех Пулитцеровских премий. В данную минуту у него нет теорий, которые он мог бы с вами обсудить, вместо этого он интересуется, где бы вы предпочли выпить чаю: в Элмвуде (резиденция президента и м-с Дерек К. Бок) или у Джона Кеннета Гэлбрэйта. Вы хотите пить чай у Гэлбрейта, потому что вы всегда мечтали познакомиться с Тедди Кеннеди, м-с Тэтчер и Джерри Фолуеллом. Очнитесь! Такого нигде и никогда быть не может – ни на берегу реки Чарльз, Кам или Сены, ни на побережье залива Сан-Франциско. Университетский колледж никогда не состоял из пяти сотен м-ров Чипси, окруженных несколькими тысячами обожающих и обожаемых студентов.

В описании Оксфорда 1950-х годов мы видим перед собой совсем другую реальность:

Ныне, как и во времена Гиббона, университетская жизнь шла плавно и уравновешенно, никоим образом не включая в себя студентов младших курсов, на протяжении всего семестра толкущихся в своих колледжах и ведущих себя подобно полчищам кочевников-варваров. Их шумные попойки, грубые забавы и многолюдные вторжения лишь изредка, в течение кратких периодов оккупации, нарушали порядок и спокойствие университетской жизни. Члены Университетского совета вели привычную для них жизнь, вкушая великолепные обеды в университетской столовой, ведя свои научные изыскания, расщепляя атом, анализируя Un Coup de des Малларме, обсуждая тончайшие проблемы истории христианской церкви, но они олицетворяли собой постоянную и непреходящую роль Оксфорда как места получения знаний и сторонились судентов-младшекурсников точно так же, как, должно быть, поступали умудренные годами и уважаемые римляне во время нашествия визиготов.

Безусловно, студент-младшекурсник мог получить образование в Оксфорде, но это было нелегко и пытаться сделать это было в то время вовсе не обязательно (см. примеч. 7).

Конечно, это тоже карикатура. Истина лежит где-то посередине, однако в обоих описаниях многое соответствует действительности: знаменитости, конечно, есть, но к студентам они могут иметь весьма мало отношения; преподаватели держатся особняком и заняты собственными проблемами; обстановка, безусловно, достаточно обезличенная. Совсем иную картину мы находим в небольшом независимом колледже, но за все надо платить: в данном случае плата – большая степень патернализма, меньшая степень разнообразия среди преподавательского состава и студентов и более узкий круг доступных для изучения дисциплин. С точки зрения студента, размеры учебного заведения и возможности выбора тесно связаны, и это касается учебных курсов, друзей, внеучебных занятий и, конечно же, того, что теперь принято называть стилем жизни. Мое суждение – чисто оценочное, но все же я считаю, что университетский колледж – это самый блестящий выбор для тех студентов, которые готовы активно действовать.

Точное число университетских колледжей в Соединенных Штатах еще предстоит определить. Их сотни, ведь в большинстве штатов более одного государственного университета. Как отмечалось в главе 4, я использую термин «университетский колледж» в более узком смысле. В моем понимании речь может идти о 50 колледжах или около того: это колледжи, находящиеся в тех наших университетах, которые в наибольшей степени ориентированы на исследовательскую деятельность (в их число входят такие учебные заведения, как Калифорнийский университет в Беркли, Корнеллский университет, Университет Джона Гопкинса, Мичиганский университет, Техасский университет и, разумеется, Гарвард и Браун). Эти учебные заведения различаются местоположением, стилем преподавания, учебной программой, способами отбора и основными источниками финансирования. Но для всех них характерно общее (хотя и не бесспорное) убеждение, что исследование и преподавание – это взаимодополняющие друг друга виды деятельности, что преподавание университетского уровня затруднено при отсутствии новых идей и стимулов, которые дает научная работа, и что для достижения идеального интеллектуального соотношения нагрузка профессора должна распределяться между преподаванием младшекурсникам и преподаванием аспирантам (см. примеч. 8).

Я вынужден буду признать, что проблеме идеального интеллектуального соотношения придается меньшее значение, чем остальным. Некоторые университетские преподаватели предпочитают ограничиваться занятиями с аспирантами, как будто эта работа значительнее и интереснее. Они, и это еще важнее, по-видимому, считают, что вести занятия с аспирантами более престижно. Некоторые предпочли бы не преподавать вообще и отдавать все свое время научным исследованиям. В общем, университетский общественный договор (почти всегда неписаный) вполне понятен: предполагается, что половину своего времени профессор университета тратит на деятельность, связанную с преподаванием, половину – на деятельность, связанную с научной работой. Половина времени, отведенного на преподавание, должна отдаваться младшекурсникам, вторая половина – аспирантам. Применение этих формул не должно быть ни слишком строгим, ни чересчур упрощенным. В экспериментальных дисциплинах, к примеру, преподавание и исследовательская деятельность настолько переплетены между собой, что разделить их практически невозможно. Тем не менее то, что я назвал общественным договором, действительно работает и используется в качестве полезного и обычно реально действующего принципа.

Студенты и профессора воспринимают действительность с разных позиций. Студенты склонны считать, что интерес к исследовательской работе свидетельствует об отсутствии интереса к преподаванию. Благодаря представителям тех учебных заведений, в которых исследовательской работе не уделяется особого внимания, они привыкли смотреть на преподавание и научную работу как на игру с нулевой суммой (см. примеч. 9). Сходные представления находят выражение во многих справочниках, издаваемых колледжами. Иногда, к сожалению, негативные стереотипы поддерживает и поведение некоторых университетских профессоров: небрежно подготовленные лекции, несоблюдение часов присутствия, пренебрежительное отношение к студентам – и все это во имя никому не ведомой «высокой науки». Однако все то же самое может происходить и вне всякой связи с научной деятельностью. Проявление необязательности в процессе преподавания не является свойством, присущим исключительно университетским колледжам, однако для них оно может быть более характерным, чем для каких-либо других учебных заведений – здесь возникает больше искушений в виде различных поездок, посторонних консультаций, приглашений на конференции и т. п.