Манкунианец (СИ) - Лебедев Евгений Николаевич

— Может быть вы и правы, сеньор Антонио. Я прекрасно понимаю, что игроки для них просто товар, который нужно выгодно продать и всё. Просто бизнес.

— Всё верно. Просто бизнес, — с грустью повторил агент. — Как бы цинично не звучало, это для болельщиков вы любимой игрок, которого они готовы носить на руках и восхвалять, а для руководства вашего клуба, да и не только вашего, футболисты просто живой товар.

— Ладно. Буду ждать от вас хороших известий. Я прилетаю в Валенсию двадцать девятого числа. Вы не могли бы туда подъехать? Хочу с вами обсудить не по телефону ряд важных моментов.

— Без проблем, Александр. Успокойтесь и себя не накручивайте. Всё будет хорошо. До связи.

— До связи, сеньор Антонио.

Я выключил мобильник и откинулся на спинку дивана. Каждый раз я слышу от него одно и тоже: «Всё будет хорошо!» и «Успокойтесь». Только хорошего пока мало. Почему нельзя всё решить спокойно и по-человечески, а не устраивать эти дурацкие торги? В эти моменты чувствуешь себя какой-то вещью и от этого на душе становится мерзко. Прикрыв глаза, попытался успокоиться, но привести свои нервы в порядок так и не получилось. Потом вспомнил, что Александров приглашал меня в воскресенье вместе с Дюшей посетить Рязань. Многие ребята из сборной уже рванули с семьями отдыхать за границу. А я… А что я? Мне пока нельзя. Нужно проходить курс лечения и восстановления. По-другому пока никак.

Если честно, совсем не хотелось участвовать во всей этой праздничной «мишуре», приготовленную в мою честь в Рязани, которую вчера красочно расписывал мне генерал-майор. Хочется уединиться с любимой на недельку-другую и больше никого не видеть. Я постоянно думаю о будущем. Мне нужно все контролировать, все учитывать! Как же я устал! Врачи назвали бы моё состояние — эмоциональное истощение. Но я скажу по-простому — сезон выдался тяжёлым, и я просто заеб…лся. Другого слова не подберу. Мне нужен хороший отдых и чем быстрее он наступит, тем будет лучше для меня. За этими грустными размышлениями совсем не заметил, как уснул. Ведь сон это лучший отдых и организм не дурак, прекрасно знает, когда ему нужно отключиться.

Глава 5

Россия. Москва. 21 — 23 июля 2006 года.

Проснулся от лёгких и ласковых прикосновений к лицу. Сонными глазами уставился на улыбающуюся Лену. Взял её руку и нежно поцеловал. Надо же, я так крепко спал, что совсем не слышал, как она вошла в квартиру.

— Что, умаялся за день? — присаживаясь, сказала жена и, погладив меня по голове, добавила. — Тебе подстригаться уже пора. Оброс с боков.

— Да нет, не устал. Петь на сцене — это не по полю носиться. Может мне, вообще, не стричься и обрасти до неузнаваемости? — ответил я и широко зевнул.

— Думаешь, что это поможет? Пока есть интерес к твоей персоне, тебя будут узнавать в любом виде.

— Ну, да, — выдохнул я. — Здесь ты права. А сколько уже время?

— Почти восемь. А что? Ты кого-то ждёшь?

— Просто узнал, — произнёс я и сладко потянулся всем телом. — Вот это меня вырубило! Почти два часа продрых. Вроде и спать совсем не хотелось, — тут мой организм понял, что сильно проголодался, о чём и сообщил бурной руладой. — Перекусить не желаешь?

Лена рассмеялась:

— Нет. Мы в кафешке недавно поели. Но от кружки зелёного чая не откажусь.

Следующие полчаса мы провели на кухне. Я рассказывал о своём выступлении в студии Останкино, о разговоре с Эрнстом, а Лена делилась впечатлениями от посещения выставки картин и о прошедшем дне.

— Какие планы у нас на завтра? — доедая фаршированный блинчик, спросила жена. Видя, как я с аппетитом поглощаю вкусняшки, приготовленные любимой тёщей, она не удержалась от соблазна и вместе со мной начала уничтожать съестные запасы нашего холодильника. Анна Петровна наготовила столько разнообразной еды, что ею можно будет питаться несколько ближайших дней, напрочь забыв про готовку и посещение магазинов.

— Очень хочу побыть с тобой вдвоём. Только не говори, что опять идёшь с роднёй на какую-нибудь выставку или в театр.

