Собрание сочинений в двух томах. Том I - Валентин Николаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тихо, приморилось, – сказал Стрежнев. Он нарочно оттягивал время, думал: «А вдруг откажет… и поведут с позором в затон на буксире».
И для Семена запуск был тоже как экзамен. Однако оба старались скрыть свое волнение. Семен украдкой глянул на Стрежнева, но тот поймал его взгляд, понял по-своему.
– Кхы, кхы… пойдем, – сказал Стрежнев и кивнул на люк.
Спустились. Семен встал наготове у щитка приборов, сосредоточился, как верующий перед молитвой. Стрежнев молча качал масло, и стрелка манометра, подрагивая, помаленьку двигалась вверх. Вот она остановилась возле цифры 2, Стрежнев с натугой качнул еще раз и сделал шаг назад.
– Ну?.. – отрешенно сказал Семену. Семен вдавил кнопку стартера. Тяжело, медленно провернулось внутри двигателя.
Оба ждали: сейчас еще раз вздохнет, проворотит, стрельнет чихом и пойдет…
– Чах! чи-чша-ша-а-а… – виновато выдохнул дизель и стал.
Переглянулись, Семен опустил кнопку.
– Застыл, – сказал он. – Покачай еще масло.
Стрежнев покачал. Семен снова нажал кнопку. И снова три тяжелых оборота, и опять тяжелая тишина.
– Не возьмет, – заключил Семен.
Пробовали все подряд. Старались как можно больше облегчить двигатель: открывали клапаны, держали у решетки всасывающего коллектора факел – подогревали воздух… Но двигатель тяжело, будто хромой, едва волочился за стартером, наматывал его слабые силенки.
И опять проверяли все сначала: форсунки, насосы, угол опережения подачи топлива, фильтры, краны, солярку…
Все было исправно, но двигатель не подчинялся.
– И чего ему надо, уперся, как бык… – вздохнул Семен.
Оставалось непроверенным только газораспределение. И оба теперь думали об этом, но оба молчали, потому что не знали оба, как его регулировать.
А признаться было, стыдно. Стрежневу – потому, что не научился за всю жизнь делать этого, хотя капитану вроде и не обязательно. Семену же – надо было бы, да тоже не знал. Нет, знать-то он знал, но не надеялся, что справится один: не помнил всего толком, давно не приходилось. В двигателе это самая сложная, тонкая регулировка.
Наверху, где-то совсем рядом, возле катера, надсадно взревывал трактор. Вышли поглядеть. Трактор по другую сторону заливины устанавливал на гриве тесовую будочку на санях. На боках ее висели спасательные круги.
– Дожили, – сказал Стрежнев.
– Чего это? – спросил Семен, разглядывая приехавший домик.
– Будка для перевозчика, завтра на лодке возить будут… время-то – май. Весь мир через реку повалит – стыда не оберешься, стоим, как памятник, накрасились.
Они снова спустились в машинное, теперь пробовали по-отчаянному, уже не жалели аккумуляторов. Пытались и с факелом, и без факела, с клапанами и без клапанов… Но так ничего и не добились, только заметно «посадили» аккумуляторы да измучились сами.
Больше не ругались, не строили никаких догадок. Молча захлопнули машинное отделение, а потом долго сидели на скамейке перед рубкой, откинувшись на леера.
Снова был вечер. Тихий, мглистый. Темнело.
Трактор ушел. Резал фырканьем тишину далеко у поселка. Река посапывала у берега. Повыше по течению, за будкой, изредка всплескивали песчаные обвалы. Слышны были за рекой голоса ребятишек.
А они все сидели, тупо глядели перед собой на темную воду.
– Побрели? – Семен кивнул в сторону поселка.
Стрежнев тяжело встал.
– Пойдем, – сказал он. – Утро вечера мудренее.
Но мудрого в голову ничего не шло. Как Стрежнев ни думал, а все получалось, что надо завтра звать линейного и говорить ему о двигателе. Не хотелось этого Стрежневу, не хотелось кланяться, признаться в своем бессилии теперь, уж перед самым концом. И еще – он втайне, надеялся, утром, может, что-то и прояснится, всяко бывает.
Они сошли по трапу на берег, помыли, потерли со скрипом мокрым песком руки. Стрежнев по привычке набрал в ладошку воды, хотел напиться, но вспомнил, что весна, вода мутная, и выпустил ее обратно. Он с трудом разогнулся и побрел поперек грив к огням брандвахты.
Семен отстал, но не окликал его, шел следом. Видел он в сумерках, что Стрежнев пошатывается, как после выпивки, а запястья его белеют: он так и не рассучил рукавов.
Опять взлетали с грив сонные чибисы, опять жалобились в темноте, но ни Семен, ни Стрежнев их не слушали, не жалели.
5
Утром в каюту зашел Федор.
– Поплыл я, сегодня уведут, – сказал он, не изменившись в лице.
«Ну, дождался, – с радостью за Федора подумал Стрежнев, – хоть поотойдет теперь, а то совсем потускнел».
