Черная камея - Энн Райс

Лестат беззвучно расхохотался.

– То они слышат колокольчики, которые вовсе не звенят, – продолжал я, улыбаясь ему в ответ, – то чувствуют запах кофе, хотя никто кофе не варит, или вдруг заявляют, что в воздухе ощущается аромат необыкновенных духов. Конечно, были и такие, кто действительно испытывал страх. Несколько постояльцев, поселившихся на условиях пансиона, моментально съехали, узнав о репутации особняка, но в целом мрачная слава Блэквуд-Мэнор только способствовала процветанию бизнеса. Ну и, разумеется, кое-кто действительно видел привидения.

– А ты? Ты ведь их тоже видишь?

– Да, – кивнул я. – Большинство привидений – слабые создания, чуть менее прозрачные, чем пар, но есть и исключения... – Я замялся, на секунду растерявшись, опасаясь, что мои слова могут вызвать какое-то жуткое видение. Однако страстное желание полностью довериться Лестату заставило меня продолжить: – Да, из ряда вон выходящие исключения...

Я умолк.

– Расскажи о них, – сказал Лестат. – У тебя ведь, кажется, наверху есть комната? Спокойное место, где можно поговорить. Однако я ощущаю еще чье-то присутствие в доме.

Он бросил взгляд в сторону холла.

– Да, тетушка Куин сейчас в спальне, в задней половине, – пояснил я. – Позволь мне навестить ее сейчас. Это займет не более минуты.

Лестат снова оживился.

– Какое любопытное имя – тетушка Куин. Звучит божественно по-южному, как мне кажется. Ты познакомишь меня с ней?

– Конечно, – ответил я, ни секунды не сомневаясь. – Ее имя Лоррейн Маккуин, но все вокруг называют ее мисс Куин, или тетушка Куин.

Мы вышли в холл вместе, и он снова залюбовался изогнутой лестницей.

Я провел гостя мимо нее. Ботинки громко чеканили шаг по мраморным плиткам.

Наконец мы подошли к открытой двери.

Моя любимая тетушка была там, в своей комнате, и, как всегда, великолепно выглядела, была чем-то занята и ничуть не расстроена тем, что ей помешали.

Она сидела за мраморным столиком, стоявшим справа от трюмо, и, похоже, пребывала в отличном настроении. Ближайший торшер и лампы под вычурными абажурами на трюмо создавали в спальне причудливое освещение. На мраморной столешнице в беспорядке лежали десятки камей, и тетушка рассматривала их в лупу на длинной костяной ручке.

Она казалась ужасно хрупкой в своем стеганом атласном белом халатике с застегнутым пряжкой поясом вокруг тонюсенькой талии, с белым шелковым шарфом на шее, концы которого прятались под лацканами халатика. Поверх шарфа красовалось любимое ожерелье тетушки из бриллиантов и жемчуга. Мягкие седые волосы естественными волнами обрамляли лицо, а маленькие глазки восторженно сияли, разглядывая камеи. Под столом, где полы халата расходились, виднелись украшенные блестками розовые туфельки на высоченных каблуках – совсем небезопасных для ее возраста. Мне захотелось предостеречь тетушку. Ходить на таких шпильках – дело рискованное.

Ей удивительно подходило имя: тетушка Куин[6], и в душе я всегда гордился, что с самого моего рождения она неизменно была для меня ангелом-хранителем. Я не боялся, что она догадается о неестественной сущности Лестата – его загорелая кожа вводила в заблуждение любого. Хотя невероятная красота могла, конечно, вызвать подозрение. Как бы то ни было, я в этот момент ощущал себя на вершине счастья.

Я постарался взглянуть на комнату глазами Лестата и увидел прелестную спальню с кроватью под балдахином в дальнем левом углу. Ее только недавно переделали, украсив фестонами из розового атласа и косичками более темного тона. Поверх аккуратно расправленного (что случалось не всегда) покрывала громоздились горы подушек и декоративных подушечек. Дамастовая обивка дивана и многочисленных кресел совпадала по цвету с балдахином над кроватью.

Жасмин, наша верная экономка, сидела в тени, шелковистая темная кожа и тонкие черты лица придавали ей особенную красоту, вполне сравнимую с тетушкиной. Она выглядела очень строгой в красном облегающем платье, на высоких каблуках и с ниткой жемчуга вокруг шеи. Кажется, это я подарил ей ожерелье.

Коротко поприветствовав меня взмахом руки, она вернулась к своему занятию – наведению порядка на ночном столике, уставленном мелкими вещицами, а когда тетушка Куин, подняв глаза, воскликнула взволнованно: "Квинн!", Жасмин прервала работу и направилась к выходу.

В тот момент, когда она проскальзывала мимо нас с Лестатом, мне вдруг нестерпимо захотелось обнять ее. В последний раз мы виделись несколько ночей тому назад. Но я испугался, а затем подумал: "Нет, я буду обнимать свою верную спутницу, сколько захочу, ничего не боясь, ведь я только что насытился и тело мое наполнено теплом". На меня нахлынуло всепоглощающее чувство радости, что я не проклят. Я почувствовал любовь и великодушие и, шагнув назад, поймал Жасмин в объятия.

Мы остановились в тени холла.

Она была прекрасно сложена, с молочно-шоколадной кожей, карими глазами и чрезвычайно густыми волосами, обесцвеченными до желтоватого оттенка, которые она коротко подстригала, отчего голова казалась совершенно круглой.

– А, вот и мой молодой хозяин. – Жасмин тоже обняла меня. – Мой таинственный молодой хозяин. – Она прижала меня к своему бюсту и опустила голову мне на грудь. – Мой непоседливый малыш, которого я почти не вижу.

– Ты моя подружка навеки, – прошептал я, целуя ее в макушку.

В столь тесном соседстве кровь жертвы сослужила мне хорошую службу. А кроме того, я был полон надежд и потому слегка не в себе.

– Входи же, Квинн, – позвала меня тетушка.

Жасмин мягко подтолкнула меня к спальне, а сама направилась к задней двери.

– Да ты, как я вижу, не один, а с другом! – приветливо воскликнула тетушка, когда я появился на пороге с Лестатом.

В ее комнате было теплее, чем в остальной части дома.

Голос у тетушки Куин если и не был молодым, то, во всяком случае, не выдавал ее истинного возраста, и говорила она с четкой дикцией командира.

– Я так рада, что у тебя появилась компания. К тому же такой превосходный молодой человек, – заметила она, мило, чуть иронично улыбаясь Лестату. – Подойдите поближе, чтобы я могла вас рассмотреть. Выйдите на свет.

– А вы, моя милая леди, прекрасны, как мечта.

Для выразительности Лестат произнес эти слова с чуть усиленным французским акцентом и, склонившись через мраморный столик с камеями, поцеловал тетушке Куин руку.

Несомненно, несмотря на возраст, она и была мечтой: хорошенькое личико, не слишком худое, чуть удлиненное, тонкие губы, подкрашенные розовой помадой, и глаза, окруженные тонкой сеточкой морщинок, но не утратившие яркой голубизны. Бриллианты и жемчуга на ее груди, равно как и дорогие бриллиантовые кольца на длинных пальцах, ошеломляли своей красотой.