Русалка для интимных встреч - Татьяна Тронина

— Нигде, ну нигде нет справедливости! — с чувством воскликнула Анна Михайловна. — Пусть хоть она сто раз импортная, из Германии и все такое… Но если госцена у этой куртки сто десять рублей, то зачем же ее продают за сто шестьдесят?!

— Неужели за сто шестьдесят? — ахнула Клавдия Петровна. — И ты купила?

— Купила, — скорбно, после паузы, призналась ее собеседница. — А что делать?

— Анюта, это в корне неверно, ты же своим поступком поддержала спекулянтов!

— А что, я должна была взять отечественную? Клавочка, там внесли и наши куртки, но такие, что на них без слез смотреть было нельзя. Зеленого цвета, рукава фонариком, талия на бедрах — просто тихий ужас! А вот тут у тебя чего, в этой кастрюльке? Надо же, гречка!.. Ее же днем с огнем не сыщешь… — мечтательно произнесла Анна Михайловна.

— А мне троюродная сестра из Ленинграда прислала. Давай я тебе тарелочку положу… Мои-то и не едят почти ничего. Что та, что этот…

— Нет, нет, нет, я навязываться не буду… ну разве что одну ложечку… Клава, а ты слышала, что Ленинград хотят переименовать?

— Слышала. Сестра писала… Типа, все как раньше, до революции — назовут Санкт-Петербургом. Санкт-Петербург… Сан-к-т… Язык можно сломать!

— Да и смешно как-то… Нет, не стоит к этому серьезно относиться! Был Ленинград, и пускай еще тыщу лет Ленинградом остается.

— Вот-вот, и сестра против. Говорит, после того, как город блокаду пережил, его вообще трогать нельзя. Ишь придумали — Санкт-Петербург! Тебе еще подложить?

— Нет, нет, нет! При моем пятьдесят четвертом размере просить добавки — просто преступление…

Валина мама включила переносной черно-белый телевизор, который стоял на веранде, покрутила антенну. На экране скакали полосы, звук надсадно шипел.

— Черт, не видно ничего… — с досадой сказала Клавдия Петровна. — Совсем не ловит сигнал!

— Вот вроде бы когда вправо, ничего… Клава!

— Что?

— Клава, это же Кашпировский!

— Да ну… — недоверчиво пробормотала та, продолжая настраивать изображение. — Ой, и правда… Кашпировский!

Они дружно уставились на экран. Сквозь помехи прорывался голос знаменитого на всю страну психотерапевта, отвечавшего на вопросы какого-то корреспондента.

— Правду ли говорят, что вы можете вылечить любого? — спросил журналист, который брал у Кашпировского интервью.

— Нет, всех я вылечить не могу, — решительно ответил тот. — Например, если в зале сто человек, то вылечу только пятьдесят из них или шестьдесят.

— Это как лотерея?

— Да, можно сравнить и с лотереей, причем — с весьма эффективной.

— Над чем вы сейчас работаете? — спросил журналист почтительно.

— Сейчас я в основном стараюсь лечить болезни тела. Но, досконально изучив психологию толпы, иногда даю установки, касающиеся только психики: не ругайтесь, не деритесь, не курите…

— Великий человек… — пробормотала Анна Михайловна, неотрывно глядя на экран. — Да, Клавочка? Настоящий гений… Мы, обычные врачи, ему и в подметки не годимся. Он — человек будущего!

— Что вы считаете своим главным достижением? — спросил журналист.

— Я добился излечения многих соматических заболеваний, болезней, которые лечились только скальпелем, а теперь нож хирурга и не нужен…

— Как бы я хотела попасть к нему! — завороженно пробормотала Анна Михайловна. — Говорят, после приема у него женщины начинают худеть. Я мечтаю сбросить килограммов двадцать, нет, даже тридцать!

«Как надоели они с этим Кашпировским!» — с досадой подумала, проснувшись наконец, Валя. Она вылезла из окна и пошла на задний двор — там, где они любили сидеть с Лидой. В мыслях опять был Иван, только Иван…

— Пирогова! — закричала через забор Лида. — Вот ты где…

— Имей в виду, что я на тебя обиделась! — весело ответила ей Валя.

За что? Ах да, я же проспала… Валька, прости меня, но встать в три часа утра было выше моих сил! А ты ходила на Иволгу? Илья там был?

— Ладно, иди сюда…

Лида змейкой проскользнула сквозь щель в заборе и побежала к подруге.

— Черт, опять в крапиву попала… Валька, да ты скажи — был Илья или нет? — нетерпеливо переспросила она.

— Нет. Наверное, тоже проспал… Только мы с Ванечкой.

— Ах, только вы с Ванечкой… — Лида села рядом с подругой, заглянула той в лицо. — Пирогова…

— Что? Ну что ты на меня так уставилась? — захохотала Валя, не в силах притворяться — счастье так и лилось из ее глаз.

— Что-то было, да? — шепотом спросила Лида.

— Было… То есть что ты имеешь в виду? — испугалась Валя. — Мы просто целовались. И еще он сказал, что любит меня. Милый, хороший, самый замечательный Ванечка!..

— Какая ты глупая… Ладно, проехали. Так он прямо признался, да?

— Да!

— Пирогова, пожалуйста, будь осторожнее, — снова серьезно, как взрослая, произнесла Лида. — У вас все происходит слишком быстро…

— О чем ты? Ах, опять об этом… Лидка, это пошло! Я вот тебе о чем хочу сказать, правда, не, знаю, поймешь ли ты меня…

— Конечно, пойму! Рассказывай…

Валя задумалась на мгновение перед тем, как начать.

— Вот люди вокруг, да?.. — она провела рукой окрест.

— Никого рядом нет, — проворчала под нос Лида. — Ладно, люди… Ну и что дальше?

Все они чужие… То есть — ты, мама, дед — вы, конечно, не чужие… Но все равно — почему вдруг появился человек, к которому я стремлюсь сильнее всего? Совсем недавно я даже не думала о Ванечке, и его существование на этом свете совсем не волновало меня. Есть ли он, нет ли его…

— Ванечка, Ванечке… — фыркнула Лида. — Перестань сюсюкать, Пирогова! Этот Ванечка — вполне взрослый парень. Почти мужчина, можно сказать. А ты все Ванечка, Ванечка…

— Лида, я бы за него замуж вышла, — радостно призналась Валя.

— Дура, сначала школу закончи.

— Какая ты… какая ты прагматичная! Конечно, школу я закончу, куда она денется…

Они замолчали, и обе глубоко задумались о чем-то. Ярко-желтая бабочка вилась рядом, то садясь на листья, то снова вспархивая.

— Пошли на речку! — предложила Лида.

— И на речку не хочу… Знаешь, у меня такое чувство, будто я в дурмане в каком-то, — призналась Валя.

— Это из-за Ванечки твоего?

— Да, наверное. Я могу думать только о нем, говорить только о нем, и снится он мне все время…

Они снова замолчали и долго сидели на лавочке, погруженные в летний расслабляющий зной. Им ничего не хотелось, и было почему-то немножко тревожно, хотя обе они были переполнены любовью.

— Ты счастливая… — пробормотала Лида. — У тебя все определенно, Ванечка тебе в любви признался, и вы целовались. А я до сих пор не знаю, как ко мне Илья относится.

— Кажется, ты ему нравишься, — лениво откликнулась Валя.