Очерки и рассказы (1873-1877) - Глеб Успенский

("Что ж? — подумал мужичок в уголке. — Ничего! дело правильное! Ничего, можно!..")

Очертив довольно ярко такую небывалую должность, "чтобы всем поровну", батюшка начинает опровергать…

"Но такое общение имуществ, такое равенство состояний не согласно ни с здравым разумом, ни с учением слова божия. Слово божие нигде не учит равенству (смотри, поп!)… Возможно ли равенство состояний, сообразно ли с законом правды равномерное между всеми распределение "плодов труда", имущества, когда не все могут или хотят трудиться, когда один трудолюбив, а другой ленив, один благоразумен и искусен, а другой недальновиден и малосведущ… один бережлив, а другой расточителен?"

("Именно верно, — говорит про себя старичок. — Всю-то жизнь господа ничего не делали наши, а всё мы хребты гнули… За что ж им-то? Именно что невозможно этого… Поровну! Да им копейки не стоит дать, а не то что!")

"Тогда (то есть при общении имуществ, продолжает батюшка, выдвигая самый сильный для боголисьих шуб довод против новой должности), тогда богатые невинно бы лишились законной собственности, а бедные сделались бы богатыми!.."

Ну, когда кто-нибудь из вас добьется счастия говорить публично, при толпе народу в храме, что при коммунизме бедные сделаются богатыми! Да вы давно бы уж мчались на тройке в столь отдаленные губернии, что и сказать нельзя. А простодушный поп, которому шило впилось в рыхлое белое тело, — публично и безнаказанно проповедует это.

("Уж вот так хорошо! — говорит старичок в углу. — Ах, как чудесно!.. Ну, так уж — та-ак! Ат-тлично!")

Поп, очевидно, шибко накололся на эту штуку, ибо тотчас же торопится вывернуться и поправиться.

"Напрасно, — продолжает он, — коммунисты ищут оправдания учению своему в примере первых христиан иерусалимских, у которых никто, по свидетельству книги деяний апостольских, ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее (Деяния, 4, 32)".

Какова смелость — идти против такого факта, против таких деяний, да еще чьих же — апостолов Христовых! Что ни шаг, то рожон! Но попу надо и апостолов, которые оказываются очень похожими на наших людей, "недовольных своим званием и вообще существующим порядком", — и их отстранить с дороги, чтобы дать дорогу купцам, и он, плюгавый поп, бормочет следующее:

"Это общение имуществ, как вызванное особенным положением церкви иерусалимской, продолжалось не долго: ибо в милостыни в пользу бедных христиан иерусалимских…"

Но тут шило впивается ему прямо в бороду:

"…Чего (то есть милостыни) было бы не нужно, если бы продолжалось это общение имуществ".

("И в помине бы не было!.. — говорит старичок. — Ах, как справедливо".)

Довольно покуда. Об ораторском искусстве наших попов не будем больше, так как то, что уж сказано, на мой взгляд хорошо! Делайте ваше дело, не отчаивайтесь! Видите, против вас борются публично, всенародно; борется казенная церковь, а как борется — вы видите. Великая беда ее, что ей приходится в борьбе с вами иметь дело с Христом и с апостолами… И тот и другие вовсе на беду не похожи на городовых, мнения которых о человеческом обществе были бы для них самыми подходящими.

ПРИМЕЧАНИЯ

Рассказы и очерки Успенского 1873–1877 годов, не вошедшие в цикл "Новые времена, новые заботы", по своей тематике тесно с ним связаны. Часть из них (см. ниже примечание к очеркам "Из памятной книжки") по первоначальному замыслу должна была и в композиционном отношении составить единое целое с очерками, вошедшими в состав цикла.

Печатается по тексту первой публикации в журнале "Иллюстрированная неделя", 1873, № 2 от 14 января. В прижизненные собрания сочинений очерк не включался.

Замысел очерка связан с первой поездкой Успенского по Волге и Оке в мае 1871 года. Сразу после возвращения из поездки писатель задумал серию посвященных ей очерков. Первый очерк этой серии "Путевые заметки" был помещён в сатирическом журнале В. С. Курочкина "Искра", № 31 от 1 августа 1871 года с примечанием: "Продолжение следует". Успенский рассказал здесь о тяжелом впечатлении, которое произвела на него картина жизни мастеровых и рабочих известного центра кустарных промыслов по производству замков и других железных и стальных изделий — села Павлова (на Оке), грубая эксплуатация их торговцами и скупщиками. "Павловский посад, который я, по простоте, представлял себе цветущим оригинальным русским поселением в привольной местности, с оригинальными простыми нравами, имевшими более возможность сохраниться и развиться здесь, нежели где-нибудь в центральных губерниях, где уж никаких нравов не осталось и следа, — с негодованием писал Успенский, — этот "посад" оказался нищенскою помойною ямою, с грязью, с руганьем, с пьянством выше меры, а главное — с такою ужасною, забивающею бедностью, которой я никогда не видывал".