— Я тебя обрадую. Тётя Рая с Женькой завтра утром возвращаются в Питер. Поэтому я вся в твоём полном распоряжении, — а потом игриво облизнув губы, добавила. — И на сегодняшнюю ночь, и на весь завтрашний день.

— Какие приятные новости я слышу. Может тогда и мобильники отключим? Антонио, если будут новости, на почту напишет, а остальные могут и на домашний позвонить.

— Я шоглашна, — с набитым ртом ответила жена, согласно кивнув головой.

Закончив с ужином, Лена отправилась в душ, а я, увидев полное мусорное ведро, решил выбросить его содержимое. Благо, далеко ходить не нужно и мусоропровод находится на лестничной площадке. Надеюсь, что, выйдя в подъезд, не буду атакован многочисленными фанатами. Перед выходом, на всякий случай, всё же посмотрел в дверной глазок. Бережёного бог бережёт. Никого не увидев, открыл дверь и, опираясь на трость, поковылял к мусоропроводу, который был в закутке у лестничной площадки. Расставшись с пакетом, вдруг отчётливо услышал детский плач этажом выше. Подойдя к лестнице, прислушался. Не показалось. Там действительно плакал ребёнок. Пришлось подниматься по лестнице. На втором лестничном пролёте увидел сидевшего на ступенях мальчишку лет десяти.

— Привет. Обидел кто?

— Никто не обидел, — вытирая руками слёзы, с неохотой ответил мальчик. Затем, нижней частью футболки убрал с лица мокрые дорожки слёз.

— Тогда, что случилось? Домой попасть не можешь? — я тем временем поднялся до пацана и придерживаясь за перила, аккуратно опустился на ступеньку рядом с ним, вытянув правую ногу. В таком положении сидеть комфортнее.

Парнишка молча помотал головой. Затем уставился на меня и через несколько секунд вдруг улыбнулся.

— А я вас знаю. Вы же тот футболист сборной, которого постоянно по телеку показывают. Граф вас зовут.

— Это моя фамилия, — усмехнулся я. — А зовут Александром. Сашей. А тебя как называть?

— Я Егор. Живу двумя этажами выше. Мама говорила, что вы когда-то жили в нашем подъезде…

— Почему жил? Я и сейчас в нём живу. Так, что у тебя случилось-то?

Егор замолчал и, сжав губы, опустил голову.

— Не хочешь говорить, твоё право. Домой почему не идёшь? Время-то уже позднее.

— Не хочу туда идти, — не поднимая головы, сказал мальчуган и снова замолчал. Прошло, примерно, секунд тридцать, и я уже хотел было вставать, как Егор продолжил. — Катьке с Машкой новую форму купили в школу, а я в старом костюме пойду. Мне и рукава, и штаны уже короткие, через месяц будут ещё короче. А мама говорит, что ещё нормальная длина. Только пацаны из класса из-за этого надо мной смеяться будут, — на одном дыхании выпалил мальчишка.

— В каком классе учишься? — Егор молча поднял руку и показал пять пальцев. Значит в пятый класс перешёл.

М-да! Ситуация и вправду деликатная. Я тоже не захотел бы оказаться в таком положении. Егору уже, как минимум, одиннадцать лет и в его классе наверняка найдутся пацаны, которые однозначно, будут смеяться над его внешним видом. Может быть в открытую стебаться и не будут, но за глаза точно уж пройдутся по нему злыми языками. Надо идти домой к мальчишке и выяснять обстоятельства такого решения его родителей. В открытую об этом не спросишь, но, по крайней мере, посмотрю обстановку, в которой живёт семья. Навряд ли родители Егора любители выпить. От мамы я ни разу не слышал, чтобы в нашем подъезде проживали соседи, склонные к алкоголизму. Хотя, с того момента, как моя семья покинула квартиру, прошёл уже год и за это время могли появиться новые жильцы.

— Егор, пойдём я тебя до квартиры провожу. А то мама наверняка уже переживает, — я встал со ступенек, следом поднялся и парнишка. В этот момент на этаже остановился лифт и через несколько секунд я услышал:

— Ой, Саша, здравствуй! — сияла от счастья Дарья, которая год назад помогала мне разобраться с коллекторами, предлагая подкинуть им какую-то наркоту. — А мне ещё вчера Тамара сказала, что видела тебя возле подъезда с каким-то мужчиной, а я ей не верила. Надолго приехал? Как мама поживает?