Песни - Евгений Клячкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ни лекарствами…
Ни лекарствами,ни подарками…В чьем-то царствиибыть придурками.
Мне не стать другой —а тебе-то что:под твоей ногой —просто ветошью.
Оботрешь сапог —не поморщишься.Скажешь — «мой запой —одиночество».
Ни бегущуюи ни сонную…Может, просто япересолена?!.
Так ведь слезы все!А они — твои.Как нести одной,что дано двоим…
У тебя ж ни слези ни дерзости!..Раз уж так сошлось —мы поделимся.
30 августа 1966Ни о чем не жалеть…
«Ни о чем не жалеть» —этот мудрый печальный законмного лет, много летлечит нас и, как доктор домашний, знаком.
«Ни о чем не жалеть» —значит, все остальные слова,как леса в ноябре,опустели, и гулко грохочет листва.
Ни о чем никогда не жалеть, не жалеть —только «не», только «не»!Этой малой частицей кончается следникуда не ведущих, но прожитых дней.
Ни о чем не жалеть!Если узел нельзя развязать,то рубить смысла нет —надо просто повязку надеть на глаза.
Ни о чем не жалеть,если память беззвучно кричит,если жжет, словно плеть,и сквозь трезвые строки рыдает мотив.
Ни о чем не жалеть — это значит уйти,зачеркнув навсегдавсе, что было с тобой, значит, память убитьи убить свою жизнь за годами года!
Ни о чем не жалеть,умоляю, меня не проси —ни о чем не жалеть —это сверх человеческих сил.
Конец ноября — 3 декабря 1977Мою визитную карточку «назначили» сами слушатели: они выбрали песни «Не гляди назад» и «Сигаретой опиши колечко». Для меня самого «визитной карточкой» являются песни «Возвращение» и «Ни о чем не жалеть». В последней песне, мне думается, удалось поставить точку в словах и музыке. Признаться, у меня немного произведений, которыми я был бы абсолютно доволен, где была бы гармония мелодии и стихов. Такое счастливое слияние произошло в некоторых песнях из цикла городских зарисовок, например в «Осенней песне» и вот в «Ни о чем не жалеть».
1981, НорильскНоктюрн
Мотались тени на стенеи на стекле метались тенидиковинных ночных растений,и бились капли на окне.
Неровно вздрагивал фонарь,и, сокращая расстоянья,тень повторяла колебанья,и царь лесной был снова царь.
Люблю волненье тех минут,когда не властен над собою,мы называем их судьбою,и верю я — они не лгут.
Не разбирая почему,себя я смело им вручаю,я про себя так мало знаю,что и сомненья ни к чему.
В потоках льющейся водыя чувствую родство такое,и столько светлого покоя,что знаю — вот мой поводырь.
И черным воздухом дышая прозреваю эту местность,и обретает легковесностьмоя бессмертная душа.
26 августа 1969Ночлег в пути
А. Милославскому и Е. Шантгай
«Вас очень опасным считает молва.В наличии явно нехватка кроватей.Так вот, — прозвенели металлом слова, —Я с вами, но только, конечно, в халате.Коснетесь — и быть, не взыщите, беде!»(Ни звука, где ястреб свернулся в гнезде.)
«Коварный! Вы знаете к дамам подход, —она продолжала, не слыша ответа, —а смелость должна награждаться! За этоя — ваша. Ну что же, мой рыцарь, — вперед!»Она распахнулась, как домна дыша.(Но ястреб не сделал решительный шаг.)
«Вы просто Везувий! — вскричала она. —Какой будет взрыв при подобном давленье!Ах, я пропадаю! Ты видишь, луна, —я стойко боролась с моим наважденьем.Пред страстью беспомощен смертный и слаб».(И тихий, но внятный услышала храп.)
«Ну что же! Как может, так тот и живет», —сказала она, улыбнувшись понятно,вздохнула тихонько и пухлый животукрыла ему уголочком халата.Да, мертвая птица, друзья, никогдане вылетит больше уже из гнезда.
27 января — 28 февраля 1980Ночная песенка
Крошатся в лужах фонари.Знакомый адрес повтори.Застонут доски под ногой, —к другой идешь, совсем к другой(а сам ты разве не другой?).
В кармане звякают ключи,ботинок в кухню простучит.Поет пружина на дверях, —Жек-Жек, ты, кажется, дурак(улыбка дрогнет на губах).
Пойми нерадостную связьсо всем, что хочешь оторвать.Сугроб обнимет твой сапог, —ну как, ты меньше одинок?(Ты вроде сделал все, что мог.)
На ленту памяти мотай,потом кому-нибудь отдай,хотя бы — собственной жене,как случай где-то в стороне.(«…В чужой, далекой стороне…»)
2–3 января 1964Ночной пейзаж
Июнь. Четвертый час в окне.Все спит. На улице — погода.Поскольку не было захода,то и восхода тоже нет.