Настоящий очерк является вторым очерком задуманной Успенским серии. Несмотря на обещание редакции "Искры" поместить продолжение "Путевых заметок", продолжение это не появилось в "Искре" — несомненно, по цензурным причинам. Только через полтора года Успенский смог напечатать данный второй очерк, посвященный, как и первый, быту павловских кустарей, в виде отдельного, самостоятельного произведения в "Иллюстрированной неделе".

Успенский посетил Павлово в период ломки крепостнических отношений и начинающегося развития капитализма. В 1871 году закончились затянувшиеся на десятилетие переговоры между павловскими кустарями и помещиком об условиях их выкупа. Однако еще при крепостном праве павловское общество резко разделялось на две группы: рабочих-мастеровых и эксплуатировавших их торговцев-скупщиков. В своих очерках Успенский правдиво обрисовал эксплуатацию и тяжелую жизнь павловских кустарей, дальнейшую судьбу которых при капитализме описал В. Г. Короленко в своих "Павловских очерках" (1890).

Печатается по тексту первой публикации в "Отечественных записках", 1875, № 3. В прижизненные собрания сочинений очерк не включался.

Очерк "Злые новости" написан Успенским летом 1874 года, вскоре после рассказа "Очень маленький человек". В конце последнего (см. т. 2 наст. издания) Успенский дал обещание рассказать "о положении целой деревни, испытавшей на своем веку… ненужные ей, но настойчиво приводимые в исполнение посторонние влияния". Осуществлением этого замысла и явился очерк "Злые новости", задуманный первоначально в виде "ряда очерков" (Д. П. Сильчевский. Из воспоминаний о Г. И. Успенском — "Новости и Биржевая газета", 1902, № 84 от 26 марта).

После того как рассказ "Очень маленький человек" был уничтожен цензурой, Успенский отказался от продолжения очерков "Злые новости". Настоящий (оставшийся единственным) очерк под этим заглавием почти год пролежал в редакции "Отечественных записок" и появился в мартовской книжке журнала за 1875 год без подписи.

В очерке поставлен вопрос о разрушительном влиянии денег и надвигающихся на деревенскую жизнь новых капиталистических порядков. В то же время Успенский замечает "едва заметную звездочку мысли, явившуюся в массе" и осветившую ее сознание в результате ломки патриархально-крепостнического уклада. Обе эти темы получили дальнейшее развитие в рассказах и очерках, вошедших в цикл "Новые времена, новые заботы" ("Книжка чеков", "Хочешь-не-хочешь" и др.).

Стр. 355. …четыре человека повстанца. — Здесь и далее речь идет о польском национально-освободительном восстании 1863 года.

Очерки печатаются по тексту первой публикации в газете "Русские ведомости", 1875, No№ 276 и 277 (от 18 и 19 декабря), и 1876, No№ 101–108 (от 27 апреля — 1 мая). При жизни писателя в собрания его сочинений не включались.

9 мая 1875 года Успенский писал своему другу А. В. Каменскому, издателю журнала "Библиотека дешевая и общедоступная": "На днях Вы… получите мою статью. Называется она "Из памятной книжки". Я решил все, что думано и что есть у меня в башке теперь, привести в некоторый порядок и печатать так, как думается, в самой разнообразной форме, не прибегая к крайне стеснительным в настоящее время формам повести, очерка… Тут будет при случае и Париж, и деревня, и Петербург". Первым очерком задуманной серии был "Неизлечимый".

Очерки серии "Из памятной книжки" не были напечатаны в "Библиотеке" Каменского (издание которой вскоре прекратилось). Часть из них, посвященная темам из русской общественной жизни, появилась в "Отечественных записках" и впоследствии вошла в цикл "Новые времена, новые заботы", настоящие же два очерка, в которых отразились размышления, вызванные поездкой за границу, попали на страницы "Русских ведомостей", откуда впоследствии они Успенским не перепечатывались.