– Так… отзимовал, значит, – сказал Федор, присаживаясь на стул. – Ждал, ждал, а теперь и плыть что-то неохота. Да и чего я там оставил? Жена здесь… весь с собой. Ну что ж, может, отвальную возьмем? – спросил с безразличием.
– Не время, – покачал головой Стрежнев, – с движком зашились совсем. Да и неохота. А ты запасись, дорога длинная… Тебе теперь можно, – не нам.
Федор еще больше насупился, не попрощавшись, вышел. Потом вернулся, сказал в открытую дверь:
– Мешки берите, все забирайте… Больше не увидимся.
– Да еще не уведут, простоишь до завтра… Вечером и посидим. Сегодня, может, заведем, – стараясь загладить вину, сказал Стрежнев.
Федор ничего не ответил, но долго глядел на обоих, медленно закрывая дверь.
Аккумуляторы за ночь поотдохнули, схватили хорошо, и даже один раз вырвался из-под клапанов синий дымок.
– Может, раздышится, – в робкой надежде сказал Семен.
Однако с каждым пуском двигатель вставал все скорее, с шипением выдыхал воздух.
– Бросай, Семка, посадим аккумуляторы, – сказал Стрежнев. – Иди за линейным.
Семен пошел берегом. Олег на палубе наливной баржи что-то обсуждал со шкипером у раскрытого люка.
– Ну как? – увидев Семена, встрепенулся Олег. – Директор приказал сегодня же выпустить катер. Завтра праздник, говорит, на лодке людей перетопим.
– Не берет, – угнетенно ответил Семен.
– Не знаю, что вы там намудрили… Пошли.
Стрежнев так и сидел в машинном. Устроившись на перевернутом ведре, он разглядывал какую-то замасленную книжку.
– Что, Николай Николаич? – спросил Олег, спускаясь.
– Газораспределение надо регулировать… Гляжу вот руководство, подзабыл, – не поднимая головы, спокойно ответил Стрежнев.
– Ну, что ж, давайте разбираться, – Олег вздохнул. – Я тоже на память не помню. Ну-ка, покажи…
И он забрал у Стрежнева книжку.
Читали, крутили ломом маховик, подкручивали клапаны. Снова вращали маховик, спорили и опять брались за книжку…
А на берегу, у будочки, начиналось уже предпраздничное оживление. Даже в трюме им было слышно, как там смеются, играет гармонь, задорно фырчит моторная лодка, спеша переправить в обе стороны гостей.
Иногда над головами у них раздавались осторожные шаги по палубе, и вскоре в проеме люка появлялась любопытная физиономия, с извиняющейся улыбкой спрашивала:
– Поехали?..
Все трое поворачивались на голос, и, хотя никто не произносил ни слова, физиономия тускнела и тут же исчезала: так выразительны были их взгляды.
Во второй половине дня, все измазавшись, с газораспределением наконец покончили.
Двигатель зашевелился уже с другим, более мягким утробным звуком. Но тут же заноровился, отвечал совсем коротко, будто огрызался на своих хозяев за их неумение и надоедливость.
– Аккумуляторы… – сказал Олег, не глядя на Семена и Стрежнева. – Новые батареи посадили, дорвались без толку… – и полез наверх. Молча, с виноватым видом поднялись и Семен со Стрежневым.
Какая-то тетка подошла к трапу и, взмахнув рукой, решительно сказала Стрежневу:
– Дяденька, вези! Глянь-ко, нас сколь… Скоро ли на этой лодчонке?
Толпа, прислушиваясь, смолкла.
– Не готово, – ответил Стрежнев.
– Ну, так что, плаваешь ведь, вези, – настаивала женщина. Стрежнев горько улыбнулся. В толпе кто-то сказал:
– Искра в воду ушла.
Несколько человек засмеялись, а другой голос добавил:
– Всегда у них так. Всю зиму на ремонте, а как лето – опять ремонтировать. Дурака валяют…
Стрежнев передернул плечами и перешел на другой борт. Семен зачем-то побрел в рубку, а Олег опустился в машинное, снова пытался пустить двигатель.
Стрежнев с Семеном хоть и не видели друг друга, а в позах и во взглядах было у обоих такое, будто они напрягались вместе с двигателем и хотели помочь ему всей душой и телом.
После третьего оборота двигатель устало испустил дух, будто прошептал: «От-ступиии-тееессь…»
– Все, – тихо сказал в трюме Олег, но Семен и Стрежнев его услышали. Он вылез наверх. – Завтра от директора головомойка будет. Нужны дополнительные аккумуляторы… Может, на электростанции раздобудем?
Механик электростанции аккумуляторов не давал. Пришлось звонить главному инженеру на дом, чтобы он разрешил. Потом еще раз пришлось звонить ему же, чтобы в гараже выделили машину везти эти аккумуляторы.
Нагрузились и выехали уже в сумерках. На размокшей дороге заносило, встряхивало. Возле склада горючих материалов в черной страшной луже сели – ни вперед, ни назад! С машины сошел и выбрел на берег только Олег в сапогах с длинными голенищами. Потом он вернулся, на себе перенес Семена. Снова пошли в гараж, просили трактор, не скоро вызвали из дому тракториста…
