Пенсионер – пионер (СИ) - Коруд Ал

Перченые колбаски Калабрии, Апулийские пироги Орекьето, Бистек флорентино, Калабрийский сыр Качовакалло, блинчики с анчоусами. В Лации мы пробовали телячьи рулетики с ветчиной Сальтимбокка. А великолепное мороженое и обалденный итальянский кофе! Правда, мне было еще четырнадцать и пить их крепчайший кофе не особо рекомендовали. И в самом деле, я понял, почему к маленькой чашке ароматного напитка баристы обязательно подают стакан воды. Сердце начинает выпрыгивать из груди! Ну и по понятной причине вкусовые качества местных вин оказались мне недоступны. Пробовал? Конечно, втихаря. Но не понял. Был мал. Это дед мне в восемнадцать сам налил Австралийского сухого. Он считал, что надо учить пить. И обязательно качественные напитки, а не поделочную дрянь. Один раз попробуешь хорошего, и бормотуха в рот не полезет.

— Нормально все у тебя с памятью, — констатировал Петр Иванович и положил учебники обратно. — Если и есть провалы, то связаны с недавними событиями. Это не смертельно. Но бывает и хуже. Поэтому, — мужчина наставил на меня палец, — Еще два дня обязательного постельного режима. Никаких резких рывков и вот этого, — он указал в сторону гантелей. — Потом догонишь. Друзья у тебя вроде не идиоты, поймут правильно. Я с ними поговорю, как и с Алевтиной. Тебе повезло, что в семье есть хоть один вменяемый медик. Она у меня поработал месяц, толк с нее будет.

Я же усиленно решал, что делать. Пожалуй, такая отмазка от общих игр с дружками мне больше на пользу. Это Ростик настоящий — игрок. А я в его теле — жалкое подобие.

— А что я в школе скажу? Если нельзя про удар по башке.

Петр Иванович щелкнул пальцами:

— А я на что? Напишу справку про вывих плеча. Месяц посидишь на скамейке, а там, как себя будешь чувствовать. Надо и два посидишь. Здоровье дороже! В твоем возрасте быстро наверстаешь. Парень ты спортивный, форму нагнать успеешь. И у тебя главное сейчас — учеба. Не забывай! Надумал, куда поступать?

Вот еще задачка. Это деду нравились технологии, я же больше гуманитарий.

— Есть несколько вариантов.

— Подумай хорошенько. После политехнического в армию специалистом пойдешь. Там и на водителей учат. Права сразу получишь. А после армяги Анатолий тебя к себе на завод устроит. У них знаешь, какое строительство намечается? Люди нужны, квартиры будут строить. Сразу однокомнатную получишь. Если женишься, да дети пойдут, то и двух. Пока фонды не выбраны, они будут строить и строить. Решай!

Ого, какие наполеоновские планы батя на меня спроектировал! Я же понимаю, что это вовсе не Петра наработки. Интересно, что настоящий Ростик думал по этому поводу? Дед же не зря еще в восьмидесятые в Подмосковье сдриснул. Хотел большего. И оказался прав. Эх, опять вопросов больше ответов. Аж голова закружилась. Радует лишь то, что местный врач не нашел ничего серьезного. Амнезии у меня точно нет. Так что живем дальше!

На улицу я выбрался лишь в воскресенье. Алевтина и мама-Арина, как две клуши шли по бокам, то и дело озабоченно посматривая на меня. А я с огромным удовольствием дышал свежим воздухом и с любопытством оглядывался по сторонам. Мне же здесь волею судьбы жить. За эти дни много передумал и решил, что выдирать от горя из задницы волосы — последнее дело. У меня ведь есть Читы, то есть явное преимущество перед хроно-аборигенами. Это какое-никакое, но знание будущего. Читер всегда будет впереди. Это мой шанс! Если, конечно, здесь тот мир, а не выдуманное неведомыми силами игровое подобие.

Пока ничего еще не доказано, и я буду осторожней.

Двор был незамысловатым. Наш дом, то есть дом деда, и в самом деле оказался двухэтажным в виде буквы Г. Окна большие, потолки высокие. Какой-то послевоенный проект. «Сталинка» на минималках. Ухоженные цветники около подъезда, дальше простецкая детская площадка. Никакого проверенного «безопасного» пластика. Богоспасаемый скрепный металл и дерев. Дети ползают по странным металлическим сооружениям, от вида которых становится страшно. Как они тут не получают каждый день травмы?