Я удивляться пересталналичию той странной силы,что в девять с ног меня свалилаи усадила в три за стол.
В Смоленке плавают дома.Кусты притемнены искусно…В перечисленьях столько грусти,что впору не сойти с ума.
Пока понять мне не дано,которой же из строчек радив ночном спокойном Ленинградемое глядит на мир окно.
Недвижен воздух в этот час,не разрываемый гудками,и тихо остывают камни,тепло хранящие для нас.
Блажен, кто не искал страстей,не зная, что это такое,ни жизнью тихою своей,ни смертью мир не беспокоя.
Укрыты Запад и Востокединой бледной пеленою,и низко небо надо мною,и горизонт не так далек.
Июнь 1977 — 10 июня 1978Ночь-обманщица
Л.С.
Не весенняягрязь-распутица,а осенняяночь-распутница,
ах, ночь-обманщица —все напутала:обещала распутать —запутала.
А береженогоубережет Господь,все пережевано —ну так об чем же спор!
Ведь жена пришлетсваху новую,сваху новую —простынь чистую.
А простынь чистая —то плаха белая,утюгом-огнемгладко стругана,
а пять морщин на ней —то пять морщин на лбу:эх, думал красть коней —ан лежишь в гробу,
и поют по тебеветры в сосенках,а жена во снедышит песенкой:
«Ах, я поверю всему —лишь бы век лежал,а на глаза емуи пятаков не жаль…»
А ветерок-озорникгде-то ластится —подымаетберезкино платьице…
…Ах, ночь-обманщица —все напутала:обещала распутать —запутала.
25 декабря 1964«Ночь-обманщица» посвящается Людмиле Семеновой. Стилизация под цыганщину, а по сути — все верно. И то же ощущение риска и раздетости.
1966Ночью
Открытое письмо в журнал «Огонек»Вот ночь. Ты на ощупь куришьи дым сметаешь со лба.Сквозь чьи же зубы акульипроцежена наша судьба?
Эх, здесь бы кого поталантливей,кого-нибудь поострей.Ну, где же вы, суператланты,проплывшие сто морей?
И пламенный Евтушенко,создавший шедевр «Фуку»,сопит себе где-то за стенкойс юной женой на боку.
И Вознесенский Андрюша —а что, ведь правда, Андрюш?Овалы намного лучшелюбых треугольных груш.
И громыхающий Роберт —гражданственности пример,сегодня как будто обмер,как нет его в СССР.
Кто умные — те выжидают,куда повернется и как.И лишь дураки вылезают.Вот я, например, дурак.
Но сколько же может ночьювсе длиться и длиться ночь?Михал Сергеич, уж оченьмне хочется вам помочь.
Рискуя впасть в передержку,не зная, чей «банк», кто — «пас»,не заручившись поддержкойшироких народных масс,
в холодном поту от страха —я выплесну страх до дна,поскольку зло — не абстрактнои есть у него имена.
Хватит хныкать, нытики, —пора точить перо!Нету зон вне критики —начнем с Политбюро.
Фамилии перебираешь,поскрипывает кровать…Раз ты их не выбираешь,То им на тебя — плевать.
Сегодня как будто ясноне всем наплевать, не всем.И это отчасти прекрасно.Но остальные — зачем?
А донкихотовым мельницамтри века — все нипочем.И крутит, к примеру, Ельцинакакой-нибудь Лигачев.
А на шатровскую пьесутри рвущихся с поводкаи яростно врущих профессора —«уже» это или «пока»?
Так что же — вернемся в сказку?В розовый паралич?И с чьей это, кстати, подсказки?Не с вашей, Егор Кузьмич?
(А в ответ на пение,как и водится,тихое шипение:«Вседозволенность…»)
Не спорю — могу ошибаться,не то и не так поднять.Но где она, та информация,чтоб правильно все понять?
Щербицкому орден ныне,и вот интересно — за что?За то, что на Украинедвойной и тройной застой?
Заслуга ль сделать похожейОдессу, сдирая в кровь,к примеру, на Запорожьеили на Днепропетровск?
Ведь города — как люди:у каждого — свой аромат.Чем больше их, разных, будет,тем ясно — богаче страна.
Чернобыль, конечно, не тема —уж это само собой…Чернобыль — это система,на Украине давшая сбой.
Ведь страшно же, если придетсяи впредь рассуждать вот так:с пожаром — авось обойдется,а вот без отчета — никак.
Кунаев, Алиев, Рашидов —где они? Нет как нет!Уж ежели согрешили,то надо держать ответ!А славой себя убаюкиватьсумеет любой осел.Если уж власть абсолютная —и отвечай за все!
Не по вкусу эти вольности?Прямо — бедствие?Нет, не вседозволенность —всеответственность.
Конец 80-хНу так что там — о желтой ромашке…