В углу терем-теремок, а из его окна выглядывает детвора, а из трубы кто-то уверенно вылезает. Песочница забита до предела. Детишек много. С рождаемостью в стране Советской все в порядке. Значит, все-таки секс есть? И никаких автомобилей! Лишь у крайнего подъезда какие-то парни возятся с мотоциклом. Кто-то оттуда мне машет. Я махнул в ответ. Скорее всего, я знаком со всеми ребятами из своего дома. Кошусь на маму, надо бы с Алей перетереть кто тут есть кто.

— Мам, может, я с Алькой прогуляюсь?

— А кто покупки домой потащит? Отец умотал на рыбалку, все на женщин бросил. Так что сегодня до Булочной и обратно. Завтра прогуляетесь, обещают погоду хорошую.

И в самом деле, набежали тучки. То и гляди, дождиком брызнут. Мы, как порядочная семья движемся дальше по тенистой улочке. Вот чем хороши маленькие городки — здесь все рядом, и они очень зеленые. Любой большой город — это прежде всего асфальт, бетон и стекло. И море рыгающих выхлопами автомобилей. А здесь чистая аллея, пахнет вкусно. Пока мы шли до Булочной, что стояла на углу нашей улицы Новоквартальная и Челюскинцев, мимо проехала всего одна автомашина. Грузовик неизвестной мне модели и весьма старинной наружности. На американскую машину похож второй мировой.

Еще одна проблема — изучить современную эпохе технику. Как автомобильную, так и бытовую. Например, я так и не знаю, зачем понадобился матери для стирки. Газ зажигать спичкой, чтобы не обжечься, научился быстро. На кухне нет ни электрочайника, ни кофеварки, ни микроволновки. И это скорее всего не оттого, что денег нет. Таких приборов еще не существует или они в СССР не продаются?

Как все-таки быстро идет прогресс!

Свежим хлебом пахнет еще на улице. Вон за углом разгружается «Хлебовозка», оттуда и тянет подгорелой корочкой и сытным мякишем. Понятно, почему мы идем за хлебом именно сюда. Если уж даже в воскресенье сюда днем завозят свежий хлебушек. На другой стороне улицы я заметил небольшой «Гастроном», там у входа стояла очередь. Ну надо же! Как это СССР и без очередей. Внутри Булочной также имелись очереди, но небольшие. Расторопные продавцы сноровисто обслуживали покупателей. Никто не стоял и не выяснял отношения. Люди общались вежливо, часто здоровались с продавцами. От этого они такие любезные?

Пахло хлебом, ванилью и чем-то, давно забытым. Меня поставили в небольшую очередь в кассу. То есть надо было сначала затариться в отделе, а их было в Булочной три, а потом идти в кассу и пробивать на все покупки чек. Каждый в свой отдел. Я не морщил нос от старорежимного вида торговля, а ловил и запоминал нюансы. Мне здесь жить, а не стонать под пятой тоталитарного режима. Кормят, поят и одевают, плюс культурная программа.

«Что тебе, собака, еще надобно?» — любимая присказка деда. А это его время, и его тело.

Алька ловкой бестией метнулась в дальний отдел и притерлась первой в очереди. Я заметил там на полках бумажные пакеты с мукой и крупами. Мама сразу отошла в хлебный. Не успел заметить, как они были уже рядом со мной и сообщали нужные цифры. И все следовало пробить отдельными чеками, сказав в какой отдел пробиваю. Чуть не запутался. Но в итоге получился классный лайфхак. Пусть родственницы и контролировали меня по иному поводу, но информация пошла на пользу.

Мадам в белом халате лет тридцати с гаком восседала в странной будке и пальцами в золотых украшениях крепко припечатывала по клавишам кассового аппарата. Пробив чеки, она озвучила общую сумму в два рубля семьдесят восемь копеек и грубым голосом предупредила:

— Без сдачи!

Я морально был готов к подобному обслуживанию, потому лишь кивнул и начал копаться в кошельке, что передала мне мама. Стараюсь не задерживать очередь в пять человек и быстро набираю необходимую сумму. Два рубля небольшими желтоватыми бумажками, три монеты по двадцать копеек, десять и четыре двушки. Это намного позже я понял смысл неодобрительного качания головы, стоящего за мной старичка. Век живи, век учись!